- Ну возьми ты эту чертову колбасу, - настаивала мама, пихая мне в руки пакет.
- Мама! – злилась я. – Мне сейчас к Маринке ехать, я зачем буду с ней таскаться? Не хочу я твою колбасу. И не хочу я с пакетом тащиться.
- А ты в сумочку положи.
Мама выхватила у меня сумочку и начала втискивать в нее батон вареной колбасы.
- Бля-я-я-я, ну ма-а-а-ама-а-а, - застонала я.
- Не блякай! У меня она протухнет.
- Конечно, кушай Сережа, что мне негоже. Что у вас там еще из объедков завалялось?
Мама надулась и даже не пошла закрывать за мной дверь. Сумочка выглядела неприлично раздутой и была непривычно тяжелой. Зазвонил телефон.
- Лель, ну ты где? Або все ноги обоссал, не верит, что мы с тобой к Маринке поедем, - было слышно, как Або материт меня, Ленку и вообще всех женщин.
- Вышла уже, через пять минут подойду к вам, ждите.
Ленка позвонила мне вчера, сказала, что будет в городе и желает со мной встретиться у Маринки, которая обещала ее подстричь. Не желая слушать мои вялые отмазки, она велела мне ждать ее за остановкой. Я же, раз уж вышла из дома, заехала в гости к мамочке, от которой узнала последние клановые новости и получила в подарок колбасу.
Перейдя дорогу, я подошла к машине, распахнула дверцу и швырнула сумочку в салон.
- Эй!
Я заглянула внутрь. Оттуда на меня смотрел испуганный Даниэль.
- Думал бомба, - пискнул он.
Я плюхнулась сзади. Ленка и Або как обычно ругались. Судя по крикам, они не могли решить, во сколько Або заедет за Ленкой. Решали они всю дорогу, я молчала, а Або самозабвенно, как бы случайно, гладил мою коленку. Дорвался до бесплатного. Терпение Або иссякло за пару остановок до Маринкиного дома. Ленка выскочила из машины, херакнула изо всех сил дверью и величественно прошлепала по луже до ларька. Я, вежливо попрощавшись, вышла следом.
Всю дорогу до Маринки Ленка пылала праведным гневом. Даже в магазине от возмущения она взяла себе вместо пива несколько баночек джин-тоника.
- Тебя с него выносит быстро, - пыталась я образумить подругу.
- Отлично. Пусть выносит. Тогда меня совесть не будет мучить, когда я себе кого-нибудь другого подыщу.
Ленка уже больше года грозится найти себе другого мужчину, но каждый раз дальше слов дело не идет.
Я давила кнопку звонка, Ленка материлась на промокшие ноги. За дверью слышался лай Гарика и крики Егорки. Гарик – московский тойтерьер, названный в честь нашего общего друга, такого же мелкого и субтильного. Егорка – четырехлетний чертенок, являющийся моим крестником. Дверь открыла взлохмаченная Маринка.
- Заходите, я ща, - она метнулась в ванну. – Я тут с машинкой воюю.
Из ванной доносился рокот и скрежет, Егорка во все горло орал песню собственного сочинения, а Гарик наворачивал вокруг нас круги, задорно тявкая.
- Кока! – обрадовался Егор, выскочив в прихожую.
Почему Кока, для меня, наверное, навсегда останется загадкой. Егорка всегда так называл меня. Маринка утверждала, что так он сократил «крестную» для удобства. Но ее гогот, когда Егорка в порыве любви называет меня Коканька, убеждает меня в том, что это она его подучила.
Мы заглянули в ванну, Маринка сидела на стиральной машинке, которая гудела, тряслась и подпрыгивала.
- Это пиздец какой-то! – вопила она сквозь грохот. – Она у меня сегодня чуть в коридор не выпрыгнула.
Послышался скрежет.
- Слышите? Я уверена, что это снова косточка из лифчика вылезла и зацепилась за барабан. У меня уже так было два раза.
Мы оставили лихую наездницу объезжать дикий стиральный агрегат и пошли в комнату. Я налила пива, Ленка – джин-тоник, и мы уселись перед телевизором.
- Лелька! Что у тебя в сумочке? Гарик почти сидит в ней и кажется, у него сейчас глаза выпадут! – крикнула Маринка.
Видимо, колбаса испускала аппетитные миазмы.
Справившись с машинкой, Маринка отправила меня мыть голову. Орудуя ножницами, она делилась последними сплетнями, прислушиваясь к хохоту и визгам Егорки и Ленки.
- Я черный пла-а-а-ащ, - гудела Ленка. – Я ужас-с-с, летящий на крыльях ночи!
Слышался топот и заливистый смех Егорки. Они выскочили в коридор. На Егорке был костюм Человека-паука, на Ленку же костюм Бэтмана не налез, потому она только натянула на голову черную шапочку с острыми ушами. В руках Егорки был пластмассовый меч, Ленке же достался обрезок пенопластового карниза.
- Это что? – Маринка ткнула ножницами в Ленкино оружие.
- Это отпало, когда тетя кидалась в меня мячом, - пояснил счастливый Егорка.
- А где Гарик? – вдруг вспомнила о питомце Маринка. – Лелька, где твоя сумочка?
- Трахает мою левую пятку, не отвлекай его, не до сумочки ему сейчас, - буркнула я.
Когда настала Ленкина очередь садиться под ножницы, Егорка был уже без сил, а Гарик изменял моей левой пятке с Ленкиной, тоже левой.
- Коканька, - жарко прошептал мне в ухо Егорка. – Как эту тетеньку зовут? – он ткнул в Ленку пальчиком.
- Тетенька Ленка, - ответила я. – Понравилась?
- Да-а-а-а, - довольно улыбнулся он. – Я хочу быть таким же, как она.
- Каким?
- Большим и толстым.
Большая и толстая тетенька Ленка заржала, сказав, что это самый необычный комплимент, который она слышала за всю свою жизнь от мужчины.
Уже стемнело, когда Маринка закончила свою работу, а мы с Ленкой уничтожили спиртное, привезенное с собой. Чтобы Ленка не звонила Або, Маринка решила отвезти ее в Торчихреновку.
Мы весело горланили песни, когда нас неожиданно остановили на посту при выезде из города.
- Заткнитесь, заткнитесь, - шипела Маринка, доставая документы.
Состроив самую свою милую улыбку, она опустила стекло. Гаец представился.
- Кто-кто? Командир взвода Козлов? – некстати вспомнила старый анекдот Ленка.
Положение спас Гарик, перескочивший к Маринке на колени и затявкавший на парня, высунув мордочку в окно.
Стараясь сохранять невозмутимое лицо, постовой рассматривал документы.
- Какого цвета ваша машина? – спросил он, сделав шаг назад.
- Не знаю, - пожала плечами Маринка. – Написано, что коричневая. Но она как-то иногда зеленью отдает, да же?
- Как, вы не знаете какого она цвета?
- Папа ее покупал.
- Вы знаете, какой сейчас месяц?
Мы все уставились на гаишника.
- Псих? – шепотом поинтересовалась Ленка.
Я навалилась на Маринку и просунула лицо между ней и Гариком.
- Я прекрасно помню, что 28 февраля уже было, а 31 марта еще нет, отсюда делаю вывод, что сегодня у нас март. Угадала?
- А январь когда был? – опять спросил он.
- В январе! – крикнула Ленка.
- Правильно, - кивнул постовой.
- Приз в студию! – Ленку здорово таращило.
- А вы к чему вообще такие вопросы задаете? – рискнула спросить Маринка.
- А у вас доверенность до 1 января 2007 года. А мы с вами только что выяснили, что у нас на дворе март месяц. Выйдите, пожалуйста, из машины.
Мы вышли втроем. Гаец удивленно уставился на нас с Ленкой.
- Ноги пока разомнем, - пояснила Ленка и, задрав руки начала делать наклоны в сторону.
- А ноги-то чего не разминаете?
Какой любопытный выискался.
- Я не смогу ноги так высоко задрать, - смущенно ответила Ленка. – Нет, конечно же, лежа, да еще с опытным партнером, я могу хоть куда их задрать, но на улице, на посту ГАИ и при посторонних! Я слишком скромна для этого.
Парень скупо улыбнулся и отправил Маринку на пост. Мы поплелись следом.
Сунув еблеты в окошко, мы дружно поздоровались.
- Кажется, мы похожи на Змея Горыныча, - громко прошептала я.
Гарик, сидевший у меня на руках, тоже протиснул свою морду, обгавкал всех и снова спрятался, сунув нос в мою сумочку, вынюхивая колбасу.
- Да-да, - кивнула Маринка охуевшим сотрудникам, - мы прилетели верхом на собаке. Итак, кто тот смельчак, который займется нами?
- Ты должна добавить «йе, бейби, йе» для того, чтобы не оставалось места для фантазии, - поправила ее Ленка.
- А потом еще «Я-я, Вольдемар, зер гут», чтобы уж наверняка было понятно, - подхватила я.
С непроницаемым лицом к нам направился молодой, охеренно привлекательный парень. Широкие плечи, темные, корткостриженные волосы и широкая улыбка. Мы, томно вздохнув, заулыбались. Маринка протянула ему документы и ласково прошептала:
- Там у меня доверенность просрочена, а я совсем об этом забыла.
Я протянула в окошко свои права.
- И мои заодно посмотрите, там фотография, правда, не очень, но год рождения видно.
Ленка, уставившись на нас, лихорадочно шарилась в карманах.
- Ой, а я свои права дома забыла, но зовут меня Елена.
- А меня Вольдемар, - гоготнул он.
Просмотрев документы, он наклонился к нам и, сунув Маринке, пустой бланк доверенности посоветовал ей быстренько заполнить ее где-нибудь в сторонке.
- Кто из нас вас так очаровал, что вы пошли на должностное преступление? – шепотом поинтересовалась Ленка. – Скажите, что я, и я вам обещаю, что буду ездить через ваш пост по нескольку раз в день.
- Хотите колбасы? – решила я предложить взятку.
- Дамы, - остановил он нас. – Мое восхищение вызвала ваша пучеглазая собачка.
- Гарик? – хором спросили мы.
Гарик высунул морду из сумочки, тявкнул что-то невразумительное сквозь кусок оторванного пакета, в котором лежала колбаса, и снова нырнул в сумку.
Маринка села в машину и отъехала в сторону, мы же продолжали торчать в окошке.
- А что у вас такого привлекательного лежит в сумочке, что собачка оттуда не вылазит?
- Батон колбасы, - честно призналась я.
- Набитый героином, - продолжила Ленка. – Лелька у нас барыга.
- А Ленка мой курьер, она не толстая, просто она вся набита герычем, - не осталась я в долгу.
- Вы нас теперь разлюбите, Вольдемар? – жалостливо пропищала Ленка.
- От чего же? – удивился он. – Теперь я вас обожаю еще больше.
- Особенно Гарика? – уточнила я.
Вольдемар решил выйти освежиться, и мы встали в сторонке. Маринка высунулась из машины и гаркнула:
- Хватит там завлекать молодого красивого, вы же замужние женщины, не то что я! Идите сюда, а то мне одной скучно!
Мы подошли.
- Вольдемар, - проворковала она, - не могли бы вы мне помочь? Продиктуйте мне, пожалуйста, вот эту строчку. Лелька, отпусти Гарика, пусть побегает.
Мы с Ленкой опять отошли, я оторвала Гарика от раскопок колбасы и отпустила его. Покрутившись на месте, он замер и наклал небольшую кучку.
- Дамы, - укоризненно прогудел подошедший Вольдемар. – Как вам не стыдно?
- Это не мы, - в голос ответили мы с Ленкой.
- Посмотрите, буква Р, - ткнула я пальцем в какушок. – Это к разлуке.
Вольдемар заржал.
- Если вы немного его разогнете, то получится С, - предположил он.
- Это к сексу, - авторитетно заявила Ленка.
- А если совсем разогнуть и еще рядом такую же палочку насрать, то можно и Л слепить, это к большой любви, - добавила я.
- А если поднатужиться, то можно и мое имя высрать, Леонид, - удачно представился нам Вольдемар.
- Ваше имя, вы и срите, - предложила Ленка.
- А можно ваше, вы же Лена, - никак не мог угомониться Вольдемар, который Леонид.
- А еще лучше – Лёня, - поправила она его. – Буква Ё будет смотреться великолепно. Но тут нужно определенное умение. Букву Ё высрать, это вам не булочки пиздить. Тут мастерство нужно.
Наши разглагольствования прервала Маринка, заполнившая доверенность. Вольдемар ушел с Маринкой на пост, мы же с Ленкой одиноко стояли у машины.
Возле нас остановилась грязная десятка, из нее выскочил Або и тут же заорал:
- Это ты так стричься поехала? А сама тут стоишь?
Ленка подхватила Або под руку и повела его к Гарикову шедевру.
- Милый, это буква Р, видишь? Знаешь к чему она? К раздаче пиздюлей! Ты готов?
Она потащила его обратно к машине, на ходу попрощалась и уехала.
Маринка отделалась штрафом в пятьдесят рублей. Какашки Гарика мы так и не убрали.
- Это будет залогом нашей большой любви, - пояснила она Вольдемару, диктуя номер своего телефона.
- Р, Лелька, это к романтическим отношениям, - поправила она меня мечтательно, когда я рассказала ей о наших предположениях.
