12 апреля 2155 года.
Сегодня я впервые увидела Ее. Когда Она приехала, я как раз загружала посуду в антисептический автомат. Просто замечательно, что окно кухни выходит на Ее участок. Теперь можно будет установить наблюдение за новыми соседями. Меня всегда угнетал пейзаж за окном – необработанный участок соседнего домика для одиночек пугал своей заброшенностью. Хотя за самим домиком периодически ухаживают власти города, но обработка земли входит только в обязанности жителей. А земля на этом участке была готова отдать себя и свои соки на благо человечества. Я рада, что она дождалась своего часа – в этот дом въезжали.
Девушка стояла у ярко-синей оградки довольно долго – словно не решаясь войти. Присматривалась, даже вставала на цыпочки. Длинные светлые волосы свободно струились по ее плечам. Длинные волосы. Она, наверное, совсем не заботится о здоровье. Могла бы, если уж не хочет подстригаться, собрать их в узел или пучок. Ведь так легко подцепить какую-нибудь заразу на концы волос – постепенно бактерии доберутся до корней, а потом проникнут в мозг. Фарматики всегда предупреждают жителей зоны о такой опасности. Но, возможно, она из той местности, где к здоровью людей относятся безответственно.
По стилю одежды Она отличалась от жителей зоны. Мне не хотелось думать, что она идет против закона, но отсутствие защитного комбинезона уже заставляло присмотреться к Ней. Странного пошива брюки, разрезанные по внутренней стороне и зашитые снаружи. В общем, это трудно описать, но напоминает мешок. Как-то я видела что-то наподобие в иллюстрациях к историческим файлам. Но такую альтернативу комбинезонов носили еще до войны. А это было, без малого, 50 лет назад.
В руках Девушка держала объемистый сверток – словно большой зачехленный бак для хлористого раствора. Странно, но чехол был не традиционного зеленого цвета. Взгляд сразу приковывала его кричащая ультрамариновость. Мне почему-то подумалось, что глаза Девушки тоже должны быть синими. Хотя это не важно.
Кроме свертка при Ней была небольшая походная сумка. И больше ничего. Возможно, Ее вещи запаздывают. Как глупо приехать в дом раньше своих вещей.
Я жадно рассматривала свою новую соседку. А соседка рассматривала дом. Вероятно, он Ей пришелся не по вкусу. И это понятно. Обычно в такие дома заселяли инфицированных. Последний раз в нем жил мужчина, которого изолировали от его семейной ячейки. Его лицо было изъедено иссиня-черными язвами. Я видела его только один раз – когда он входил в дом. Каждый день к нему приезжали фарматики с большими баллонами. У крыльца они тщательно проверяли маски, повышали активность защиты на блоках сберегающих костюмов. Все жители нашего периметра с трепетом следили за их действиями из окон – не хочется, чтобы из-за одного инфицированного пострадал фарматик или житель зоны. Я уверена, что этот мужчина ходил на закрытую территорию - Пустошь. И поэтому неудивительно, что в его организм проникли ядовитые испарения. Каждый, кто пойдет против Закона, будет наказан. Я не видела, как инфицированный покинул участок карантина. Фарматики недавно обработали дом и землю вокруг него, словно ожидая новых жильцов.
Но эта Девушка не была больна. Возможно, Она просто не заслужила хорошего и вместительного желтого дома. Синий дом для одиночек – вот удел тех, кто не захотел создать семейной ячейки.
Девушка обернулась и посмотрела в мою сторону. Ее шея была открыта. Она была чиста. На этой тонкой шее не был проставлен код. Понятно. Она – одиночка.
Я немного отодвинулась от окна и увидела в стекле отражение своего лица. Широкие скулы, прямой и крепкий нос, высокий лоб с приглаженными черными волосами – я знаю, черты отличаются чистотой породы и совершенством. Под тяжелым подбородком на коже проступали жирные очертания моего семейного кода. Я горжусь этими простыми цифрами и штрихами – они указывают на мою полноценность. У меня есть семейный мужчина. И я готовлюсь к его приходу из вычислительного корпуса.
Я горжусь тем, что у меня есть участок, на котором я выращиваю биологически чистые корнеплоды. У меня есть большой дом для семейной ячейки. Я горжусь, что я одна из многих – законопослушных, здоровых, полезных своей зоне…
Девушка по-прежнему смотрела в мою сторону. Мне по-матерински стало жаль ее. Некрасивое вялое лицо не отличалось выразительностью. Глаза, действительно, были синими. В них не было той острой, цепляющей черноты, какую я находила в своих. Казалось, будто бы в глазницы девушки вставили кристаллы синего кварцита. Меня также поразила бледность ее кожи. Узкое лицо с неярким румянцем, изогнутые губы. Эти губы словно указывали на ее беспомощность – нежные, розовые. Глядя на одни эти губы, казалось, что девушка по характеру слабая и беззащитная. Как это низко, быть слабой. Жалость исчезла. Девушка, словно почувствовав мою неприязнь, отвернулась и направилась в дом.
Неожиданно я поняла, что, рассматривая соседку, потеряла драгоценные минуты и принялась разводить антисептик. Губка с шипением заходила по нагретому металлу плиты. Скоро придет мой семейный мужчина.
15 апреля 2155 года.
Сегодня снова приезжали фарматики. Они привезли документы, содержание которых я уже разучила наизусть: «каждая семейная ячейка в течение 7 лет после образования обязана завести младенца; по истечении указанного срока, учитывая отсутствие младенца по причине физиологической невозможности его завести, целостность ячейки аннулируется и производится замена партнеров». Фарматики подтвердили, что у нас есть еще один год.
Я знаю – причина во мне. Мы несколько раз пытались произвести зачатие. Обследование подтвердило, что именно я неполноценна. При всей своей правильности, я все-таки являюсь неполноценной. После обследования мы прекратили попытки зачатия – я уже не вижу в этом смысла. Мой семейный мужчина был опечален этим фактом. Возможно, ему доставляет удовольствие сам процесс. Но какой толк от безрезультатной деятельности. Пустая трата времени.
Фарматики также показали мне бумагу, написанную моим семейным мужчиной. Он просил предоставить нашей ячейке младенца из «Фонда поддержки желтых домов». Меня просили поставить и свою подпись. Я отказалась. Не хочется выращивать в своем доме чужого. Пусть лучше аннулируют ячейку…
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я выглянула в окно. Девушка обрабатывала землю на участке. Она ковыряла ее палочкой, иногда помогая себе руками. Затем достала из кармашка своего странного одеяния какой-то порошок и посыпала им взрыхленную землю. Наверное, удобрение. Но когда же ей привезут саженцы? Время развоза уже прошло неделю назад. Возможно, Она об этом не знает…
Мой семейный мужчина очень заинтересовался нашей соседкой. Вчера вечером он возвращался из корпуса и видел Ее на крыльце. По его словам, Она сидела, сложив ноги под себя, и прижимала к губам тонкую длинную палочку. Из палочки доносились протяжные нежные звуки. Они не были похожи ни на что. Он говорил, что это немного напоминало ветер. Я слышала ветер, и поэтому не понимаю его восхищения.
25 апреля 2155 года.
Сегодня я вызову полисов.
Девушка совершила непростительный суицидальный акт. Сегодня утром Ей было вытащено стекло из окна комнаты. Причем в окно Девушка выставила непонятную металлическую конструкцию. Внутри нее беспрестанно скачет ярко-зеленое существо с длинным прямым хвостом. Я не слышу, издает ли оно какие-либо звуки – наше окно очень плотно запечатано, но один вид этого суетливого существа уже производит неприятное впечатление. Я не могла долго следить за ним – заболела голова.
По закону жителям зоны запрещено заводить в доме какое-либо существо, кроме младенца. Полисам будет очень интересно такое вольнодумство.
Мой семейный мужчина вернулся сегодня позже. Он взял абонемент на посещение корпуса исторических файлов. Весь вечер говорил об этой Девушке и том времени, откуда она пришла. Я знаю, что у него есть неподобающая мужчине склонность фантазировать, но он уверен – эта девушка живет прошлым. До войны многие были одеты, как она. Жители не носили комбинезонов. Я успела забыть, но он снова и снова рассказывал о той страшной войне, когда люди гибли тысячами, миллионами. Я не могу представить миллион людей. Какой закон можно соблюсти в таком множестве?
Он рассказывал и очень странные вещи – небо было когда-то голубым. Оно и сейчас голубое, но этого не видно из-за тяжелого дыма, который не оседает уже полвека и теперь больше напоминает серую корку над землей. Мы живем под панцирем. По моему телу пробежала нервная дрожь – я представила синее небо. Синее, как глаза этой девушки. Какая мерзость.
Я знала, что освещение нашего неба искусственное. Огромные световые источники были размещены на многие километры от земли. Мой семейный мужчина сказал, что их можно насчитать около девяти только в нашей зоне. Как это глупо – считать световые источники. Видимо, ему пора предоставить повышение на работе – он заскучал и начал фантазировать. Стал рассказывать об огромном космическом светиле, которое до войны согревало Землю, поэтому люди не замерзали и корнеплоды росли и зеленели. Но этого тепла теперь недостаточно. Сквозь дым солнечным лучам невозможно пробраться, и искусственные источники тепла пытаются обогреть землю. Мы живем в искусственном мире.
Я понимала, что он вольнодумствует. Это противозаконно. Почему вообще не запретили доступ к этим историческим файлам – тем более, что эта история больше похожа на сказки?!
Я сказала своему семейному мужчине эти соображения. Он отвернулся и ушел в кухню. Сидел и смотрел в окно. На участок той Девушки. Нужно позвонить полисам.
28 апреля 2155 года.
Сегодня Девушка вышла из дома и направилась в промышленный Центр. Я установила защиту на своем комбинезоне и решила за Ней проследить. Даже сквозь резиновое покрытие «защитки» ощущался холод ветра. Но Девушка спокойно шла в своем развевающемся одеянии и прижимала к груди традиционный синий сверток.
Я проследила за Ней до корпуса компьютерных систем. Здесь Она остановилась и, поставив сверток на землю, присела рядом сама. Я встала за корпусной перегородкой и внимательно следила за Ее движениями. Тонкая, худая рука Девушки извлекла из-под легкой куртки ту самую деревянную палочку, о которой говорил мой семейный мужчина. Когда это ущербное создание поднесло палочку к своим бледным губам, меня передернуло. Мне стало еще хуже, когда из палки стали издаваться тонкие, едва слышимые звуки.
Через несколько мгновений раздалось непонятное потрескивание и попискивание. Девушка ловко стянула чехол и оголила металлическую конструкцию, в которой скакало зеленое существо. Именно оно так трещало. Девушка продолжала гудеть, а существо вторило ей своим тонким резким голоском.
Мимо проходили жители зоны. Они останавливались рядом с этим парадом талантов, некоторые улыбались. Непонятно, чему именно. Возможно, кому-то такое поведение могло показаться и смешным, но я готова была наброситься на эту парочку странных существ.
Вокруг Девушки постепенно стала собираться толпа. Люди начинали ловить каждое Ее движение. А Она так невинно и открыто улыбалась всем, периодически отводя свои изогнутые тонкие губы от палочки. Она шла против Закона, но никто даже не звал полисов, не пытался заставить Ее убраться из Центра. Она позорила весь человеческий род. Хотя я уже сомневалась, что Она была человеком.
Я собралась искать ближайшего полиса. Но неожиданно потеряла способность идти. Мое тело обмякло – в этой толпе стоял мой семейный мужчина. Он улыбался - открыто и счастливо. За шесть лет нашего проживания в желтом доме я ни разу не видела на его лице такой улыбки. Мы вообще не видели причин улыбаться. Жизнь должна быть наполнена смыслом. А смысл достигается свершением серьезных дел, а не глупыми смешками и ужимками.
Я смотрела на своего семейного мужчину еще несколько мгновений. Мой яростный крик прервал жалобные завывания, доносившиеся из этой жуткой палки. Все лица были обращены в мою сторону. Но я видела лишь одно – испуганное, по-детски дрогнувшее лицо девушки. От неожиданности палочка выпала из ее тонких пальцев. Я по инерции проследила ее полет – палочка ударилась о камни, и какая-то часть ее отлетела в сторону. При этом меня прожгла волна почти физического удовлетворения. Существо с прямым хвостом еще продолжало свой треск. Испытывая неописуемое по своей силе желание свернуть ему шею, я схватила с обочины камень и с размаху бросила его в это ненавистное лицо, освещенное испугом синих глаз. Я вложила всю себя в этот бросок, и, уверенная, что попала в цель, бросилась бегом по дороге. В сторону своего желтого дома.
В этот вечер мой семейный мужчина не пришел. Я легла спать пораньше.
2 мая 2155 года.
Мой семейный мужчина не приходит домой уже несколько дней. Я продолжаю заниматься бытовыми делами. Стараюсь не выходить на участок и не смотреть в окно кухни. Зрелище там представляется угнетающее.
Девушка кажется счастливой. Она по-прежнему выставляет в окно металлическую конструкцию с хвостатой тварью. Хорошо, что я не слышу ее писка. Иногда к Ней в дом приходят жители зоны. Они приходят с улыбкой, и она улыбается им в ответ. Часто люди приносят с собой свертки, которые передают Девушке в руки. Я уверена, что здесь творится нечто ПротивоЗаконное. Нужно обратиться к полисам.
На земле, которую Она рыхлила две недели назад, зеленеет какая-то странная растительность. На макушках поросли виднеются желтые пятнышки. Возможно, это новый сорт корнеплодов. Жаль, что эта зелень не зачахла.
5 мая 2155 года.
Сегодня мой семейный мужчина вернулся в наш дом. Он предложил ликвидировать нашу семейную ячейку, пока это не сделало правительство. Я отметила колючие нотки в его голосе и согласилась. Хотя он немного растерялся от столь быстрого моего согласия, но довольно расторопно нашел нужные документы. Мы договорились встретиться в «Центре по работе с семейными ячейками» завтра. Придется выжигать семейный код на шее лазером. Интересно – это больно? И шрам, наверное, останется…
Он забрал папку с документами и свои столовые приборы. Хлопнула дверь. Даже не попрощался. Я вошла в кухню и стала ждать его появления на дороге. Я знала, куда он пойдет. И мои ожидания оправдались.
Мой, пока еще, семейный мужчина быстрым шагом дошел до опротивевшей мне уже синей калитки и довольно резво вбежал в этот синий дом для одиночек. Давно я не наблюдала в нем такой прыти. Я подумала, что он снова хочет возобновить свои попытки зачать младенца. Но уже с другой партнершей. Дрожь отвращения пробежала по всему телу.
Я вошла в комнату, взяла чистый лист и стала методично описывать все злодеяния своей соседки. Закончила «умышленным разрушением благополучной и многообещающей семейной ячейки, желающей принять младенца из «Центра помощи» для последующего воспитания». Небольшая ложь страшнее большого предательства. Завтра я встану раньше. Полисы принимают с самого утра.
6 мая 2155 года.
Я вернулась домой и села напротив окна. Я видела своего семейного мужчину. Он вышел из двери синего дома и направился в сторону промышленного Центра. По дороге он часто оборачивался, улыбаясь, смотрел в открытую дверь. Кто стоял на пороге - я не видела, но легко могла догадаться.
Через пару часов приехала машина полисов. Двое из них вбежали в дом. Я терпеливо ждала. Вскоре один из них вышел, поправляя комбинезон. Он нес в руках металлическую конструкцию. На дне ее лежало то самое зеленое создание, но в этот раз его прямой хвост торчал вертикально вверх, против законов живой природы. То, что не сумела сделать я, свершил Закон. Полис сел в машину. На этот раз в дом направился водитель.
Меня утомило ожидание. Смешанное чувство удовлетворения и свершения заслуги перед человечеством разливалось по всему телу. По-моему, мне еще никогда не было так хорошо и спокойно. Я прилегла на диван и проспала без сновидений около четырех часов.
Проснувшись, я выпила профилактические медикаменты и вернулась к окну. Машина полисов сменилась на фургон фарматиков. Один из них, в приятном для глаз сером комбинезоне, обрабатывал участок. Он методично обрызгивал зеленую поросль с желтыми пятнышками. Зелень медленно скукоживалась, принимая нелицеприятную форму. Сквозь окно было видно, как еще один фарматик обрабатывает дом изнутри.
И только тут я заметила, что на обочине, за синей оградой стоит мой семейный мужчина. Он смотрит на погибающую зеленую поросль и вытирает ладонями лицо.
Я отхожу от окна, сажусь на жесткий стул и жду, когда хлопнет входная дверь нашего уютного желтого дома для семейной ячейки.
© Stefaniya
