Незадолго до сложных времен я одновременно вел два совершенно разных проекта. В первом планировалось встречаться с мужчинами 35—45 лет, зарабатывающими деньги физическим трудом (до 20 000—25 000 р. в месяц). Людям из рекламного агентства, с которыми мы этот проект делали, вообще не было понятно, каким образом возможно на эти деньги жить, иметь семью, воспитывать детей и т.д. Все ждали скучного, депрессивного разговора с неудачниками.
Во втором предстояло разговаривать с молодыми (до 35 лет) людьми с высоким доходом, не обремененными семейными узами и детьми. Они легко тратили деньги на качественный алкоголь, развлечения, путешествия и т.д. Все ожидали интригующего разговора с победителями, молодыми львами.
Группу неудачников составили в основном рабочие: отделочники, столяры, автослесари, маляры. Они оказались крупными и симпатичными мужиками, уверенными в себе и своих силах; жизнелюбивыми, с хорошим аппетитом. Правда, в некоторых сибирских регионах картина была чуть более сложной, и группы в момент знакомства напоминали посиделки суровых, недавно освободившихся уголовников. Однако, разговорившись, и они становились крайне интересными собеседниками! Отсутствие зубов и шрамы неизвестного происхождения лишь усиливали общее позитивное впечатление. Передо мной были сильные, спокойные мужчины, которые чувствовали себя хорошо и комфортно среди незнакомых людей своего круга. Они уважали себя и всех тех, кто «честно, своими руками зарабатывает себе на хлеб», были довольны тем, что у них есть, и очень трезво оценивали свое положение. Даже если дела шли не совсем блестяще, повод для оптимизма и законной гордости все равно находился: «Грех жаловаться! По ходу все нормально. Дети растут, учатся, я худо-бедно, но зарабатываю, а почти все мои друзья детства уже в могиле, спились или снаркоманились. Ну или в тюряге».
Они определенно существовали в хорошо согласованной собственной системе координат, внутри которой, например, ВАЗ «десятка» — это наш самый лучший автомобиль. Иные системы всерьез не рассматриваются. В лучшем случае они попросту игнорируются — никто не принимает их всерьез: «Это у них там где-то, а у нас — вот так».
Результат бесед с «молодыми львами» оказался совсем другим. Первое впечатление было самым благоприятным. Все они были ухоженными, одетыми со вкусом или по крайней мере дорого, держались расслабленно (пусть даже и несколько нарочито). Однако с выяснением образа жизни, предпочтений в напитках, видах досуга «львы» стали заметно поджимать хвосты и еще более заметно смущаться. Это выглядело как-то жалко. Они, конечно же, старались не подавать вида, но становились беззащитны и неуверенны, если соседи по фокус-группе оказывались успешнее, статуснее, имели более эксклюзивное увлечение.
Уязвимость этих людей была вопиющей, а список вещей, способных уязвить их достоинство, казался бесконечным: сумки, одежда, манера речи и поведения, осведомленность о новых фильмах, ресторанах, местах для отпуска…
Для «неудачников» из первой группы этот список показался бы диким — все, что они не могут себе позволить, они искренне считают ненужным, а то, чем не интересуются, — не заслуживающим внимания.
Люди же из второй группы сталкиваются с недоступным (или «пока что недоступным») ежедневно — и эти столкновения, похоже, серьезно отравляют им жизнь. А в сущности, полностью обессмысливают саму их систему координат и мотиваций. То, что я наблюдал в процессе опроса, было свидетельством полного отсутствия устойчивых представлений о том, что есть реальность и какое мы к ней имеем отношение.
Из курса «Процессы и аппараты» я помню, что предел прочности любой конструкции ограничен прочностью самого слабого ее звена. В жизни этот принцип звучит иначе: бьют чаще всего по самому больному/слабому месту или «где тонко, там и рвется».
Если нам удается (и как можно раньше!) увидеть и осознать территории личной уязвимости, появляется шанс предугадать направления возможных (увы, не всех) ударов судьбы. А когда мы в массовом порядке и думать не думаем о личной ахиллесовой пяте и слабость оказывается одной и той же почти у всех, то удары начинают сыпаться по всем одновременно. Такая синхронность и вызывает кризис — да собственно, и называется им.
После фокус-групп со «львами» никто из наблюдателей даже не попытался обсудить увиденное. Обсуждать там и правда было нечего. После же разговора с рабочими в комнате воцарилась 10-секундная восхищенная тишина, которую нарушила девушка из рекламного агентства: «Ох мамочки, ну почему же в нашей жизни нет таких замечательных мужчин? Ну почему? Как жаль, что они так мало зарабатывают…»
Большой Город, Александр Новиков
