Расскажу я тебе, дарагой фтэкатель, ниибаццо правдивую и беспесды пазнавательную историю, корни каторой уходят в далекие, пачти былинные времена. Во вримина, когда трава была мягче, небо синЕе, а афтар, хоть в каментах ещо и не срал, но уже был падающем бальшие надежды падонком.
Итак, дивиностые годы прошлава века. Три юных распесдяя — Санек, ака Рокки, Вася, ака Карлсон и Дэн, ака malus — собрали вокруг себя стайку не менее юных балбесов, бойцов из нескольких клубоф города. Больше фсиво на свете, после разбивания друг другу морд, мы любили две вещи: блять пазитив и, нахуй, еблю. Ессно, как идейные вдохновители движения отморозкоф, мы подбирали людей с аналогичными жизненными взглядами. Во время сбороф и саривнаваний группа спелась спилась, и порой эти гоблины саапща раскрывали такие темы, что соседи при виде них крестились.
В один памятный день идейные вдохновители зоебись ришили устроить ебичиски-гламурный ниврот ебательский мальчишнег. Панятна, что бальшой и жирной песды от тренероф за запах перегара никто получать не хотел. Поэтому фсе эти лутьшие умы чилавечиства заблагавременно отмазались от тренировок и, собрав оборудование, выдвинулись на организацею пьянава шабаша. Место нашли километрах в десяти от города на берегу реки, чтобы, значет, никаво левого не покалечить. Погодка нашептывала фсякие нештяки и обещала оправдать наши лутьшые ажидания.
Ну хуле, расставелии машины, палатки, подогнали катер и с веселыми прибаутками начали валить деревья по периметру поляны. «Пеонерскому костру быть», — так рассуждале мы, привращая в пустыню полгектара леса. И пеонерскей костер у нас таки был, только, как позже выяснилось, не фсех это обрадовало.
Кроме салиднава запаса вотки, настроения асновательно дабавил скорый исход падавляющего большинства соседей-отдыхающих на несколько келометроф из зоны видимости. Ну и пелотки из групп поддержки команд загорали топлесс, что не могло не радовать.
Приняв на грудь, стайка гоблинов озаботилась отсутствии пазитива. Ну хуле, недостаток идей — это не про нас. Перво-наперво решили раскрыть тему езды на кроссовом мотоцикле. Беда бедного байка была в том, что тему принялись раскрывать все одновременно. Ладно, фегня, и не втаких сетуацеях прорывались. Бешенно ревущий моцик, ведомый нетвердой рукой, как загнанная газель метался по окрестным буеракам, а на нем сидело, висело и стояло чуть не с десяток распесдяев. Периодически вся эта песдобратия, отчаянно матерясь, наворачивалась в блежайшие кусты, после чего мотоцикл доставали, и все повторялось в той же последовательности с небольшими вариациями.
После пятого падения чудо буржуйской техники сказало «бдыщ» и хрустнуло передней вилкой. Блять, раз веселье кончилось надо извлечь из ситуацеи максимум. Идея возникла тут же: епт, а давайте бензинчик из бака на дровишки плеснем, а то не разгораются никак. Беспесды искрометная идея! Байк торжественно перевернули над кострищем… Через пять секунд Вася Карлсон метался по стоянке, сыпал яркими образами и намекал на половую связь со всеми нашими родственниками до седьмого колена. А мы бодренько отгоняли машины от трехметрового пламени. Песдец, как красиво горят мотоциклы… Моцик-то мы вытащили, только в процессе спасательных работ соседняя палатка сгорела. Тоже Васина.
Выслушав все «лестные» эпитеты и помянув Ямаху добрым словом и литром вотки, мы стали генерить новые идеи. Решено было поправить здоровье ездой на водных лыжах. Блять, пьяный атмарозок, впервые вставший на лыжи — это ахуеть какой пазитиф! Трое держат чугака навису, катер разгоняется, дергает за леер. Заибатая катапульта: лыжнек пролетает метраф пять по воздуху, выкрикивая слова благодарности свистящим «инструкторам», и приводняется на жывот.
Еще десять-пятьдесят метраф (в зависимасти от трезвости моторщека) на жывоте. Потом всиопщая спасательная апирация. Бедолагу извлекают, отпаивают воткой и бегут спасать следующего. Моторщеки периодически говорят «зоебали» и отправляются на берег поправиться ачиридной порцией. Черес час водные процедуры наскучили: вода вперемешку с воткой в желутке настроение нихуя не поднимает. Дружно отправились выводить проглоченную воду методом ее замещения воткой.
И тут случилось страшное: в неебаццо огромном багаже экспедицеи обнаружилсо буксировочный купол. Блять, полетать над рекой – это же ахуеть пазетиф? «Беспесды ахуеть пазетиф!» — подтвердили падонки. И тут я почувствовал дружеские похлопывания по плечу. Два чучела - Карлсон и Рокки - со значением подмигивали и подпихивали меня вперед. Блять! Я сказал «поехали» и махнул рукой. Синющие камрады не учли одного: мотор на катере стоял слабенький. Задрав купол вместе со мной метров на трицать, катер отказался ехать дальше.
Я плавненько приземлился на середину реки, не успев отстегнуть купол при касании. Что делает покрытый песком мокрый купол, упав в воду? Правильно, он тонет. Что делает пристегнутый к нему распесдяй? Он тоже тонет. А что делают в это время опытные шопесдец спасатели? Они вытягивают парашют и топят меня, как котенка. Заподозриф, что ужос и песдец надвигаются неумолимо, я кое-как занырнул до карабинов и расстегнулся. Всплывая, сформировал в мозгу сложную, рвущую душу сентенцию во укорение спасателей. Адин хуй после фсплытия получилось как всегда: «какой нахуй купол, суки, МЕНЯ вытаскивайте, вылезу – убью нах!!!». Достоевский бы не оценил, но звучало убедительно, потому, что я тут же оказался в лодке.
Следующие полчаса развлекались запуском алконафтов в небо, используя в качестве буксира машину. Большую часть времени очередной аэрогоблин ехал на животе. Все остальное время выдирал из живота занозы и высыпал из трусов песок. Поободрав животы и колени, народ попенял на нелетную погоду, а идею буксира отнес к нипазитивным. Рожденный ползать летать не может, хуле.
А день тем временем приближался к серидине. Вотка катастрофически заканчивалась, а душа настоятельно требовала прадолжения празника. На кратком брифинге мы постановили плыть за воткой на другой берег. Капетаном единогласно избрали Рокки – у него был бенокль. Сформированную для миссии команду водрузили на катер и отправили в путь, проводив кратким непечатным напутствием.
Все остальные занялись стрельбой из воздушки. Подбили соседскую Хонду. Странно, но хозяин так и не подошел, лишь бросал издали полные отчаяния взгляды. Устыдились(!). Разработали концепцию контакта. Подошли. Дали денег. Налили вотки. Позвали к себе. Жена не отпустила. Странная. Пелотки у нас вроде симпатишные были.
К беригу подходила бравая команда катера. Точнее так: сначала мы увидели отваливающих соседей. Пофтыкав по сторонам в поисках веской причины, мы увидели следующее: к берегу подходит мотор. На носу в позе оратора стоит в дупель пьяный Рокки в плавках и (!) галстуке (ХЗ, где он умудрился его добыть). В лодке кроме команды находится пять девиц, трое из которых топлесс, а одна вообще голая.
Только счастливый ахуй длился недолго. У катера закончился бензин и он, не дойдя до берега метров пятнадцать, тихо поплыл вниз по течению. Отжеш сцуконах! Ковчег полный голых девок уплывает от нас в тот момент, когда уже все предвкушали раскрытие темы групповой ебли. Этого юные падонки вынести никак не могли. В срочном порятке были арганизованы спасательные работы. Идея была реализована беспесды астраумно: к полену привязали веревку и начали упражняцца в меткости. Никто тагда еще не знал, что меткость — мое фтарое имя!
Само собой разумееца, что первое же попадание пришлось в голагу одной из пелоток. Щелкнув клювом, пелотка рванула в гости к рыбам. Пару секунд поторговав ебеальнеками, народ в десять глоток возопил: «Саня, решай!». Рокки прыгнул в воду и паплыл спасать… полено. Пелотку паплыл спасать я. Спас, сделал искусственное дыхание, отогрел, отпоил воткой. Поржале, вытащели капетана и лотку.
Познакомились с гостьями. Выяснилось, что пьяные матросы зарулили на том берегу в женскую общагу. Уж не знаю, в каких красках они описали наш нештячог, только от желающих плыть к нам отбою не было. По пути заложенный в падонков с рождения дар красноречия, позволил им убедить пелоток в эстетической ценности загара без белых пятен. Не скажу, что наши девочки словили от сетуации мощный пазитиф, но нам это было похуй. Ну то есть совсем похуй. Разнузданная вечеринка продолжалась.
К тому времени моменты прасветления стали нокатывать все реже и реже. В один из таких маментаф воткнули, что катер стоит без бензина и дОбыть этот бензин нада палюбца. Ептыть, де без проблем! Сначала решили слить из какойнеть машины. Поискали шланг, не нашли. И тогда креативный центр пренемает беспесды мудрое решение. А именно, отправить вторую команду на тот берег с канистрами. На резиновой лодке. Двухместная резинка– это же блять ахуительнейший баевой корабль! Заодно было решено вапервых закупить ещо вотки, вафтарых привезти еще пелоток и фтретьих, пополнить запасы экологически чистой пищи путем ловли рыбы на удочку типа лотка-лотка спиненг. Каманда тут же была икипирована блесной размером в кулак. «Хуле, фсе, что весит меньше десяти келограмов, только позорит рыбака в леце прадвинутава падонка», - провозгласил креативный центр во главе с Карлсоном.
На беспрецедентной тяге в две лошадиные силы, резинка, рассекая волны и, периодически крутясь волчком, рванулась как бы на тот берег, а на самом деле – вниз по течению. Потомственный рыбак Гога, сидя на корме, хуячел спиненгом во фсе стороны, фпоисках мощного косяка тунца. Тунца не было. И семги тоже. Ужоснах, погода неклевая! За то даже с берега были слышны громкие маты, когда уполномоченный фишер на пару сантиметроф мазал блесной в голавы грепцов. Где-то на серелине реки произошло то, чего и следовало ожидать: беспесды меткей Гога засадил-таки блесну в мишень. Мишенью оказался один из двух баллонов лотки. Лотка сказала «бдыщ» и под весом трех отморозков ушла под воду. С матом и крикаме «йоптваюмать» команда лодки десантировалась и бодро погребла к берегу. Впереди фсех загребал веслом бывалый рафтер Гога. Из оборудования спасли только весло.
Канец дня атзнаминавался целой феерией мелких сабытий. Выпили за упокой резиновой лотки. Лотка была зачотнейшая. Списдили с соседнева луга каня, скакали верхом, разыграли в лицах битву рыцарей и ниндзя. Ниндзя пабедили. Думается, конь да канца жизни стал мизантропом. Глушили тунца взрывпакетом. Больше тунец в нашей реке не водится. Выложили из комней на берегу питнадцатимитровое слово «ХУЙ». Ледчеки наверняка были рады. Подбили из воздушки ворону. Испекли на углях. Есть не стали. Попрыгали через пеонерскей кастер. Спалили волосы и не только на ногах. Пабливали на брудершафт. Дальше фсех вышло у Гоги. Выебали фсех пелоток до единой. Ибо нехуй.
Солнце заходило, падонки начали разбредаться. До самой ночи, отойдя в кусты отлить, я то тут, то там видел мелькающие ягодицы, матово поблескивающие в бледном свете луны. Или головы пелоток, двигающиеся так, что некоторым из них позавидовала бы швейная машинка «Зингер» с турбонаддувом. Народ прадолжал раскрывать тему ебли. Махнув последние пятьдесят, я ушел в палатку, обложился двумя девушкаме и уснул. Утро гатовило новые испытания…
