Лет в двенадцать Павел сделал открытие, перевернувшее всю его жизнь. Играя с друзьями на ближней стройке, он замешкался и не успел метнуть подальше бутылку из-под шампанского, начинённую карбидом. Промедление стоило Павлу четырёх пальцев. Единственный плюс внезапной инвалидности – школа забыта на два месяца. Павел слонялся по двору, с перебинтованной рукой, чувствуя себя героем и ветераном, ловя завистливые взгляды приятелей.
Халява закончилась внезапно и странно. Через две недели оторванные пальцы отросли. С ровными и гладкими ногтями. С первозданно-чистой кожей. Хирург в поликлинике оторопело разводил руками и мямлил что-то про «впервые в практике», про «известные случаи спонтанной регенерации». А мама просто поставила толстую свечку в ближайшей церквушке.
Павел сообщил одноклассникам, что пальцы ему пришили, а сам стал экспериментировать с собственным телом. Результаты оказались волнующими. Мелкие повреждения зарастали на Павлике сразу, а более серьёзные увечья, на которые решился экспериментатор, самоликвидировались за один-два дня.
У Павла вырос выбитый в драке зуб. Исчез старый шрам над бровью. Выпрямилась носовая перегородка. Павел стал абсолютно здоровым человеком.
…Первую почку Павел продал в восемнадцать лет. Начало девяностых. Гиперинфляция. За ценный орган Павлу отвалили целых семьсот долларов. Он был счастлив. Послеоперационные боли не значили ничего по сравнению с такими деньжищами. Новая почка отросла, если верить УЗИ, за четыре дня. Павел осознал, что наткнулся на золотую жилу.
За следующие пять лет он пристроил сто сорок восемь почек, двадцать три печени (их брали неохотно), четырнадцать глаз, семьдесят яичек, килограммов пятьдесят костного мозга и кучу всего по мелочи.
Павел мотался по планете, везде сея своё кровное добро. Иногда работал на религиозные организации, демонстрируя чудеса исцеления.
Его органы регенерировали всё с большей скоростью. Уже в начале нового тысячелетия Павел решился на продажу сердца, попросив кардиологов подержать его пару часов на искусственном кровообращении. Всё прошло гладко.
Природное любопытство мешало Павлу остановиться на достигнутом и спокойно разбазаривать свои почки и сердца. Его теперь волновал только один, самый главный и мешающий тихо наслаждаться жизнью, вопрос: перенесёт ли он декапитацию? Отрастёт ли новое тело у его любознательной головы? И дело было уже не в деньгах.
Теперь Павлов стало двое – у ампутированной головы отросло тело, а у обезглавленного тела – новая голова.
Павлы чувствуют себя хорошо. Живут уединённо и тихо. Принимают заказы.
