Когда моя подруга Таня и ее муж Сережа приехали в деревню к его маме, они не знали, что жить спокойно им осталось минут двадцать.
- Сережа, у тебя же юбилей, 35 лет! – радостно сказала ему мама и вопросительно подняла бровь в Танину сторону.
- Мы сегодня накроем стол, - с довольной улыбкой сказала Таня.
Она прекрасно спланировала маленький семейный праздник, где, по ее подсчетам, собралось бы семь человек – свекровь, ее второй сын с женой и двумя сыновьями-подростками и они с мужем. Любовно подготовила провиант: немного нарезочек, рыбных, сырных и мясных, рулетики из скумбрии, запеченная курица, овощи, два вида салатов, тортик и пара бутылок алкоголя.
Откуда ей было знать, что в этой местности слово «юбилей» священно и окутано многочисленными ритуалами, в которых принимает участие все дееспособное население округи? Тридцать четыре сережиных года никому нафиг не уперлись, но тридцать пять требовали массовых мероприятий с участием слонов, цыган с медведем, тамады с баяном и тратой полугодовых продуктовых запасов. А если именинник сопротивлялся этим почестям, то ему быстро объясняли, что не надо портить людям праздник.
- Таня, ты что, не понимаешь – у Сережи юбилей! – свекровь горестно прижала руки к щекам. – Как я людям буду в глаза смотреть?
- Ну, мама… - обреченно попытался возразить юбилейный Сережа.
Но мама его уже не слушала. Через час она варила ведро картошки с тушенкой и резала тазик салата «оливье». У печки размораживалось еще две курицы, на столе стояла батарея вынутых из подполья банок с заготовками, внуки были отправлены в магазин в соседнюю деревню с длинным списком продуктов, а вторая невестка, Марина, взялась перемыть и перетереть стопку тарелок высотой с поленницу дров. Таня с изумлением обнаружила себя за приготовлением бутербродов со шпротами и оторопело наблюдала, как мимо нее пронесли палку колбасы с картины «Ленин на субботнике». Когда незнакомые мужики привезли ящик водки, и муж стал за нее рассчитываться, она тревожно спросила свекровь, сколько гостей ожидается.
- Откуда я знаю? – пожала та плечами, не переставая быстро-быстро резать четвертую буханку хлеба. – Дом большой, поместимся! Дома-то лучше, чем в кафе. У Алевтины Семеновны юбилей был в кафе, так мы все переплевались от той еды. И денег куча, и есть нечего! Правда, концерт был душевный, один мужчина под гармонь так хорошо пел!
- Хорошо, что у нас все наоборот – еды куча и без гармони, - пробормотала Таня.
Свекровь оскорбленно выпрямилась.
- Будет гармонь! Я Васю попросила.
Таня бросила украшать бутерброды укропом и побежала к мужу, который задумчиво собирал в гостиной большой стол.
- Сережа, кто такой Вася с гармонью?
- Откуда я знаю, - меланхолично отозвался он.
Через три часа свекровь бегала вокруг огромного стола и причитала:
- Ох, все не влезем! Ой, еды не хватит!
- Сюда рота солдат может сесть и есть спокойно, - запальчиво огрызалась Таня. – Или вы позвали две роты?
Через три часа и пять минут стало ясно: гости влезут. Правда, Васе с баяном пришлось придвинуть отдельное кресло, а так – плотненько, но утрамбовались. Соседи, родственники из трех соседних деревень, подруги свекрови, случайно оказавшиеся здесь проездом и россыпь малозаметных в общем пейзаже детей. Густо зацелованный именинник сидел во главе стола, а свекровь, наряженная, как Филипп Киркоров, водрузилась рядом. Таня тихонько присела с краю.
Сначала она молилась, чтобы это продолжалось не очень долго.
Потом она молилась, чтобы Вася перестал петь.
Потом – чтобы Сережа перестал пить.
Потом – чтобы Вася продолжал петь, потому что без этого свекровь сразу начинала рассказывать, как хочет, чтобы Сережа и Танечка скорее подарили ей внуков.
Потом один из гостей сказал ей на ухо, что только домашнее вино поможет пережить этот инфернальный праздник, а мартини лишь продлит агонию. Вернее, он сказал «вылей ты это пойло, я тебе налью как надо», но Таня поняла правильно и решила попробовать. Что она теряет, в конце концов?
Дальше она лучше всех подпевала баянисту и показывала оказавшимся поблизости детям татуировку на предплечье. Когда мужчины дружно, не хуже роты солдат, поднялись, чтобы пойти покурить, а женщины начали помогать хозяйке прибирать со стола, Таня вдруг поняла, что ноги ее не слушаются, а этот мир настолько враждебен, что оставаться в нем нет никакой возможности. Улучив момент, когда в комнате почти никого не было, она позвонила своему бывшему и шепотом, плача, попросила ее отсюда забрать. Муж застал ее спящую справа от рулетиков со скумбрией и на руках отнес в ближайшую спальню, шатаясь, но превозмогая.
А через пару часов приехал Танин бывший. Он ожидал, что Таня ждет его под какой-нибудь березкой со скромным узелком, быстро запрыгнет в машину, и начнутся титры. Но его встретил Танин Сережа в окружении других нетрезвых мужчин. Чуйка им подсказывала, что сейчас будет кульминационная часть мероприятия, и каждый хотел проявить себя.
- А Таня дома? – жалобно спросил бывший.
- Она спит, - басом ответил Сережа, который Таниного бывшего видел один раз и уже успел забыть. – А ты кто такой?
- А я… - тот помялся. – Да просто мимо проезжал. Ну, до свидания.
Придавленный тяжестью Таниного вероломства, он уехал. Мужики разочарованно смотрели ему вслед.
А Таня проснулась на следующее утро с дикой головной болью и странными смс от бывшего. Он писал, что едет к ней, что ждет ее, а потом - что она стерва и динамо… «Совсем рехнулся, - подумала устало. – Хорошо, что не доехал». Рядом храпел ее любимый Сережа, у которого теперь, слава Одину, еще долго не будет юбилея.
