Когда сумерки опускаются на изнывающие от зноя луга, и мириады жирных лягушек в пруду начинают свою сумасшедшую перекличку, когда ласковый вечерний ветерок заставляет ветви прибрежных ив тревожно шелестеть, то ты невольно вздрагиваешь от пронзающего мозг осознания чего-то пугающего и бессмысленного. Необъяснимая тоска предательски вползает в душу, ты жалеешь себя, смирившись с несовершенством вселенной, и, наконец, набравшись мужества, разрешаешь сознанию сформулировать эту бесчеловечную в своей сути мысль: «А ведь завтра – на работу…».
Я – дояр. Такое почетное и важное дело, как доение коров, доверили мне совсем недавно. Дело в том, что на нашей колхозной ферме решили заменить архаичные доильные аппараты на новые немецкие. А на время, пока вся эта хуйня не заработает, объявили набор желающих доить коровок вручную. Я, конечно, сразу согласился, ведь пять тысяч – неплохие деньги для наших ебеней. До этого, правда, я не разу не доил коров, но не сомневался в своих силах, потому что часто и остервенело дрочил. «Процессы весьма схожи», – рассуждал я.
На утро начальник фермы Степаныч выдал мне блестящее оцинкованное ведро со словами: «не проеби смотри!», и я отправился к коровкам. Подойдя к одной из рогатых тварей, я решил, прежде всего, наладить отношения с животным, похлопав ладонью по пятнистому боку. Корова повернула голову, равнодушно осмотрела меня мутным взором, и продолжила жевать, всем своим видом словно говоря: «сдрыснул бы ты отседа».
Я поставил ведро под вымя, и уже было приготовился приступить к работе, как неожиданно получил коварный удар хвостом по еблу. Почувствовав на губах вкус свежего говна, я стал, матерясь, отплевываться. Корова, тем временем, свалила ногой ведро, которое укатилось к куче навоза, скопившегося у задней стенки стойла. Протиснувшись между скотиной и ограждением, я попытался схватить ебучее ведро, но поскользнулся на жидкой дресне и упал. Но это было еще пол беды. Тут корова неторопливо приподняла свой хвост, а затем мне прямо в лецо ударила нихуевая такая струя мочи. Ниагарский водопад, нахуй! Вам когда-нибудь корова ссала в лецо? А мне – ссала! Блять, это очень неприятно, когда корова ссыт тебе прямо в лецо! Я оказался в западне. Злоебучая тварь перегородила своей жопой мне путь к отступлению, и цинично абассывала меня! Я попробовал заткнуть коровью пизду своей ладошкой. Почувствовав, что кто-то без разрешения трогает ее гениталии, корова сильно лягнула меня копытом в живот. Скорчившись, я свалился в кучу навоза и заплакал. Слезы струились по моему лецу, смывая сильно воняющую аммиаком коровью мочу.
Кое-как выбравшись из стойла, я, весь в гамне, в обнимку с ведром побежал к выходу фермы, распугивая охуевших от такой картины немецких наладчиков. Дома я помылся, и немного пришел в себя. Я негодовал. «Корова очень подло поступила со мной, я должен отомстить», – решил я. С горя я достал припрятанную от мамки бутылку самогона и стал ждать вечера, снимая стресс алкоголем.
Пробравшись на опустевшую ферму, я стал искать эту блядскую скотину. Но эти твари все были на одну морду! Решив не заморачиваться, я остановился около молоденькой телочки, лежащей на грязном гавняном полу. Она посмотрела на меня и заискивающе промычала, как будто намекая: «выеби меня!». Дать в рот коровке я не решился, опасаясь, что это будет воспринято как агрессия с моей стороны. Быстренько поддрочив, и облив палавой хуй самогонкой для дезинфекции, я оттопырил хвост животного и вошел. О, как же сладка была моя месть! «Я вас всех здесь переебу, суки!» – думал я, совершая энергичные фрикции. Тут кто-то похлопал меня по плечу. Обернувшись, я увидел расплывшегося в довольной улыбке Степаныча:
- Что ж ты махонькую такую выбрал? Аль получше не нашел? Там вон в дальнем ряду Зорька есть, хорошая скотинка, смирная…
Перечислить все достоинства Зорьки Степаныч не успел, потому что я быстро съебался, не дослушав начальника.
А на следующий день я принес заявление об увольнении. Ну ее нахуй, такую работу.
— Мохнарылый мохнарыл
