Гусары кутили. Шампанское лилось рекой, полуобнаженные женщины визгливо хохотали, бесстыже поводя полными грудями.
Под столом корнет Оболенский трахал в задницу фрейлину ее величество. Фрейлина похотливо повизгивала и вертела узеньким тазом, стремясь поплотнее насадиться на крепкий гусарский елдак. Корнет изредка сильно хлопал ее по заднице, на что она отвечала довольным стоном.
Поручик Голицын держал за волосы графиню Ростову и методично насаживал ее рот на свой член. Лицо графини уже было испачкано потеками спермы, но она продолжала сживать губами головку и втягивать щеки, чтобы доставить поручику максимальное удовольствие. Большая грудь вывалилась из корсета и ей играл какой-то ротмистр, сжимая в другой руке член.
Поручик Ржевский трахал сзади княгиню Анну. Под княгиней лежала маркиза де Бержиньяк и ласково вылизывала аннин клитор. Иногда она переключалась на яйца Ржевского, и тогда он ускорял свои движения. Навалившись сверху на княгиню, он схватил ее болтающиеся груди обеими руками и начал быстро всаживать свой член. Княгина издала протяжный стон и мелко задрожала. Когда член набух и уже готов был к извержению, поручик вышел из княгини и направил его в рот маркизе. Маркиза довольно хлюпнула и обхватила член губами. Руками она крепко сжала его у основания и принялась быстро-быстро дрочить. Сперма хлынула в рот и де Бержиньяк поперхнулась. Она закашлялась, разбрызгивая белые капли по своему лицу и животу Анны. Прокашлявшись, она снова вернулась к члену и с удовольствием высосала из него последние капли.
Поручик устало откинулся назад. Он немного посмотрел, как Голицын, крепко держа графиню, кончает ей в глаза. Графиня грязно ругалась и пыталась вырваться, но поручик держал ее крепко и глаза уже скрылись под потеками спермы. Теперь ей долго придется отмываться, прежде чем она снова сможет видеть.
− Господа! - с надрывом прокричал Ржевский, - Как же мне все это осточертело! Все эти бесконечные пьянки, бляди, сранье в рояль!!! Как же я хочу нежных романтических отношений, прогулок под луной и робких поцелуев!!!
Воцарилась тишина. Кто-то повертел пальцем у виска. Член ржевского возмущенно присвистнул.
- Никак нельзя, поручик,- произнес рядом удрученный голос полковника. - Не поймут. Вот оно тяжкое бремя славы...
