Давным давно, помню, был в командировке в одном глухом-преглухом провинциальном городишке. Два завода да воинская часть – весь город.
Обратно уезжать, поезд в час ночи. Никаких там такси, понятно, весь городок можно поперёк за час пройти. Ну, там от гостиницы до вокзала километр прямой, как стрела, улочкой. Собрался да пошел.
Зима, морозец, снег как пух, фонари, луна, ясно, хорошо. Пустая широкая светлая улица, белая дорога, сугробы по бокам. Тишина, только снег скрипит, да где-то на станции изредка диспетчер гугукает. Ни машин, ни людей. Только впереди, метров сто, бодро так шагает военный. Тоже видно на поезд. Шинель, выправка, «дипломат». Папаха. Минимум полковник, значит. Да и максимум, скорей всего. Генерала бы поди на машине провожали. Это я так попутно рассуждаю от нечего делать.
Вдруг глядь, военный встал так, резко, и дипломатом чего-то как бы машет. Смотрю, а перед ним, поперек дороги, идёт чёрная кошка. Неспеша. Я сам не раз замечал, кошки, сволочи такие, целый день будет сидеть не двигаясь, но стоит тебе появиться – вжик, и у тебя под носом тебе дорогу перебежит. Ага. Ну и эта тоже. Дорогу перебежала военному, с противоположной стороны на сугроб забралась, села и сидит. Ни туда ни сюда.
Ну, военный на кошку помахал-помахал, а ей пофиг. Постоял, потом по сторонам оглянулся так воровато, штаны за лампасы поддёрнул, да и полез в снег. Кошку эту значит, что бы обойти. Сразу ухнул чуть ли не по пояс. Дипломат над головой поднял, будто вплавь форсируя преграду, и попёр. Обогнул, значит, кошку по широкой дуге, опять на дорогу выбрался, ногами потопал, снег стряхнул, и дальше пошел. А эта сволочь посмотрела ему вслед, посидела ещё чуть-чуть, потом с сугроба спрыгнула, и дальше по своим делам побежала.
Ладно. На станцию пришел, сразу поезд. Захожу в купе, а там этот военный, шинель снимает. Нас и было-то наверное всего двое на всю станцию, пассажиров. Он поздоровался, шинель повесил, смотрю – точно полковник. Китель одёрнул, а на кителе хорошая такая колода. Не только за выслугу лет.
И у нас, значит, такая не очень ловкая пауза повисла. Мне вроде слегка неудобно, что я стал невольным свидетелем не шибко героического форсирования полковником кошки. Ну, и ему видно тоже. Он разуваться стал. Ноги-то мокрые, фигли, снега полные ботинки. Он один ботинок снял, заглянул в него для чего-то, выматерился негромко, и говорит зло так, в сердцах.
- Как же я, блять, эти суеверия всякие, кошек всех этих чёрных, ненавижу!
Потом второй ботинок снял, в него тоже заглянул, подумал чего-то, и добавил.
- Но пару раз они мне шкуру спасли, точно. А может и больше.
