- И ты думаешь, это – настоящий профессор? – спросила Нинка. Глаза у нее горели.
Ленка, ее подружка провела большим пальцем по передним зубам, один из которых был чуть кривоват: отвечаю, мол!
Нинка еще раз посмотрела в окно.
Мужчина, который гулял во дворе с собакой, был импозантен. Благородная седина, изящная бородка. Пес – крохотный пекинесик – выглядел таким же надменным, как и ее хозяин. В руках у профессора была изящная трость.
Недавно Нинка смотрела по телеку какой-то английский детектив. Про мужиков, которые бродили по изысканным лужайкам и очень красиво курили большие, кривые трубки. Словно повинуясь ее мыслям, профессор достал из кармана восхитительно изящного пальто именно трубку. Нинкино сердце забилось. Это, безусловно, был мужчина ее мечты. Теперь-то она поняла.
Осталось только придумать, как с ним познакомиться. Нинка предположила, что она просто подойдет, спросит у профессора что-нибудь. Закурить там. Или сколько времени…
- Совсем, что ли, дура?! – замахала руками Ленка. – Профессора – они такие, - Она выразительно покрутила в воздухе пальцами. – Они – сложные. К ним подход особый нужен. Не как на дискотеке…
Нинка покраснела. Злая подружка не уставала напоминать ей о том, каких уродов Нинке случалось находить на танцполах их сонного городка. Разговаривать означенные уроды почти не умели, плевались, а при свете дня и подавно производили до предела отталкивающее впечатление. Прыщами, зубами, перегаром… Нинка зажмурилась. Она представила, как скажет родителям, что приведет вечером жениха. Как будут злобствовать предки, предвкушая то, что она приведет какого-нибудь Бивиса. Этим именем называл ее ухажеров папа, находя в них сходство с мультяшным героем. А тут вместо ожидаемого Бивиса – хуяк, и целый профессор! Папик тогда проникнется, благословит. И станет Нинка – профессоршей!
Она отчаянно смотрела на подружку. Ленка же прищурилась, будто высматривала пятнышко на обоях. Вдруг глаза ее загорелись, и она сказала:
- Собака! Я достану тебе собаку на один вечер! Ты будешь делать вид, что ты ее выгуливаешь. И вот тут-то профессор ка-ак обратит на тебя внимание! А ты, главное, не мычи, разговор поддерживай интеллигентно!
- Да знаю я! – огрызнулась Нинка. – Но ведь это – не моя собака! Он тогда потом решит, что я его обманываю!
- Слушай, не тормози, а? – сказала Ленка. – Так и говори: не моя, мол, собака. Подруга уехала, попросила выгуливать!
- Ай, Ленка! Ай да голова! – Нинке только и оставалось, что восхищенно шептать.
Подруга знала и то, где взять собаку.
- Значит, так! – инструктировала она. – Будет тебе нынешним вечером псина! А ты – оденься поярче. Шпильки пусть будут, юбка покороче. Прическу не забудь! Макияж чтоб глаза резал!
- Да ну?» – усомнилась Нинка.
- Знаю, что говорю, - авторитетно отрезала подруга. – Профессора – они очень любят женщин-вамп!
- Это как?
- Это когда ты на шлюху похожа, но на самом деле не шлюха.
Ленке можно было верить. У нее столько было интернет-романов! В том числе и с очень интеллигентными людьми. Например, с одним настоящим академиком из Кыргызстана.
***
- Куда намылилась? – спросил папик, когда Нинка, уже одевшись, наносила на лицо макияж.
- Смотри, в подоле не принеси! – накинулась следом и матушка.
- Да отстаньте вы! – капризно сказала Нинка. – Меня подружка попросила с собачкой погулять!
- И для этого надо расфуфыриться? – подозрительно сказала матушка.
Нинка предпочла не отвечать, и выскользнула за дверь.
***
- Это что? – спросила она, с подозрением глядя на собачонку, которая с тоскливым взглядом лежала у Ленки в прихожей.
Шерсть у псины была неказистая, откровенно помойной окраски. В глазах читалась беспросветная тоска.
- Это - Беатриса! - сказала Ленка. – Эй, Беатриса, голос!
Но псина не вела и ухом.
- Характер сложный у собаки, - сказала подруга. – Чужих не сразу слушается. Они, породистые, капризные…
- Какой же она породы? – недоверчиво протянула Нинка.
- Джек-рассел-терьер, - уверенно произнесла Ленка. – Они на дворняжек похожи. Но ты не обращай внимания. Очень благородная собака. Только тонкий ценитель поймет. Правда, Беатриса?
И тут псина благородных кровей словно бы в знак согласия стала остервенело чесаться ногой за ухом.
Нинка с сомнением приняла поводок.
Оказавшись на улице, собака со странным именем Беатриса стала неудержимо рваться с поводка. Она визжала, металась в ошейнике. Удерживать ее Нинке было трудно. Псина благородных кровей скулила, тянула нашу героиню в сторону пустыря.
Впрочем, направление было правильное. Там как раз прогуливался с тростью, трубкой и пекинесом профессор.
Нинка заволновалась, сердце забилось. «О чем? – безмолвно вопияло оно. – О чем мне, блядь, разговаривать с ним?!»
Беатриса исступленно сучила лапами, и ей удалось добиться того, что теперь именно она вела Нинку, а не Нинка – ее.
Бежать на каблуках было не очень удобно. Нашей героине казалось, что она в клочья изорвала колготки. Несколько раз едва-едва спаслась от падения. А безумная собака все тянула и тянула Нинку на пустырь. В самую грязь. Целью собаки, как определила Нинка, был, как ни странно, именно профессорский пекинес.
«Сейчас случится решающий момент, - понимала наша героиня. – Собаки обнюхают друг дружку. А я – познакомлюсь!»
Однако дальнейшие события нашу героиню и разочаровали, и удивили. Собака благородных кровей вдруг тонко-тонко заскулила, и неожиданно бросилась в самую отвратительную, с жидкой грязью, лужу. С очевидным наслаждением принялась валяться в бурой жиже.
- Беатриса, фу! – робко говорила, почти шептала, Нинка, чувствуя, как прямо на ее глазах происходит что-то НЕ ТО. – Фу, Беатриса!
Чудеса начались с совсем уж неожиданного события. Псина вдруг послушалась, выбралась из лужи. Уселась рядом с «хозяйкой», принялась с радостным остервенением чесаться. Если бы с такой интенсивностью копали землю, то эта собака вполне могла бы заменить экскаватор.
Откуда ни возьмись, появился огромный, ростом почти с Нинку, пес. Это было настоящее чудовище. Всклокоченная грязная шерсть, оскаленная пасть и… Нина не могла поверить своим глазам, но у пса еще и стоял хуй.
Чудовище по-хозяйски обнюхало Беатрису. На предварительные ласки ушло совсем немного времени. Пес ненадолго забрался на джек-рассел-терьершу. Нинке на удивление, он совершенно не двигал тазом. А потом, так даже повернулся к Беатрисе задом, вывалил язык, тяжело задышал.
- Пошел вон! – тонко и отчаянно говорила Нина. – Пошел вон!
Собак все прибывало. Они возникали около Нины и бесстыдницы Беатрисы бесшумные и зловещие, точно как в фильме «Омэн». Несомненно, это были самые отвратительные псы со всего района.
Нина тщетно подергала за поводок. На нее зарычали со всех сторон. И Нина стала пятиться, обреченно выкрикивая:
- Беатриса! Беатриса, фу!
Распутная собака блаженно щурилась. Сбывалась ее собачья мечта…
Между кобелями уже завязывались стычки. Одни грозно скалили зубы, другие – позорно пятились.
- Стой, Дюша! Стой! – раздался крик с другого конца пустыря. Кричал профессор вслед пекинесу.
Тот же, как оказалось, каким-то невероятным для своей хлипкой конструкции усилием вырвал из рук хозяина поводок и сейчас несся по грязному пустырю этаким мохнатым колобком. В самую гущу лишайных и совершенно ужасных собачьих тел.
- Стой, Дюшенька! Стой!
Но куда там! Собачонка уже ворвалась в гнусный пёсий клубок. Тут же поднялось рычание, кто-то завизжал. Возможно, прямо сейчас беднягу-пекинесика рвали на части.
Подбежал профессор. Лица на нем не было. Очки съехали набок.
Он выставил перед собою трость, резко махнул ею в сторону псов.
Те, зарычав, попятились.
А мужчина Нинкиной мечты исхитрился подхватить поводок и принялся наматывать его на кисть, вырывая дрожащего от похоти, но, кажется, еще живого, Дюшу из блохастого и зубастого месива.
Спокойна оставалась лишь Беатриса. Собаки не умеют гримасничать, однако на морде собаки было написано просто неземное блаженство.
- Это ваша собака? – разъяренно прорычал профессор.
- Н-нет! П-подругина! – стеснительно пробормотала Нинка.
- Замечу вам, сударыня, - с холодной злостью сказал профессор, - что вы полная дура! Вы специально выгуливаете течную дворнягу? Или вас кто-то подослал?
- Н-нет! И… и не надо говорить, что это – дворняжка! Она только похожа, а на самом деле это – джек-рассел-терьер!
И тут профессор – нет, не заорал. Расхохотался. Смех его был громок и хрипловат, словно был вороном и каркал. Он хохотал так заразно, что расстроенная Нина тоже стала выдавливать робкие смешки.
- Вас жестоко обманули, девушка! – сказал профессор, вытирая слезы тыльной стороной кисти. – Под видом джек-рассел-терьера вам подсунули помойную и совершенно блохастую дворнягу!
Уходил он, заливисто хохоча и аристократично подхватив пекинесика на руки. Нинка смотрела ему вслед и ей казалось, что профессор как-то с хитрым вывертом ее подъебнул. Но – смеялся. Хороший знак.
И вот еще что было интересно: вот они вроде бы почти познакомились. Теперь надо номер мобильника у него как-то просить… А как? У Ленки, что ли спросить совета?
***
Смеялся, впрочем, не только профессор.
Громко и с намеренно лошадиными модуляциями ржали девушки. Их много собралось у окна Ленкиной квартиры.
Отсюда открывался превосходный обзор двора и пустыря. Девушки же были однокурсницами по текстильному колледжу.
- С профессором она знакомится, ну, бля, умора! – заливалась недобрым смехом Кристина. – Вот ведь дура-то! Вот ведь дура ебанутая!
Когда Нинка, отчаявшись заполучить обратно похотливую собаку, неуверенно и шатко похромала через грязный пустырь на каблуках, Кристина вполне мужским жестом хлопнула Ленку по плечу.
- А ты охуеть затейница, мать! – сказала она.
И Лена вдруг поняла, что она – в компании.
© LoveWriter
