Было енто в славные времена застоя, когда добрые родители отправляли своих киндеров в детские лагеря, дабы те отъедали харю, дышали кислородом и не мешали ибаться.
Вот и я мотал свой срок уже вторую смену в лагере имени, какого то героя-пионэра.
Хоть начало меня енто подзаебывать, особливо сука-горнист, который дудел каждое утро в свою дудку и подымал всех на зарядку. Какой нах отдых , ежли тебя как скотину выгоняют из теплой постели на лужайку, дабы ты занимался ебнутым рашен цигуном?
Да и ночные забавы –типа, а давайте дефок пастой извазюкаем, иль, а пайдем посморим как пионэрвожатая Танька с физруком ибется, порядком надоели. Наив совкового розлива нах! Мине хоть и было еще 10 лет, но сцукой я был уже порядочной. Взрослые канешна умилялись моей ботанической внешностью и прозрачным взглядом карих глаз. Блять, но не в дамек им было, что в моей маленькой душе уже вовсю плясали качучу жирные мохноногие бесы. Короче, благодаря библиотекарше тете Зине (подруге моей бабульки), я был переведен в лагерный (чур, мене!) рай. А именно в изолятор санчасти. Уж там то начался отдых. Утром не будили, питалси отдельно от оголтелой толпы , норовящей спиздить твой компот, да и был я произведен в хранители ключа пионэрской комнаты, где стояль цветной телевиздер. Весь мир был у моих ног. Но хули –скушна, да и время сексуального подъема еще не пришло.
Одним теплым июльским днем, мой сотоварищ по райской жизни в изоляторе- Витюха (тож надо сказать маленький падонак, но более явный, я то хитрый был как Штырлиц) поведал, о том шо завтра в лагере состоится очередная развлекаловка, под кодовым названием – Сладкое дерево. Типа по лесу мелкие группировки чуханов, под руководством епнутых вожатых курсируют и, двигаясь по приколотым на деревьях стрелкам, подбираются к заветному дубу (блять ,ай да Пушкин, ай да сукин сын!) находять на его ветвях подвешенные на нити нехуевое количество шоколадных конфет.
Оппа, конфеты меня мало колыхали, так как фатеры регулярно заваливали свое чадо сладкой хуйней по самое передать невозможно. Хули, они же у меня были безбашенными покорителями Сибири, и, находясь в отпуске, всячески баловали своего сынульку.
-Слышь Витюха, а ты знаишь, где кондитерку подвешивать будут? – заинтересовался я.
-Неа ! – плять ну и че толку с такого снусмумрика.
-Лана, проследим завтра с утречка за устроителями праздника, найдем –хуйня какая.
Витюха блин , ажно рот приоткрыл, диверсант из него был никакой. На том и порешили.
С утра, как Гойко Митичи, мы крались за Старшей пионэрвожатой и остальной толпой, сеющей коммунистические принципы в наших мозгах, по лесу. Заветный дуб был обнаружен. Дождавшись, немного посмарев как развешиваютя конфеты, мы сквозанули обратно в лагерь. По дороге в моей башке мелькнуло – а нахуй мне Витек то? Конкуренция мне нахуй не нужна –Боливар не выдержит двоих! У меня созрел ацкий план.
Врач санчасти Людмила Сергеевна, по кличке Бородавка (бррр у ней была уродливая блямба над верхней губой, да еще и с торчащими волосами), что-то писала в толстую тетрадь, своих хуевым медицинским подчерком (и почему у врачей подчерк такой хуевый?), когда я предстал перед ее очами бледный как пироманка Зоя Космодемьянская перед казнью.
-Людмила Сергеевна, мне как то нехорошо – заскулил я .( система Станиславского это вам не хуй собачий).
-Что с тобой? –испуганно спросила врачиха, больной киндер ей нахер всю отчетность испортит.
-Да я уже три дня не какаю – моя правая рука прижалась к животу
-Может, съел чего? – Людмила Сергеевна была опытным специалистом.
-Да родители в выходные приезжали, я всяких деликатесов наелся. Может запор?- мои познания были безграничны, я ж грю ботаном быль.
-Ой, давай я тебе таблеточку дам, и ты покакаешь. Хотя нет, полтаблетки, а вторую половину вечером выпьешь. – врачиха дала мине половинку какого то драгса (до справочника лекарственных средств я в библиотеке еще не добрался).
Я сделал вид, что выпил эту отраву, сам же незаметно отправил ее в карман, туда же направилась вторая половина. И покряхтывая, двинул в сторону палаты, где находился ничего еще не подозревающий Витек.
Витек валялся на кровати и читал книжку.
-Витек, хочешь лимонада? – я улыбнулся другану .
-А у тебя есть?- Витек облизнулся, наивный.
-Да, родитель мне почти ящик приперли. – продолжал спектакль я.
-Тащи! – друган наверно охренел от моей щедрости.
Я вышел из палаты и потопал к холодильнику, стоящему в коридоре. Достал запотевшую бутылку Дюшеса, и направил свои стопы на кухню. Там , растерев в порошок таблетку для вызывания срача (обе части, а вы как думали?), и смешав ее в стакане с лимонадом, я поспешил обратно в палату.
Витек нервно ерзал , сидя на кровати.
-А че в стакане то? – а он наверно на бутылку рассчитывал, жадный поц.
-Да извини, не удержался, сам выпил слегонца. – не растерялся я.
-Ладно, давай.- поникшим голосом промолвил жадюга.
Я с трудом контролировал свою мимику, глядя, как Витюха поглощает мерзкий йад.
-Вкусно, дружище? –поинтересовался я.
-Четенько! – мой подопытный Моцарт просиял.
Я завалился на кровать и стал ждать результата, воодушевленно ковыряя в носу.
Где -то через полчаса, Витюха , с диким криком ринулся в сторону туалета. Я довольно потирал руки. А в скорости в палату белым облаком в черных чулках вплыла врачиха.
Она была явно озадачена.
-Ты как себя чувствуешь? – с испугом спросила она.
-Спасибо, хорошо. Покакал недавно, живот не болит. – я улыбнулся широкой улыбкой юного строителя светлого будущего.
-Фуух! Слава богу! А я уж подумала у нас в лагере вспышка заболевания. – Людмила Сергеевна в порыве чувств схватилась за сердце.
-А то Витенька из туалета не вылазиет, понос у него сильный. Наверно придется в город в больницу отправлять. – почесав бородавку, в задумчивости произнесла врачиха и, погладив меня по голове, вышла.
Я ликовал, первая часть плана была удачно исполнена. Бесы внутри меня аплодировали стоя. Пора было приступать ко второй части операции.
Предусмотрительно захватив пакет, я быстроногим оленем ломанулся в лес. Найдя заветный дуб, я принялся собирать богатый урожай. Конфет набралось килограмма на три.
И что -то весело насвистывая, в предвкушении большого облома у скудоумных детишек, я поскакал обратно в изолятор. Там, захомячил сладкую хуйну в тумбочку и жизнерадостно перданув, вслух похвалил себя. На улице вовсю играла бодрая пионэрская музычка из репродукторов, местами, напоминавшая немецкие военные марши. Я вышел из изолятора и двинул в сторону центра лагеря, где уже толпилась орда голодных до конфет солагерников. Пристроившись, к какой то группе я с воодушевлением побежал за ними в поисках заветного приза.
Блять, это надо было видеть эти вытянутые рожи. Вокруг дуба-колдуна топтались детишки. Нервно бегали воспитатели. Рядом плакала, какая то девочка. «Ну и че вы расстроились, желудей хоть поешьте. Вон их сколько» - сострил я. Девочка заплакала еще громче. А у меня было заебательскае настроение, я сиял. А вокруг стоял плач Ярославны.
Да , конфеты я потом менял на пучеглазых лягух, гребнистых тритонов и всякую полезную мелочь, которая была просто необходима такому малолетнему подонку как я.
Все мы родом из детства. Ну и что еще из меня должно было вырасти?
resonoid ©
