В детстве я работал в школе «уборщиком служебных помещений, УСП». Попросту — охранником. Мне лет 18, ориентировочно. Наше школьное здание было небольшим для началки; оно очень историческое: в нем миллион лет назад учился Самуил Яковлевич Маршак.
В школе вместе с ночным сторожем жила огромная овчарка, Граф. Граф — ужасно высокий немец: когда он ставил передние лапы мне на плечи — смотрел на меня сверху вниз, был выше. Так он просил гладиться.
В школе все боялись его. Кроме Али Алиевича, ночного сторожа, и меня, дневного псевдоохранника. А дети! О Графе слагали легенды, что, мол, вон там, за закрытой всегда дверью, живёт что–то нечеловеческое из рода Баскервиллей.
А он действительно был здоровенным; когда он своими зубищами жрал, например, лося, которого Али привозил ему с воскресной охоты в виде порубленных головы, копыт и прочих чресел — хруст стоял в тридцати метрах по коридору в моём кабинете и не приведи господь подойти к нему: за лося Граф бы убил.
Не забуду никогда, как Али не закрыл каморку, отправившись на свою утреннюю другую работу, и Граф пошёл гулять. К Лене, девочке лет двадцати пяти и её первоклассникам. А она новая учителка, представьте, парты одинарные и она там что–то рассказывает — а в класс входит собака, которая на четырёх ногах высотой с сидящего первоклашку. Я не знаю, сколько там малышни описалось, но помню лицо Лены, белое–белое, и она выходит из класса, а её кабинет рядом с моим постом и вот эта фраза "потеряла дар речи" — она просто показывает мне рукой в сторону класса и всё, молчит. Я вхожу, а Граф, мой сладкий, ходит между тремя рядами и нюхает детей. Не сожрать их, нет, он просто никогда не видел детей: он же только по ночам, когда школа пустая, по ней скачет.
И я ему "Граф, солнышко, пойдём, тут всем страшно" — и он со мной грустно уходит в каморку. Я не знал, кого жалеть больше: собаку, которой не дали подружиться и поласкаться, погладиться и пообниматься, детей или Лену.
