Год назад ко мне обратился за помощью Виктор, к которому предъявил иск о неосновательном обогащении его друг Алексей.
Алексей взял у Виктора на десять месяцев 700 000 рублей для покупки автомобиля, которые вернул в срок, но спустя год после возврата подал иск о взыскании неосновательного обогащения на эти 700 000 рублей и еще на 120 000 рублей неустойки.
Как указал Алексей в своем исковом заявлении, деньги он ошибочно перевел через СБП, так как в телефоне у него его брат и ответчик были записаны одинаково «Витя» и он ошибочно отправил деньги другу, а не брату.
Спрашиваю у Виктора, есть ли договор или расписка, оказывается, что был договор займа, написанный рукой Алексея, но после возврата долга Алексей попросил отдать ему документ, «так ему будет спокойнее».
Получается, что Виктор добровольно отдал документ, который его оберегал от таких притязаний, но, к счастью, он его фотографировал, чтобы переслать бухгалтеру на предмет оценки правильности его составления, получается, у нас есть фотокопия документа и доказательство существования этой фотографии в день передачи займа.
Прихожу в первое судебное заседание, в котором присутствует представитель Алексея, самого его нет, заявляю ходатайство о проведении комплексной экспертизы на предмет принадлежности почерка Алексею, а также с исследованием вопросов о наличии фактов монтажа самой фотографии и договора, запечатленного на фотографии.
Представитель Алексея сразу же возражает, указывая, что по копиям документов нельзя проводить экспертизу, судья его поддерживает, на что я указываю, что законодательство не запрещает проводить исследования копий документов, о чем Верховный Суд высказывался еще в 2017 году, а в 2020 году даже в обзоре судебной практики № 4 этот вопрос поднимался.
Судья объявляет перерыв уходит в совещательную и минут через 10 возвращается, извиняется, говоря, что это ее пробел и действительно «теперь» можно проводить исследования копий, тут стоит сказать, что судья молодец, признала ошибку и не стала пытаться отстоять «свое мнение», как это делают многие ее коллеги.
В итоге предлагает представителю Ответчика обеспечить явку самого Истца, чтобы суд смог отобрать образцы почерка и разъясняет последствия уклонения от участия в экспертизе.
В следующее заседание Алексей не является, судья еще раз настоятельно рекомендует ему явится и откладывает заседание, на последнем заседании представитель Алексея заявляет, что они не намерены предъявлять образцы почерка, так как ничего не знают про указанную расписку, а по копиям, как они считают, исследование проводить нельзя, и увеличивает требования еще на 40 000 неустойки.
В прениях я указываю, что факт ошибочного перечисления сам по себе сомнителен, так как при переводе по СБП видно имя и первую букву фамилии, которые у ответчика и брата истца разные, не говоря уже о том, что номер телефона тоже видно, плюс имелись отношения по договору займа, в счет исполнения которого эти средства и были переведены.
Суд удаляется в совещательную комнату, после чего возвращается и оглашает решение, в котором указывает, что считает наши доводы доказанными и отказывает в иске, Алексей не подает жалобу и решение вступает в силу.
Вот так 20 лет дружбы Алексей оценил в 860 000 рублей, по 43 000 за год.
