У нас в мухосранске был такой случай. В какой-то момент город заполонили чернорабочие из Вьетнама. Для многих стало нормой нанимать вьетнамцев хоть на штукатурку, хоть на прополку огорода — работали нормально, за работу просили полтора доширака. Жили гости в двухэтажных бараках, и житьё у них протекало в спартанских условиях.
И вот, однажды, нанял местный работодатель Нгуена и Чана к себе на стройку штукатурить. Договорились о цене, дали по рукам. Привозит он гуков на объект и перед входом в дом их будто подменили. Они разворачиваются, уходят, не слушают офигевшего работодателя и сваливают в закат.
Мужик, почесал репу, ну, думает, хрен разберёшь этих азиатов, других найду. Повторил свою вылазку, нашел очередных рисовых, договорился о цене, привёз, как перед домом вновь заметил, как улыбки исчезают с их лиц, аки мобильный интернет перед прилетом птички. Вьетнамцы уперлись рогом и отказывались работать на дядю без объяснения причин.
Уж не знаю, почему герою нужны были именно вьетнамцы, видать, из жадной породы оный был, или чересчур упёртый, но он и в третий раз решил попытать счастье. Повторив предыдущие шаги, он с нетерпением ждал момента, когда настройки бездушных рабочих снова сбросятся до заводских. И его ожидания полностью совпали с реальностью, тут-то у мужика терпение и лопнуло.
Поймав мелкого из них, затащил его в дом, где сказал, что не выпустит его отсюда и нифига ему за это не будет, пока ты, неблагодарный рисовый специалист, не скажешь мне в чем дело и какого фига вас будто подменяют перед входом в дом. Тут-то маленький гук и раскололся. Вывел он дядю из дома и показал ему небольшой, едва заметный нацарапанный символ на косяке двери.
— И что это за фигня? — возмутился дядя
— Это мы так оставляем знаки для своих. Этот символ означает что тут не платят за работу
