Вечер казался безобразно испоганенным, даже не начавшись. Так о чём говорить, если раннее утро сегодня началось в половине четвёртого дня? Только к этому времени в комнате на кроватях началось шевеление, плавно переходящее в «йопты» больным голосом и шаловливые попёрдывания.
Вот так замечательно начиналась суббота. Степан бродил по блоку с опухшей рожей, матерясь на Геру, который успел оккупировать ванную. Хотя вода вряд ли бы помогла, ибо стереть следы вчерашней пьянки со Степанова лица можно было только драчёвым напильником.
Дальнейшие несколько часов в комнате протекали вяло банально: косметическая уборка помещения, проветривание загазованной атмосферы и метание пустых бутылок на точность в пасть мусоропровода. Примерно к восьми вечера измученные организмы растеклись по кроватям и сквозь постукивания изнутри в виски пытались въехать в то, что показывали по ящику.
Пьянству на сегодняшний вечер было решено дать бой. Было однако, одно «но». Чем характеризуется суббота в общаге? Правильно, мои дорогие маленькие любители спорта, она характеризуется отрывом. Причём сей отрыв от реальности происходит всегда и везде. Бедные, задолбанные за неделю студенты и студентки хотят отдыха для своих мозгов (при наличии оных).
А что такое отдых в общаге? Правильно, это пьянство и блядство. А как же пить и предаваться плотским забавам без музыки? Да никак! А посему каждую субботу в бывшей ленинской комнате на 12-м этаже проводилась дискотека.
Мероприятие это было простым до безобразия: приносился стол, на него выставлялась пара магнитофонов с колонками помощнее и усилитель. Хозяевами дискача и по совместительству ди-джеями, по умолчанию считались хозяева аппаратуры. Те, кто хотел послушать и подрыгать конечностями под любимые мелодии, были обязаны организовать лёгкое подношение спиртными напитками. На девушек это правило распространялось с отклонениями. Песни для них ставили авансом, который потом отрабатывался натурой.
Признанными гениями дискотек в общаге однозначно считались Степан, Кривой и Гундос. Во-первых потому что аппаратура была в наличии, а во-вторых потому что они и сами были не против использовать тёмно-музыкальную атмосферу действа для окучивания очередных недотрог, коих надо отметить становилось всё меньше и меньше.
Под словом «недотроги» мы имеем в виду женскую часть общаги, ещё не прошедшую через кровати Степана сотоварищи, т.е. девушек искренне считающих, что «молочница» - это женщина, торгующая молоком. И каждую субботу, примерно после 21-го часа раздавался стук в дверь блока с периодичностью минут 15 и девчонки с красными от выпитого алкоголя и собственной смелости лицами, блеяли:
- Ребята, а можно дискотеку сделать?
Сегодняшний день исключением также не был. Уже три делегации были посланы нахуй, ибо сил заниматься тасканием столов и аппаратуры не было. Допинг же было решено не употреблять.
- Нет, ну какие суки!, - возмущался Кривой, - Сказано же было, чтоб не доёбывались, а они всё прут и прут!
- Бляди, - глубокомысленно поддержал зашедший в гости и сидящий в кресле перед телевизором Медузей, задумчиво почёсывая яйца.
Степана колбасило. Вот уже с полчаса он нервно поглядывал на холодильник, где стояла почти полная бутылка «Ройяля». Он чувствовал, что борьба с пьянством была объявлена явно сгоряча. Гундос, рядом с которым стояла бутылка с минералкой, похоже поддержал бы Степанову точку зрения. Оставалось склонить к клятвопреступлению Кривого и Медузея.
После непродолжительных дебатов было решено следующее: если очередной певец в каком-то грёбанном концерте, который сейчас транслировался, споёт что-нибудь про бухалово, то считать это знаком свыше со всеми вытекающими последствиями. Четыре пары красных глаз с утроенным вниманием впились в бесовский ящик.
На сцену вышел Валерий Леонтьев. В израненную душу Степана закралось подозрение, что этот сыктывкарский педик вряд ли запоёт «По рюмочке, по маленькой». Предчувствия его не обманули. Песня закончилась. В комнате повисло напряжённое молчание. Все поглядывали друг на друга, ожидая, кто выскажет первое мнение.
- А по-моему, - нарушил тишину Гундос, - Он, когда вот так вот рукой делал, то это был явный намёк:
- Точно! - радостно возопил Медузей.
Степан вздохнул и, кряхтя, полез открывать холодильник. Прошло ещё 20 минут и настроение в комнате изменилось просто кардинально, все радостно галдели, булькали и чавкали. Так что даже когда раздался очередной стук в дверь, то негативных эмоций это ни у кого не вызвало.
- Ребята, а сделайте дискотеку пожалуйста, - пропищал тоненький голосок из предбанника. Добродушный Кривой уже улыбнулся и был готов согласиться, как вдруг над креслом поднялась растрёпанная голова Медузея и рявкнула:
- А вот если вы у нас у всех отсосёте, то сделаем!!!
Дверь моментально захлопнулась со звуком лёгкого миномётного выстрела. Кривой с открытым ртом удивлённо взирал на Медузея. Похоже было, что он просто лишился дара речи, но ещё через секунду он рухнул на кровать и зашёлся в истерическом смехе, разбрызгивая слюни и сопли по покрывалу. От дикого хохота в комнате даже заморгали лампы дневного света на потолке. Наконец, когда все успокоились, Кривой со слезящимися глазами ухитрился принять вертикальное положение.
- Ну ладно, йопт... Пошли чтоль аппаратуру ставить:
Бум-ц, бум-ц, бум-ц: К полуночи народу на дискач набилось конкретно. Сильнопьяные падали, малопьяные над ними ржали. Девчонок хватали за выступающие части тела. Кривой, Степан и Гундос сидели за столом с аппаратурой, попивая принесённое кем-то пиво, и хищно вглядывались в одиноких студенток, определяя тех, кем стоило бы заняться вплотную.
- Глянь, Степан, как те вон та, в белой майке? - Кривой кивком головы указал на одну из претенденток.
Степан присмотрелся. Девчонка, пожалуй, как раз подходила под нужный стандарт. Высокая, не толстая, но и не костлявая. Блондинка с упругой на вид задницей и грудью не меньше четвёртого размера. Лицо правда было слегка колхозно-глуповатым, но ведь это не проблема? При взгляде на такую деваху, как то не хочется говорить с ней о Бердяеве, а хочется совсем даже наоборот повалить её на кровать, закинуть белые ноги на свои молодецкие плечи и держась за пухлые сиськи, вколачивать в неё своё напряжённое тело.
Степан одобрительно хрюкнул, и Кривой, пригладив руками волосы, направился к углу, где она стояла. В течение получаса они сначала о чём-то трепались, потом танцевали, при чём за время танца, казанова успел изрядно пооглаживать крутые бёдра девушки. Похоже, остался доволен. Вскорости он подскочил к столу с аппаратурой и плюхнулся на стул.
- Значица так, - сказал Кривой голосом Глеба Жеглова, - зовут Оля, факультет немецкий, второй курс. Говорит, что есть какой-то додик с её же курса, но он где-то вошкаецца. Поебацца похоже непротив. Я её как за жопу прихватил, она аж поплыла! Короче, Степан, я её пригласил к нам чаю попить. Так вы в комнату с часок не суйтесь, потом дам отмашку.
Кривой схватил со стола недопитую бутылку и молодым козликом поскакал к ожидающей его девушке. Вместе они моментально покинули зал.
Дискотека шла своим чередом, прервавшись только один раз, когда Степан потребовал убрать какое-то упавшее прямо в центре зала туловище. Минут через сорок он с удивлением заметил, как какой-то хлипкий чёрт держит его за плечо и чего-то пытается втереть ему в уши. Степан прислушался, но сквозь орущую в колонках музыку разобрать нахала было проблематично.
После пяти минут усиленного вслушивания он понял следующее: оказывается этот чёрт и есть тот самый кореш немки Оли, с которой Кривой отправился «пить чай». Ему, типа кто-то сказал, что видел её возле их блока. На стуки никто не отзывался (ну дык йопт!) и сейчас он прибежал просить у Степана ключ, чтобы найти свою любимую в его комнате.
- Нету ключа, - коротко соврал Степан. - Он у Кривого, стучи, может спать лёг, гыгыгы.
Несчастный влюблённый опять побежал в коридор, а заинтересованный Степан отправился за ним, оставив боевой пост на изрядно пьяненьких Гундоса и Медузея. Уже выходя из зала, он услышал, как сначала в динамиках раздалась песня группы The Cure, а затем медузейский голос начал доходчиво и громко объяснять всем, несогласным со сменой репертуара, куда им следует немедленно отправиться.
Подойдя к своему блоку, Степан увидел бьющегося в припадке и об дверь чувачка.
- Слышь, друг, ты сюда не бей, - по-доброму подсказал Степан, закуривая, - Тут косяк в этом месте слабый. Ты вот сюда бей. А то сломаешь дверь к ебеням, а мне тут жить.
Степан присел на корточки, оперевшись спиной на стену и с интересом стал ждать развязки. Минут пятнадцать ничего не менялось. Пацан, подвывая, колбасил кулаком по двери с непонятной надеждой поглядывая по сторонам. Примерно каждые две минуты он срывающимся голосом кричал:
- Оля! Оля, ты здесь?! Оля!
Из-за двери не доносилось ни звука. И вот когда он в очередной раз размахнулся, в замке что-то щёлкнуло и на пороге появился Кривой. На его довольной роже была нарисована угроза.
- Ты чего орёшь? - спросил он опешившего пацана.
- Я Олю ищу, - тихо ответил тот, пытаясь заглянуть через плечо занявшего весь дверной проём Кривого. - Мне сказали она здесь была!
- Ну была! Чай мы пили. Потом ушла!
Услышав про чай, Степан хрюкнул и закашлялся. Всё бы на этом и закончилось, и несчастный студентик уже было отступил от двери, как произошло нечто неожиданное. Кривой нагнулся, чтобы что-то поднять с пола, но видимо что-то было не в порядке с силой притяжения и равновесием, потому что он нелепо взмахнул руками и шлёпнулся на пол, спиной открыв дверь в комнату. Степан и студентик естественно туда взглянули. Что ж, там было на что посмотреть.
Естественно Оля была там и она даже пила чай. Но! При этом она сидела на мятой кровати в абсолютно голом виде. Она подняла глаза и с ужасом посмотрела на своего бойфренда. Тот же находился в абсолютном ступоре. Непонятно было, что у него было открыто шире - глаза или рот.
Немая сцена продолжалась секунд пять. Впрочем тишину несколько сглаживали маты Кривого, потиравшего ушибленный копчик. Его, по-видимому, ситуация совершенно не смущала. Бедный студентик тихонько по-бабьи взвизгнул и понёсся по коридору в направлении лестницы.
Девушку это похоже успокоило.
Степан хитро ухмыльнулся, вошёл в блок, и закрыл за собой дверь на ключ. Потом он переступил через сидящего на полу Кривого и подошёл к столу, перед которым так и сидела обнажённая нимфа.
- Здравствуй Оля! - произнёс он. - Я - Степан. Вот и познакомились. Ну что, может и мне чайку нальёшь?
© Злобный
