- Ну, давай Семеныч, рассказывай! Чё ломаешься! – Возмущался Витек.
- Давай, давай Семеныч, не ломайся. Вон уж скока новичков расплодилось, пусть послушают, да на ус мотают, - вторил Витьку Архип.
- Да, че уж им мотать, та. Поздновато будет, – отнекивался Семеныч.
- Да ладно, зато интересно. Правда? – Обратился к сидящим полукругом у костра Витек.
Те в ответ закивали головами.
- Ох елки. Ну да ладно. Тока не перебивать штоб, - сдавался Семеныч.
Потрескивал костер. Поудобней усевшись и подкинув пару веток в огонь, Семеныч начал главную историю своей жизни…
На дворе 1956 год, работал, значит, я тогда водителем потрепанного временем грузовичка ГАЗ-ММ, а проще «газик». В самом разгаре уборочная страда. Гоняли с полей да на элеватор до двадцати рейсов в день, да какой там в день, сутками работали.
Так вот, давно уж закончилось рабочее время, уже и стемнело почти, еду я на своем газике после последнего рейса с элеватора в родную деревню. А на моем газончике с проводкой постоянно, что-то происходило, как на кочке тряхонет, так, елки, свет и тухнет.
Ну, думаю, до колхоза еще километров тридцать засветло не успею добраться, а вот если через Хомутовку рвануть, то километров десять срежу и аккурат еще по сумеркам домой та поспею. Только Хомутовка эта – старая заброшенная усадьба, дурной славой у местных пользовалась, говорили, что не мало люду в ее окрестностях сгинуло. Но мне то закаленному коммунисту, все эти легенды по одному месту были. На том я и порешил путь свой сократить.
Вот уже показался и поворот на усадьбу, да как вдруг какая то внутренняя сила заставила меня отказаться от этой затеи и ехать домой длиною дорогою. Немного поматерившись про себя за секундную нерешительность и прибавив газу, я помчался домой по давно знакомому пути.
Еду значит, еду. Да только кажется мне, что места моей памяти совсем незнакомые, окрестности душе моей чуждые. Вижу, и указатель показался населенного пункта, подъехал вплотную, глядь, а там потертая такая надпись «Хомутовка». Это ж как так, я ж вроде не сворачивал никуда, как есть, так и шел по прямой.
Ну бля тут та мужики ко мне страх суйыверный и начал подкрадаваться. Какая же сила потусторонняя меня на эту дорожку та завернула. Эх была не была, думаю, раз уж попал на это неведомое направление, так значит и до конца переть буду, никакая чертовщина меня в заблуд не введет. Сплюнув через левое плечо, перекрестившись и повторив про себя три раза «Ленин жив», втопил я братки по худым местам, дабы до дому побыстрее добраться.
Уже и солнце за горизонт село, и ни видать почти ничего, а вокруг деревья, что стеною выстроились, все уже и уже дорожку та проселочную сжимають. Пора думаю, и фонарики свои хиленькие подключить, дергаю за рычажок, скудный снопик света выхватывает узенькую колею, да деревья аки сказочные чудища, норовящие спасительную колейку поглотить.
Настроение мое надо сказать от раскрывающейся ежесекундно картинки падало с такой же быстротой. Мысленно старался отгонять всякие нехорошие мысли. Да тут как хрясь, газик мой подпрыгнул на подвернувшейся колдобине, фонарики моргнули пару раз и потухли, а вся машина встала как вкопанная. Ну думаю хана моему сказочному путешествию настала. Поковырявшись под капотом и погоняв безуспешно стартер, я начал чувствовать, что мой коммунистический настрой, куда то улетучивается, а ему на смену приходит самый, что ни на есть первобытный, елки, страх.
Решил, пока совсем ночь не настала пойти по дороге пешочком, все-таки, какое ни какое расстояние я проехал, а там глядишь, выскочу на шоссе да на попутке до дому доберусь. Откатив свой газик в сторонку, и прихватив монтировку, отправился я в путь.
Иду значит поросшей дорогою, а у самого мысли всякие вырисовываются, образы мифические в сознании рождаются. Долго ли коротко дорога эта упирается в лес и все, ходу дальше нет. Тут меня всего и пробрало, да ниже пояса определенным позывом вышло. Приплыл. Не даром значит, люди дурную славу этим местам приписывали. Что ж делать то. Вернусь, думаю к машине, ночь переночую, а поутру оно виднее будет, как поступить. Да тока, как вы уже, наверное догадались, ничего я на обратном пути не нашел, а уперся опять в лесную чащу.
Да думаю, что ж это получается, в какой-то заколдованный круг угораздил. Куда ни кинь кругом лес дремучий. Хоть и нутро мое подрагивало от одной только мысли о ночевке в лесу, решил я все-таки найти укромный кустик да до утра худо-бедно дотянуть.
Найдя подходящее место, хотел, уже было прилечь, как вдруг сквозь листву вижу не далеко, свет пробивается. Обрадовался, ну думаю, не бывает же все так худо. Стал пробираться в темноте на спасительный свет. Вот уже и вижу, что костер это, а вокруг трое сидят. Продравшись сквозь последние заросли с учащенным дыханием вываливаюсь пред сидящими со словами:
- Мир очагу вашему, люди доб… да только на этом слове речь моя приветственная и прервалась, ибо в отблесках играющего огонька увидел я жену свою Людочку, соседа вдовца Потапа да сына его Егорку.
- А вот и Степа наш подошел, – молвит заунывным голоском Людочка. – Проходи, мы уж тебя заждались совсем.
Усаживаюсь я напротив них, да примечаю, что Людочка моя в свадебном платье, Потап в костюме, да при галстуке, а Егорка в шортиках и рубашечке нарядной с бабочкой. Замечаю еще, что ладони у всех троих в саже вымазаны.
- Это, ж что ж вы здесь делаете посреди ночи та, - начал я потихоньку расспрашивать близких.
- Да, вот Степа, свадьба тут у нас. Все уже в сборе только тебя дожидаемся, - отвечает мне женушка моя.
- А кто ж женится та?
- Я с Потапом и женюсь, - голос жены стал еще тягучей.
- Хех. Понятненько. А на кой меня дожидаетесь? – спрашиваю, а сам чую, что к горлу ком боли подбирается, но ничего с речевым аппаратом своим поделать не могу. Слова так сами собой из меня и льются.
- Ты Степа, отпустить меня должен, иначе не будет нам покоя, - Людочка прижалась всем телом к молчаливому Потапу. Егорка прильнул к отцу с другой стороны.
- Ну, дак… отпускаю, – не своим голосом промолвил я.
- Вот и ладненько. – Людочка поднялась, за ней и Потап с Егоркой. Обнявшись, все трое неспешно пошли в сторону чащи.
- Эй, постойте. Вы это куда направились? Меня та забыли! - кричу я им в дагонку. Да только слышу в голове тягучие слова Людочки: «Нет Степанушка. Твое время еще не пришло. Пока, только нас четверых там ждут»…
Очнулся я в районной больнице, на следующий день после аварии. Целый весь, только гортань повреждена малость была. Доктора рассказали, что нашли меня, в перевернутом газике. В поворот говорят, не вписался на Хомутовку.
Видения свои старался забыть, да только не выходили они из головы. Еще и жена не шла проведать меня. Через три дня, когда уже совсем поправился, на пороге возникла бабка Дарья, тетка Людкина, единственный после меня ей родной человек. С белым аки мрамор лицом, поведала она мне страшные вести. Людочка, жена моя, погорела в доме нашем. Вместе с ней и сосед Потап, да сын его Егорка. Завыл я тогда, как одинокий волк в стужу, душа вся льдом покрылась.
Через год уже, после пожарища, рассказала еще мне Дарья, что любовь между Людочкой и Потапом вышла, и забрюхала она от него. Все порывалась рассказать мне об этом, да так и не успела.
Только ведал я об этом уже давно. Ведал с того самого момента, как очнулся на больничной койке. Не было любви между нами. И детей не было. И отпустил я ее.
Позже женился еще раз, да так без любви и прожил всю жизнь… до самой смерти…
Потрескивал костер. Где-то мелькали тени. Со стороны земли то и дело устремлялись в их сторону яркие точки. Будто звезды падают, только наоборот.
- И у меня любви не было, - пробубнил кто-то из сидящих.
- И у меня…
- И у меня…
- И у меня…
- Так от таво и шарахаетесь здесь неприкаянные, да одинокие, - прервал говорящих Архип. – И я вот… один.
- Егорка! Егорушка! – доносилось откуда-то из далека. – Бери братика и давай домой! Все пропадаете. Мы уж с папкой соскучились совсем.
В ответ раздался звонкий детский смех. Семеныч подкинул еще ветку в огонь и незаметно улыбнулся «Я вас отпустил»...
© Стремящийся
