Педофил в общественном сознании – это однозначно мужчина. Мерзкий самец, посягнувший на человеческого детёныша. За подобное половое преступление, как акт педофилии, то есть растление/соблазнение/насилие над несовершеннолетним ребёнком любого возраста, должно следовать суровое наказание по всей строгости Закона. Это де юре. А де факто – уничтожать надо этих тварей на месте преступления, а ещё лучше до того, как произойдёт непоправимое. ИМХО, естественно. Но с моим мнением согласятся многие.
Всё правильно! Кроме одного. Совсем не обязательно, что педофил – только мужчина. Практически совершенно не известны громкие половые преступления, совершённые женщинами. Вы думаете, их нет? Ошибаетесь! Даже женщины-маньяки имеются. Только о них никто ничего не знает, а те, кто профессионально или, точнее, непосредственно сталкивается – предпочитают почему-то молчать. Веками у общества сложился стереотип, что насилие направлено исключительно против женщины. Только последние десятилетия в мировых законодательствах термин изнасилования стал бесполым, а в формулировках появились слова о насилии против личности, а не против представительницы «слабого» пола. Заметьте, что феминистки отнюдь не борются за право быть на одной скамье подсудимых с мужчинами, в плане половых преступлений. Об этом принято молчать. Помню, в первые годы Перестройки робко промелькнули газетные статьи о группе девочек-спортсменок (дзюдоистки, по-моему), изнасиловавших не одного парня, подловленного ими после дискотеки. Большинство посмеивалось, смакуя подробности, где гениталии жертвы запирались висячим замком, шнуром передавливалось основание члена и т.п. Женщины-читательницы брезгливо поджимали губы – что за мужчина дал себя изнасиловать! Фи! Мужчины же самодовольно поигрывали бицепсами-трицепсами – попробуй нас завали…
Чуть позже, когда «тюремная романтика», стала чуть ли не символом постперестроечной эпохи, появились кинофильмы и рассказы о лесбиянках-насильницах в зонах, с которыми круто расправлялись главные героини. Общество признало, что женщина в закрытом пространстве бывает агрессивнее и опаснее мужчины, попавшего в такие же условия. Но снова сыграл стереотип, что, дескать, мужчина из покон веку то в армию попадает, то в тюрьму – генетическая предрасположенность у «сильного» пола к замкнутым коллективам, а вот с женщинами всё настолько сложнее и запутанней, даже разбираться особо в этих «редких» явлениях некому и незачем.
Расскажу маленькую историю, которая произошла в моей практике. Было это в 94-м году. Это был последний год существования в Киеве «Специализированного КВД закрытого типа для женщин». Сколько копий поломали демократы в борьбе за право вокзальных шлюх не лечиться и распространять сифилис (ну и весь остальной «букет» Венеры), эпидемия которого буквально свирепствовала на территории СНГ! Кож-вен «каземат» закрыли, добившись полной свободы для тысяч(!) больных асоциальных женщин.
Условия там были почти тюремные. Как в психушках, всё закрывалось на ручку-ключ, были решётки на окнах и милицейский пост при въезде во двор. Только он пустовал с 91-го года, когда у «незалэжной» милиции реально не нашлось ни одного постового на «точку». Здание не ремонтировалось Бог знает сколько лет. Половина окон было бито-клеено лейкопластырем и полиэтиленовыми заплатками. Мрак, короче, полный! И вот туда свозились бомжихи с вокзала, из СИЗО привозили лечиться, милиция имела право привезти и поместить на трое суток любую задержанную женщину на предмет обследования на венерическую патологию. Поверьте, случайных несчастных там не было. Контингент воистину специализированный. Кстати, когда лавочку прикрыли, я сам, уже в ЦКБ, «вёл» с десяток подследственных, которым не нашлось места в больничном изоляторе СИЗО. И женщины среди них были. И милиционер круглосуточно в палате присутствовал. И наручниками к кровати пристёгивался подобный «поднадзорный» на глазах у остальных десяти- двенадцати сопалатников, когда постовому по нужде приходилось отлучится. А было и такое, когда мента за пивом отсылали. И заведующий мой за голову хватался – не выписать же урку за нарушение больничного режима, а заодно уже «амнистировалась» вся палата, которую щедро поили…
Отвлёкся от «спецухи». Так вот, как-то ночью скучно было «девочкам». Дежурного доктора не было. Только медсестричка двадцатилетняя, да санитарочка пенсионного возраста. «Девочки» выбили дверь в ординаторскую, где спала м/с, затянули в процедурную, и на «вертолёте», т.е. на гинекологическом кресле, пустили девчёнку «на хор»…
Если бы не санитарка, вырвавшаяся каким-то чудом из здания, эта вакханалия продолжалась бы всю ночь. А дело замяли. Жаловаться некому было – девчонка в психушку угодила. Горздрав скромно промолчал. Милиция прокуратуру не побеспокоила. Демократы же чуть ли не саму медсестричку обвинили в соблазнении «обиженных». Заодно и «контору» прикрыли, где так ущемляли права Женщин…
А теперь перехожу непосредственно к тому, с чего начал. Женщина-педофил. Такое ли уж это редкое явление? Не хочу рассуждать о соблазнении несовершеннолетних, достигших половой зрелости, но не достигших юридического совершеннолетия. Я их не осуждаю. Одной даже безмерно благодарен, которая, в свои двадцать, открыла двери в большой секс мне, четырнадцатилетнему. Я хочу рассказать три реальных примера из совсем иной возрастной категории. Именно эти примеры являются, на мой взгляд, демонстрацией самой настоящей педофилии со стороны женщины к ребёнку.
Пример первый. На консультацию к одному маститому дерматовенерологу приходит женщина 28 лет, гражданка одной из бывших Советских республик. Приводит дочку. Дочке 10 лет. У дочки вторичный серопозитивный сифилис (для неспециалистов объясняю – заражение произошло от года до двух, до момента этой консультации). Лечили девочку в России частным образом (тоже не их Родина). Лечили, надо признать, грамотно. Но, увы, безрезультатно. Странное рецидивирующее течение. Так называемый возвратный сифилис. Мой коллега, высочайший профессионал, просмотрев неформальную историю болезни, результаты лабораторных исследований, схемы лечения, заподозрил ВИЧ-инфецирование, пригласил меня, а я притянул ещё и инфекционистов-спидологов. Результат узкоспециального исследования всё равно потряс всех. Девочка оказалась инфицирована ВИЧ. Особенностью всего консультирования и обследования было то, что саму пациентку ни я, ни мои инфекционисты не видели. Мать категорически отказалась «светиться». Коллега брал кровь, передавал нам результаты всех своих обследований, советовался по схемам лечения и т.п. Напоследок проверили мать. Здорова! Ситуация была довольна странная и нестандартная. Если бы не особенности течения её сифилиса, то можно было бы предполагать о донорском или инъекционном пути передачи ВИЧ. А так вот напрашивался ошеломляющий вывод о половом пути передачи. Но смотрел ребёнка «наш» детский гинеколог. Я потом ещё раз переспрашивал, девочка была девственницей. Никаких признаков вагинально-анальных половых контактов у неё не было.
Не принято у нас выяснять что-либо о частной клиентуре, но в такой ситуации я всё-таки позволил себе полюбопытствовать. И коллега признался, что мать, язык не поворачивается назвать её матерью, занималась сутенёрством. И продаваемое тело – было телом её родной дочери. Именно поэтому она не лечила ребёнка у себя на Родине, а ездила по СНГ, где не боялась ответственности за своё преступление. Как рассказал коллега, эта женщина особо не переживала за жизнь своего ребёнка, но явно переживала за опасность для своего источника дохода, задавая вопросы, как предохраняться клиент.. кам(!). да! Клиентами были лесбиянки-педофилки. Не знаю, как назвать по-другому. Подробностей я, естественно, не знаю. Меня неприятно поразила нечистоплотность коллеги, взявшегося за такой случай. Хотя, я понимаю, что сделать он ничего не мог (точнее мог только отказаться, но это его дело, как поступать). Никто не стал бы заниматься раскруткой подобного преступления, совершённого на территории чужого государства, гражданами чужой страны…
Пример № 2. Подруга моей кумы имеет дочку. Было тогда дочке года четыре. Обычный вечер. Мама собирается уложить девочку спать, ведёт в ванную помыть. Моет. Когда дошло дело до подмывания, мама обратила внимание, что девочка нестандартно реагирует – закатывает глаза, активно подставляется под материнскую руку. Если бы девочка промолчала, то скорее всего никто бы ничего и не узнал. Но, когда мать убрала руку, девочка капризно потребовал: «Ещё!», а на молчаливое недоумение матери обиженно заявила, что: «Тётя Маня (имя произвольное) не останавливается!» Тётя Маня – двадцатипятилетняя воспитательница в детском садике. Знаю, что в милицию никто не обращался. Отец девочки решил проблему в духе 90-х – конкретно и навсегда…
Пример № 3. Расскажу теперь о своём детском садике. Помню те времена смутно, но эту особенность моего воспитания не забывал никогда.
Моя воспитательница была тридцатилетней женщиной. Что-то в этом роде, точнее. По крайней мере, её дочке, приходившей после школы к нам в садик, было не более семи-восьми лет. Самым страшным наказанием в нашей группе – было следующее: провинившийся мальчик (девочек так не наказывали) на весь тихий час ставился абсолютно голый на широченный подоконник, лицом на улицу. Детский садик располагался на первом этаже дома, стоящего вторым от угла с центральной улицей города. Руки надо было держать за спиной. Стоять провинившемуся приходилось все два часа дневного сна…
Более мягкое наказание для хулигана – это спать с воспитательницей. Даже дети понимали, что таким образом предотвращалась возможность сорвать тихий час всей группе. Только вот спать надо было голеньким. И никто(!) никогда(!) не рассказал родителям, что был таким образом наказан. Воспитательница мастерски научила скрытничать и обманывать, обещая, что не расскажет сама маме о наказании, если будешь, типа, хорошо себя вести после сна. Кстати, в постельку к воспитательнице попадали и девочки…
Что могу сказать. Подробностей особо не помню, но чётко вспоминаю, что меня страшило и влекло это «наказание». У воспитательницы были очень нежные руки. Всегда чуть влажные. Она гладила по спинке, а потом подкладывала одну ладонь вниз живота, продолжая убаюкивать другой рукой…
Я совершенно не понимал, что происходило, но уверен был, что родителям нельзя рассказывать. Может, боялся дополнительного наказания за плохое поведение, а может понимал, что в кроватке с «тётей» совершаются нестандартные действия.
Вот такие три примера. Мне кажется, что об этом надо говорить. У многих из нас растут дети. Все мы, родители, переживаем за них. Но часто, на некоторые проблемы мы по привычке ли, по стандарту какому-то, просто закрываем глаза, надеясь на авось. А так нельзя! Почему я всё это написал. Да месяц назад позвонил мне друг. Болтаем о детях. Его сын тоже в первом классе, как и мой. Он со смехом говорит: «У нас училка - продвинутая. Щёлкает пацанов по ширинкам, говорит, что не пройдёт и пары лет, когда их «писюны» познакомятся с настоящей жизнью…» Я ему ответил, что надо бы по голове эту учительницу постучать. Он говорит, «да брось – фигня». А фигня ли?
