- Пал Семеныч? - раздался за дверью тщедушный голос.
- Ну, я, - с пинка открыв дверь, промычал я небритой физиономией.
На пороге стоял помятого вида гражданин в замасленной шляпе и тыкал мне в лицо документом, похожим на корочки Добровольного общества любителей разглядывать пятна на трусах. Он него небрежно разило шипром и тещиными огурчиками.
- Чем обязан? - вопросил я мутным взглядом, придерживая дверь носком старого кеда.
- Николай Павлович, ваш районный нотариус, - промямлил мужичонка.
- Дельце есть, да про вашу честь, - гнусно осклабился избитой рифмой пришелец.
- Входите, только быстро, у меня дела, - молвил я, впуская его в квартиру.
Государственный служащий просочился мимо меня в комнату и по-хозяйски расположился на диване, смяв своим седалищем последнюю, оставшуюся после новогодних торжеств, косячину. Брезгливо приподняв его за лацкан, я пересадил его в старое креслице, и бережно разгладил мундштук беломорины.
Посетитель с оскорбленным видом продолжил:
- Дело вот в чем: со мной связалась юридическая контора Нью-арка «Штейнберг, Штейнберг и компания». Их клиенткой долгое время была Ирина Родионовна Фальцман, в девичестве Бестужева.
- И хуле? – начиная нервничать, повысил я голос. Эта поеботина начала меня уже доставать.
- Молодой человек! – вдруг, подпрыгнув, заорал незнакомец.
- Речь идет о больших деньгах и вашем будущем, а вы хамите! – сорвалась на фальцет конторская крыса.
- Дама, о которой я веду речь, ваша двоюродная прабабушка, оставившая после себя наследство, оцениваемое аудиторами в два с половиной миллиарда долларов, и вы ее единственный наследник, как ни странно.
Задумавшись, я сам незаметно для себя, раскурил полтос. Мозг явно не хотел вникать в неожиданно свалившееся на него счастье. Перед глазами поплыли белоснежные яхты с трюмами, полными гидропона и крепкозадыми оливковыми телками.
- Ну, за такую новость не грех и париком угостить, где подписать? - протянул я ему, выдыхая сладкий дым.
- Спасибо, не курю, - брезгливо поморщился отщепенец и испуганно отодвинулся.
Старичок достал документы с гербовыми печатями и положил их на усыпанный пеплом и бутылками стол.
- Тут заминка одна только, Пал Семеныч. Наследство передается с условием.
От такого поворота я закашлялся и обломался.
- Родственница ваша была крупным общественным деятелем и борцом за права человека в Америке. И она очень хотела, чтобы ее родственник благоразумно распорядился доставшимся ему богатством. В целом, главной ее деятельностью было узаконивание однополых браков во всем мире. Так, к слову - в нескольких европейских странах на ее деньги были пролоббированы необходимые законные акты.
В глазах у меня помутнело. Дело явно принимало не тот оборот.
- Бабушка ваша очень хотела, чтобы и Россия присоединилась к этим просвещенным странам. И вы ей очень бы помогли.
- Ты, ссссука, говори быстрее и внятнее, - зарычал я, окончательно вернувшись в реальность.
- Таки я и говорю, молодой человек. В России с лоббированием возникли проблемы. Общество не готово, ему необходим прецедент. И главное условие завещания – вы должны этот прецедент создать на собственном примере…
«Ну что ж, одной крысой меньше», - думал я, разглядывая в жерле унитаза аккуратный котях на вершине горки кровавого фарша, в недрах которого проглядывали унылые поля фетровой шляпы. Потом бережно прикрыл его измазанным в говне нелепым завещанием.
Впереди было все то же ни чем не омраченное зеленое будущее.
