Вспоминаю свою университетскую группу — разношерстное понаехалово с разных городов и местностей. Все «дети девяностых». Было дело, разговаривали мы с ними и о прошлом, и о будущем. И о зайках, и о лужайках, и о собственном детстве...
Вот Юся — папа водитель, мама учитель, жили в маленьком городке — Юся рассказывает, как они с сестрой последний х*й без соли доедали и платье одно на двоих носили по очереди. Юся очень боится, что когда-нибудь ее дети могут оказаться в такой ситуации.
Вот Янка из промышленного города — ее мама работала на заводе, который оказался нужен молодому государству, а папа — ветеран-чернобылец, и поэтому были у Янки и санатории от маминого профкома, и продуктовые пайки по папиному удостоверению. Ну, может, золотого унитаза не было, но и голода-холода не было. Янка довольна своим детством и хочет, чтобы с ее детьми было так же.
Вот Сеня — у Сени папы вообще не было, была только мама. Но Сенина мама работала бухгалтером в ТАКОЙ конторе, что были у Сени и белая рубашечка, и новенькая скрипочка, и масло на хлебушке, и море каждое лето. Сеня тоже не прочь повторить, хотя, в общем, зачем свои дети — он и сам хочет на море каждое лето.
А вот Мила — у нее тоже только мама. Ну еще пара сестер и старший брат в однокомнатной квартире. И не было у Милы ни скрипочки, ни маслица, а был преимущественно беспросветный пи*дец. Обедала Мила в школе, перекантовывалась, по возможности, у друзей, сколько могла, дома только ночевала, и то, не каждый день. Мать, что характерно, Милу особо не искала — может, думала, что нахлебницей меньше. Мила детей не хочет совсем.
Вот Вася — ему вообще не повезло по жизни — мама с папой врачи. Вася вообще родителей не видел дома. И денег не видел — им зарплату даже продуктами не выдавали. Васька собирал бутылки, разносил газеты, ну, в общем, в какие только авантюры не влезал, лишь бы не сдохнуть с голода. Вася о детях не думает до сих пор.
Вот Ленька — потомственный колхозник из Черноземья. Хорошо знает агротехнику картошки, морковки, лука и всего такого, да и со скотиной всех сортов знаком. Ленькина семья не голодала, а часто и приторговывала урожаем. Правда Ленька с братьями ходили по ночам огород сторожить, чтобы те, у кого хуже с агротехникой, не сперли все выращенное непосильным трудом. Ленька хочет большую семью, потому что семья поддержит, выкормит и все будет хорошо.
Вот Мариша — она жила в большом городе, деньги у семьи были. Телевизор с телефоном были, конфеты не только на новый год были... А еще была прочная дверь, решетки на окнах. И идя из школы Мариша каждый раз надеялась, что она дойдет до дома без встречи с местными ребятами, у которых ни телевизора, ни денег. А если и встретится — то максимум отделается порванной сумкой, а не чем похуже. Мариша панически боится детей.
Вот Лариска с севера. Лариска вообще не жалуется, говорит, детство как детство было — кружки, развлечения, походы всякие. У отца отпуск длинный, летом ездили по стране путешествовать. А что мандарины по расписанию только на новый год — так на север их в принципе завозят по распорядку, на кого обижаться-то? Лариска очень хочет и семью, и детей, хотя на север хочет очень осторожно — говорит, зимой холодно, а летом гнус бесит.
Ну, в общем, разные у всех были девяностые. Мы и сами охренели, когда сравнивать начали. Да и с зайками-лужайками та же хрень, каждый по своему опыту меряет и по своим силам прикидывает.
