То, что женщина и алкоголь - две совершенно несовместимые вещи, это аксиома. Но Нюша, обладая пытливым умом дикой утки и острой сообразительностью табуретки, вечно лезет на рожон и, превращая аксиому в теорему, страстно доказывает, что женщина и алкоголь это как уксус и сода, как заряд и детонатор, и даже не знаю еще как.
В последнее время организм мой взялся с удвоенной силой доказывать мне, что он не верблюд и про запас - в горб - алкоголь не принимается. Делает мое тело это с особым рвением и цинизмом. Первые дисгармоничные нотки принимаются звучать во мне после второй бутылки пива. Я громко икаю и начинаю хаять Путина. Третья бутылка становится переломной. Именно где-то в ее районе я вдруг понимаю, что Путин, по сути, тут не при делах, а вот все остальные - натуральные козлы. Когда третья подходит к концу, я начинаю рассуждать об устройстве государства, силясь вспомнить с институтских времен хоть немного теории, но так как память моя выдает дуплеты, а организм, к моменту откупоривания четвертой бутылки, можно назвать автономно действующим механизмом, козлы отступают на второй план, а соло исполняет мочевой пузырь.
Отлично, если я нахожусь в квартире и шныряю пообщаться с фаянсовым другом приблизительно раз в десять минут, но если мы, по старой доброй якутской традиции, пьем в каких-нибудь кустах в каком-нибудь парке, то дело осложняется моей сознательностью. Вот, хоть вой, но после четвертой я еще пока не могу обгадить родную землю, и поэтому вся компашка начинает бегать по лесополосе и искать для меня клозет. Хорошо, если это какой-нибудь Нескучный сад и клозетов там навалом, да и заблудиться невозможно, а если это Лосиный остров? В общем, при обнаружении хоть какого-то подобия WC мы перебазируемся куда поближе, потому что искать меня потом по кустистым зарослям остатков московской природы - занятие не из благодарных.
Сразу вспоминается эпизод, когда меня сморило. Вот взяло и сморило. Сделав все свои важные дела я возвращалась к очагу (а дело было в глубоком Подмосковье посередь натурального дикого леса) и вдруг увидела чудесное поваленное дерево. Оно так манило всеми своими ветвями, так призывно лежало вдоль покрытого мхом откоса в канаву, что я просто не удержалась и прикорнула. В общем, следующие пару часов вся королевская рать бегала по окрестностям с дикими криками "Нюша, отзовись", пока я мирно почивала на одеяле из мха и каких-то неприятных, колючих веток.
Что-то я про Путина мало написала. Да, давайте про Путина, потому что совсем неохота рассказывать, чем закончилась та история, когда я, замаскированная под елку (ветки плотно вцепились своими лапами во все доступные им места на моей одежде и волосах) вернулась в лагерь и никого там не нашла. Все ушли на фронт. В общем следующие два часа мы бегали по лесу и искали друг друга, потому что я подумала, что они все заблудились и, в конце концов, заблудилась сама.
Нет, про лес больше не будем, будем про Путина. Хотя, после мучительной беготни до фаянса, Путин получается не в кассу, но если при мне упомянуть в этот момент данную фамилию, то я могу моментально выдать тираду. Этакий поток бессознательного на заданную тему. Несчастный Владимир Владимирович становится виноват во всех ошибках природы, с какими только мне доводилось сталкиваться. Но, как раз к шестой бутылке, мне становится жаль Путина, и я начинаю стенать, что он-то тут не при чем, это все происки капиталистов и заигрывания буржуев с Великой Империей. Империя продалась буржуям, все плохо, мы все умрем. К концу моей тирады и шестой бутылки, вся прямая речь, вылетающая из меня в виде нечленораздельных звуков, строится по строгому принципу чередования данных слов и их производных:
- Пиздец. Блядь. Ебать.
Вы даже не представляете сколь пламенным может быть монолог, составленный в такой форме! Главное, не забывать о жестикуляции. Очень уместным и органичным в данный момент обычно бывает жест имитации сношения: сжимаете ручки в кулачки, сгибаете в локтях и активно начинаете двигать взад-вперед, помогая бедрами, движения которыми должны иметь строго противоположное направление. Именно таким нехитрым способом после шестой я доношу до окружающих все величие моей мысли про наше правительство.
Что я прицепилась к правительству, в самом деле? Я ж говорю – монолог универсален. Ровно таким же образом можно выразить свое положительное мнение о представителе противоположного пола. Но, для уточнения, о чем речь, нужно ткнуть указательным пальцем в сторону представителя и сказать:
- Ук-ук! – Чесать подмышкой при этом не надо, после «ук-ук» совершаете небезызвестный вам жест, а потом сообщаете:
- Пиздец. Блядь. Ебать.
Думаю, вас поймут. Меня, по крайней мере, понимают. И вот тот самый тычок пальцем в Максо, означает то, что тело к выносу готово. Хотя, оно только для Макса означает именно это, для тела же это просто так, как поддержать беседу. Поэтому тело начинает пить седьмую и вот тут, по заверениям свидетелей, с ним начинают случаться различные метаморфозы. Для начала ко мне каким-то неведомым образом прирастает гребешок, хохолок, хаер, эрокез – называйте как знаете, но на седьмой волосы у меня почему-то встают дыбом.
Хотя, ученым стоит заняться этим феноменом, так как лично я знаю еще пару человек, с которыми происходят подобные изменения в ходе распития спиртных напитков. Может, какой-то ген в нас отвечает за дозировку? И как только перебор, то всяческими способами начинает подавать сигналы в окружающее пространство: мол, Шарикову больше не наливать, а то огребете. Не наливать! Не надо! Ах, вы наливаете, ну, тогда я вас предупредил.
Болтливый Ген Эрокеза, по сути, можно и заткнуть, но тогда вылезает другая неприятность. Точнее, шары из орбит. На восьмой или девятой – точно не помню – я изо всех сил начинаю пучить глаза. Говорят, что выглядит это, прямо скажем, не ахти и я становлюсь похожа на кукушку с синдромом Дауна. Но это, опять же, сигнал организма, как только мои очи вылезают на лоб, то значит пора заканчивать или сейчас случится страшное. А именно: я начну петь. В микрофон, между прочим. Голос у меня прорезается вечно не кстати. Точнее, часа в три-четыре утра. Пока Максим разыскивает свои ботинки, предусмотрительно притыренные мной в самом начале пьянства, мы с хозяйкой дома включаем диск «Застольные песни», плотоядно поглядывая на мужскую часть компании, в надежде, что вот сейчас станем исполнять на "бис" хиты современности и дорогие мужчины будут рукоплескать и биться в судорогах обожания.
Тут надо заметить, что мало кто из моих друзей умеет петь. Точнее сказать, никто из моих друзей петь не умеет, особенно на втором ящике пива, особенно «Черный ворон». А поэтому реакция мужчин получается прямо противоположной. Кто-то пытается заткнуть нам рот, но это он по неопытности, более умудренные жизнью представители гвардии "вторая половина" просто затыкают уши берушами. Но некоторые, достигнув определенной кондиции и, таким образом придя к консенсусу со своим чувством прекрасного (точнее сказать, отключив на время это чувство, чтобы не тошнило), даже начинают подпевать. И вот уже нестройный хор голосов пугает ночных прохожих и раздражает соседей, которые неминуемо начнут стучать в стенку минут через двадцать от начала выступления. Надо сказать, что у соседей со слухом тоже плохо, потому что их долбежка никогда не попадает в такт нашему выступлению.
Но, по сути, мы на «Гремми» не претендуем, а вот душу отводим по полной программе, в двух актах. Первый акт - "Черный ворон" десять раз, второй - "Вологда", пятнадцать.
Каждая новая волна нашего воя «Чоооёрныыый врн» пробегает по Максовскому позвоночнику и сотней своих маленьких мурашкинских ножек втаптывает последнюю надежду на чью-нибудь вменяемость. Поиски ботинок уже происходят на таких оборотах, что даже пьяная я умиляюсь. Мой мужчина умеет быть быстрым! Очень методично перерывая квартиру друзей, он что-то бормочет себе под нос, я вычленяю одно слово:
- Сука.
Неясным, прозрачным глазом, смотрю на суженного и продолжаю петь. Уходить совсем не хочется, я всех люблю – даже Путина - и готова жить тут еще неделю. Благо, питья и еды в достатке. Минут через десять меня берут за шкирман и начинают планомерно вытряхивать признание о том, что ботинки в кладовке за стиральной машинкой, прикрытые полотенцами из грязного.
Дальше небольшой пробел в памяти, часов на десять.
Утро взрывается, словно из тепловой пушки. Изверг открыл шторки, чтобы я потихоньку просыпалась, ровно в левый глаз ударяет мощный столп света. Столь же губительный для меня сейчас, как для самого завалящего вампира обычно. Откуда-то из-под моей щеки незнакомый мужик стонет:
- Водыыы…
Подпрыгиваю на кровати, мамочки! Кто здесь? Мужик вторит мне человеческим голосом:
- Кто здесь?
Словно шар для кегельбана в мою воспаленную пустоту черепной коробки врезается мысль:
- Это ж мой голос! – и я начинаю кричать, - Ааааааа!
Дверь отворяется, я подпрыгиваю на кровати. Правый глаз открылся еще пока не совсем, а припеченный левый совсем пока не открылся. В дверном проеме свеженький, умытый и сияющий, словно медный таз, мужчина. С подносом. На подносе: стакан молока, бутылка воды, открытые ананасы, огуречный рассол и биокефир.
Выпиваю все по очереди, желудок недовольно хрюкает и уносит меня из комнаты в район санузла. Мое тело подбрасывает в каких-то непроизвольных судорогах и до вечера все дороги ведут… Но это уже совсем другая история.
Точнее сказать, это – как раз и есть доказательство моей аксиомы, а аксиомы доказательств не требуют. Поэтому просто завершу на патетической ноте:
Женщина и алкоголь – несовместимы!
(C) mimo-za
