Мальчик сидел на гальке и теребил резинку свободных плавок, к которой была пришита бирка с первыми буквами его имени и фамилии (чтобы плавки в пионерском лагере не спиздили) – Сад.Ко. (Садовников Костя). Кроме этого, безусловно, интересного и значимого дела Костя также занимал себя созерцанием моря и единственного человеческого существа, находившегося помимо него на пляже (что само по себе было удивительно, в плюс пятнадцать по Цельсию да еще и с ветром на пляже обычно вообще никого не бывает). Существо было женского пола (судя по купальнику и фигуре) и относилось к тому типу худеньких миниатюрных женщин, глядя на которых сзади, боишься оказаться извращенцем – такие леди сохраняют практически неизменной фигуру начиная с двенадцати лет и заканчивая вполне преклонными годами.
Вот и Костя, не смотря на то, что самому было неполных шестнадцать, любуясь на крепкую задницу, загорелые ноги и узкую спину, боялся, вдруг обернувшись девушка предстанет мечтой педофила. Или хуже того, ей окажется лет сорок с хвостом. Причем хвост этот, если приравнять годы к сантиметрам, будет существенно длиннее собственного Костиного хвостика, покоившегося в плавках с маркированной резинкой. Меж тем, барышня неидентифицированного возраста, ни мало не смущаясь отвратительной для лета погоды, легко разбежалась, нырнула в волну и правильным брассом поплыла в сторону буйков. Поплескавшись вдали минут двадцать, она развернулась к берегу. Ни нифеткой, ни пожилой матроной она к Костиному облегчению не оказалась. Милое, приятное лицо. Около тридцати.
Девушка вышла из моря прямо перед Костей и с интересом на него уставилась, чуть склонив голову к левому плечу. «Как вас зовут?» - преодолевая разом с десяток своих комплексов спросил мальчик. Она чуть улыбнулась, облизнула с губ морскую соль, покачивая бедрами подошла ближе, наклонилась и сказала: «Чисто теоретически, Царица Морская, но тебе же это не особенно важно, правда? Может, секс?» В качестве дополнительного вопросительного знака в конце фразы она дернула завязки лифчика, и тот упал на мокрую гальку у Костиных ног. От предложений, высказанных в такой форме, я вас уверяю, никто не отказывается. Уж тем более юноша, сбежавший из пионерского лагеря поглазеть на море.
Не будем грешить против истины, скажем прямо: секс был весьма так себе. Главным образом потому, что из шести наполненных страстью историй любовных побед, которые почти шестнадцатилетний Костя рассказывал товарищам в школе, правдой была только одна. Да и та, если снять с нее налет подростковой фантазии, представляла собой довольно неумелый минет в исполнении серьезно пьяной подруги старшей сестры. В общем, по гамбургскому счету, девственности молодой человек лишился именно на этом пляже, лежа как бревно под прыгающей на нем Царицей Морской. Кстати, вот зачем ей надо было соблазнять (громковато, конечно, сказано, но...) неумелого и несовершеннолетнего мальчугана, история умалчивает. Скорее всего, ей было просто скучно...
Как бы то ни было, натянув обратно купальник, барышня снова разбежалась и нырнула в море. Только не вынырнула. Вместо нее вынурнула довольно уродливая мужская голова, по мере выхода из воды превратившаяся в здоровенного бугая, задрапированного морской тиной. Бугай проревел что-то вроде «как ты посмел», схатил размякшего Костю за ногу и поволок в пучину. В пучине, как ни странно, довольно легко дышалось, только пованивало тиной. Ну и мочой немного (не секрет, что многие ленятся дойти до пляжного сортира и ссут прямо в море). Километрах в пяти от берега посреди морского дна стоял трон, сооруженный из какой-то подводной херни навроде ракушек. На троне сидел еще один бугай, даже поздоровее первого. Рядом с ним, потупив взор, стояла давешняя Костина любовница.
«Опять?!» - громко пускал пузыри бугай на троне в сторону Царицы Морской. «Да, - Вскинула она голову. – От тебя-то не дождешься. Все время дела. Вот и получай». Резко развернувшись, и взметнув ил она поплыла куда-то вверх. Бугай, совершенно очевидно, что Царь Морской, повернулся к Косте, глянул на резинку плавок и грустно сказал: «Ну, Садко, и что мне с тобой теперь делать? Умеешь хоть чего-нибудь?» «Я это, - нервно сглотнул Костя. – На гитаре могу». «Гитару!!!» - заорал Царь. Откуда нивозьмись появилась русалка с шестистрункой, на которой выжигателем было написано «Сочи-1981». Мальчик взял гитару и под неприятным взглядом бугая дрожащими руками защипал по струнам «Мурку». «Сойдет, - выдохнул в конце Царь. – Оставайся пока тут. Лет на десять-двадцать. А то отпущу тебя сейчас, так позору не оберешься, с кем Царица на берегу шарится, а топить жалко, вроде – мал еще».
Так и жил Костя пятнадцать лет под именем Садко. Гулял по дну, пытался приучить русалок к односторонним оральным утехам, иногда по особому разрешению под охраной выплывал на поверхность вдали от берега. А вечерами грустно перебирал струны и распевал старые шлягеры, которые успел разучить в пионерском лагере. В конце концов на гитаре лопнули аж две струны сразу, и Царь Морской отпустил парня с миром. На берегу Костю никто не признал. Ни вожатые пионерлагеря, ни власти, ни прилетевшие на самолете родители. Пятнадцать лет ведь прошло. Срок все-таки, как ни крути. Так Константин и поет теперь по вечерам в одном курортном городе в кабаке «Мурку» под псевдонимом Садко. А иногда, особенно если плохая погода, на него нападает тоска. Вместо выступления он идет к морю, садится на гальку и печально смотрит на волны, теребя резинку трусов...
