1. Хроническое вдохновение
Мой брат Роман Мельников живет с родителями: моим дядей и, соответственно, с моей тетей. Поэтому дядя хорошо ориентировался в интимной жизни местного отделения милиции, где Роман был на хорошем счету и занимал первое место по раскрываемости районных злодеяний. Секрет успеха будет виден из дальнейшего.
Дядя без устали сочинял следственно-розыскные стихи:
"В отделении беда! Оперов зажопили!
Потому что опера обезьянник пропили!"
Есть и стихи более подробные, с элементами психологического профилирования:
"После пятого стакана
Есть идеи у Романа:
"Лучше будем водку пить,
Чем преступников ловить!"
У Романа нет идей,
Кроме водки и блядей".
Вообще, настоящий опер должен быть похожим на тех, кого он ловит. Этого требуют оперативные соображения, и Роман весьма успешно маскировался. У Трех Вокзалов ему неоднократно предлагали сексуальные услуги. Роман хмурился и отказывался.
- Для отсидевших - скидка! - кричали ему вдогонку.
2. Свои среди чужих и чужие среди своих
Как легко догадаться, дядя сочинял стихи не на ровном месте.
Однажды возникла мысль захватить матерого, опасного отброса, злостного негодяя. Осведомители дали наводку: подсказали, по какому адресу тот лежит, бездыханный от черных дел и порочной жизни. Возмездие неотвратимо. Опера собрались и пошли, пешочком, потому что машины, конечно же, им никто не дал.
По дороге завернули в подвальчик. Он, может быть, физически и не был подвальчик, но по внутренней сути соответствовал всему подвальному, цокольным этажам души.
Взяли по двести, потом еще по четыреста. Потом еще по чуть-чуть. Как у Кролика в гостях - "и они посидели еще немножко, и еще немножко, и еще немножко".
- А, хер с ним, с преступником. Давайте не будем его сегодня задерживать!
Это решение созрело давно; требовалась внутренняя химия, чтобы его сформулировать и озвучить.
Вернулись в отделение утром, усталые. Честно сверкая глазами, сказали, что ездили, были, сидели в засаде, но дверь им не открыли - видимо, почуяли что-то звериным чутьем.
- Вы хоть своим-то, своим-то не пиздите, - сказали в ответ. - Своим-то зачем пиздеть?
Оказалось, что злодея уже прищучили, и совсем по другому адресу. И уже выбивают из него демократизатором чистосердечную явку с повинной и раскаяние на десяти страницах. А тот адрес был неправильный, там школа находилась.
3. Кощунство
"Он теперь будет думать, что муровца напугать может!" - примерно так орал Жеглов, имея в виду Фокса.
Но муровцы тоже люди. Их можно напугать, не все им подвластно.
Однажды Роман, свободный почему-то от милицейского дежурства - а может быть, и не свободный, прогуливался с товарищем по Старому Арбату.
И сел посидеть на урну. Устал.
Он ведь, брат мой Роман, очень большой - метр девяносто ростом, а весом - вообще страшно подумать. Понятно, что ноги гудят.
Только присел, как сразу пришлось вставать. Подбегает какой-то лохматый, строгий, похожий на хиппи:
- Встаньте сейчас же!
-???
- Это наша урна! А вы кощунствуете! Уходите скорее! А не то, не дай бог, сейчас Магистр придет!
Ну, против лома нет приема. Ушли, опасливо озираясь.
4. Зову я смерть - мне видеть невтерпеж
Люди-менты, с которыми работал Роман, были самые обычные: Денис, Остап, Будулай. Но был и самородок: доктор Золотарев. Он и в самом деле был доктором-психиатром, разъезжал на "скорой" и вдруг, по диковинному капризу сознания, осиротил медицину и обогатил своей персоной милицию.
Особенно переучиваться не пришлось.
Доктор Золотарев знал много интересного и поучительного. Однажды - не знаю уж, в какой из жизней, милицейской или врачебной, он с этим столкнулся - пересказал от лица пациента местного дурдома мистический случай. Пациент лежал с белой горячкой, но дело, конечно, было серьезнее. У нас принято рядить в сумасшедшие людей, приобретших опыт общения со сверхъестественным.
Вот что рассказывал этот несчастный.
- Стою я на трамвайной остановке и вижу - Смерть! Стоит рядом, костлявая, глазищи - во! Ну, я повел ее к себе, домой. Привел. Только собрался трахнуть, а тут мои пришли. Вот я и здесь!
5. Имидж - ничто, жажда - все
Доктор Золотарев, перекрасившийся в столичные менты, пил в день четыре бутылки водки.
Я не поверил.
- Не может быть, Роман, - сказал я жестко. - У нас, знаешь, тоже не ангелы были в больнице. И сам я не ангел. Не бывает такой работы, чтобы беспрепятственно жрать четыре бутылки. Всему есть предел.
- Я сам не верил! - клялся Роман. - Но он умел.
Однажды доктор Золотарев, еще в его медицинскую бытность, явился по вызову на дом.
- Где врачу руки помыть? - спросил он строго.
Кудахча, его затолкали в ванную, показали полотенце.
Оставшись один, доктор Золотарев вынул ноль-семьдесят-пять и выпил всю.
И забыл, зачем приходил. Молча вышел из ванной и ушел.
6. Изолятор дяди Тома
- А что, Роман, - спросил я, задумываясь о национально-этнических материях, - случалось ли тебе задерживать негров?
- А как же, - обрадовался брат. - Был такой, на нашей женился!
Наша соотечественница, на которой женился негр, была учительницей. И начались у них мир и любовь, доходившие до идиллии. Пока к молодоженам не пришел мужнин товарищ. Оказалось, что в этом этносе существует обычай делиться женой со всяким входящим. Нет, не ищите во мне расистских намеков на гастрономические обычаи - делиться не в смысле пищи, а в универсальном, общечеловеческом смысле совокупления.
Учительница не до конца прониклась этой традицией и отказалась, так что ее задушили.
- А стё я сделал не так? - изумлялся муж, доставленный к Роману.
Я указал Роману на то, что все случившееся - отпетая ксенофобия и кросс-культурная нетерпимость, если не что похуже.
- За что же ты закрыл негра? - пытал я Романа.
Брат, довольный, смеялся и рассказывал дальше, уже про немцев.
Эти немцы строили отделение Сбербанка и наняли каких-то гастарбайтеров, южных и местных тоже, которые сразу же украли у них мыло и что-то еще.
Возмущенные немцы явились в милицию, требуя найти злодеев.
- Они что, не понимают? - изумлялся Роман.
- Ты же не понял негра, - заметил я.
К этому намеку брат остался глух.
- Мне надоело, и я повесил на стену портрет Жукова, - закончил Роман. - Они перестали приходить.
7. Все флаги в...
- Ну хорошо, - сказал я Роману. - С неграми и немцами понятно, разобрались. А кого ты еще забирал? Из гостей столицы?
Брат охотно признался, что не раз забирал выходцев из южных республик.
По ходу рассказа я обратил внимание на то, что в милиции почему-то нет никакого национального вопроса. Едва он возникает, как сразу решается в рабочем порядке и в памяти не задерживается.
Некий азербайджанец, по словам Романа, явился постоянно жить и насиловать пожилых женщин. Тащил их в гараж и забивал им куда ему надо железную трубу.
Когда дорогого гостя взяли, в кабинет к Роману выстроилась очередь из желающих этого гостя допросить.
Роман воспользовался демократизатором - дубинкой, если кто не знает. Прочистил ею преступный желудочно-кишечный тракт. Сначала снизу, а потом, без паузы - сверху.
- Дай мне киньжял!.. я зарэжусь...
Справедливости ради добавлю, что и к братьям-славянам тоже, случалось, стояла очередь.
8. Репа
Но если с ментами по-человечески, то и они, бывает, реагируют по-человечески.
Однажды произошел некий торжественный праздник по случаю Хо Ши Мина.
И целая толпа каких-то взволнованных людей оставила под его памятником цветы, много. Я вообще-то не уверен, что это ему исключительно памятник, я этот памятник видел - там высечен-выкован косоглазый богатырь, сидящий на корточках, но уже привстающий в национально-освободительном пафосе. Полуголый, конечно, потому что все такие богатыри живут почему-то очень бедно. При всем уважении к Хо Ши Мину - ничего общего, кроме свободолюбия. И надпись-цитата: что-то насчет того, что нет ничего дороже независимости. Двусмысленная фраза.
А возле памятника ошивался бомж Репа, и он приметил цветы.
Говорит Роману и его напарнику:
- Вы бы спиной повернулись, а я цветы соберу.
Ну, менты гуманно отвернулись, и Репа обрадованно взялся за дело.
А потом в отделение явилась целая возмущенная делегация. Из тех, кто наиболее активно возлагал.
- Найдите вора!
Пошли. Видят: лежит Репа, с двумя бутылками водки. И говорит:
- Мне бы в вытрезвитель, помыться.
Так что составили акт, чтобы все было по закону: "Задержан Репа..."
Все счастливы.
9. Високосный год
- А вот однажды мы поймали людоедов, - разоткровенничался брат.
Эта история заслуживает отдельного развернутого рассказа, который, может быть, и будет написан. Я только опасаюсь, что меня упрекнут в пресловутой ксенофобии, нетерпимости к чужим гастрономическим обычаям, людоненавистничестве и едоненавистничестве. Про пидоров, например, и говорить не хочу, а ведь Роман их целое гнездо расколошматил, они детей втягивали в орбиту своих сфинктерных интересов.
Так вот: осень 1996 года. В квартире засели два рыла: некий бомж, ошивавшийся там по знакомству с дедом-хозяином, и его гость, семейный человек. Отдыхали, закусывали. Вдруг раздается звонок: какой-то молодой человек ошибся дверью. Шел выше, с двумя бутылками бухла. Отдыхающие и говорят ему: "Чего ты будешь пить свое бухло где-то там? Давай ты его с нами будешь пить!" Тот согласился, подсел к столу. Бутылку выпили, а вторую он им не дал, тогда они с криками "Бухло для братвы зажимаешь, падло!" затеяли его топтать и топтали часа два.
- Ну, все, - говорит один. - Выкидываем его.
- Нет! - возражает другой. - Он нас заложит! Давай-ка его кончать!
Ну, раз братан захотел, так тому и быть. Поволокли в ванную, перехватили горло бутылочной "розочкой", распороли живот. Первый выкроил печенку, а второй уже приплясывает рядом, со сковородой.
Труп сволокли во двор, закидали осенними листьями. Вернулись, сообразили: "Нет! Пойдут собачники гулять, и собаки нароют, чего не надо". Исправились: оттащили гостя к ближайшей школе и бросили в люк, где теплотрасса. И тем утешились. Пожарили внутренность, покормили ею девиц, которые пришли мыть-убирать - 14 и 18 лет, обе неграмотные; и деда покормили, и собаку покормили - всем доставили удовольствие.
Бомжа Роман взял первым. Тот поначалу отнекивался, и Роман приложил его к сейфу головой, два раза. Тогда в арестанте проснулись таланты, и он написал на восьми страницах "чистуху", со всеми подробностями, которыми откровенно упивался.
- Этот фрукт нам очень помогал на допросах, - сообщил Роман. - Если кто вздумывал упираться, мы обещали посадить его к людоеду. А тот и вправду все ныл, да ныл: "Ребята, чего-то есть хочется". А мы ему: "Ну, извини, дружище, наше меню тебе не понравится".
- Раздел я его, - продолжал Роман. - Он стоит, весь в пятнах каких-то. "Это что?" "Да это сифилис".
Подельника забирали из семейного общежития. Там стояла прочная железная дверь, и никто не знал, как ее вышибить. Уже хотели звать черепашек-ниндзя, но тут один опер - Денис, по-моему, - разделся до трусов, начал покачиваться, колотить в дверь и орать:
- Волллодя!... Давай водку жрать!...
Это было предложение, от которого нельзя отказаться. Загремели засовы, и хозяин, к немалому изумлению жены, немедленно заработал в табло, а браслеты ему надели еще в полете. Жене позже, когда ей в общих чертах рассказали, что к чему, сделалось не по себе, но и черт с ней, раз у нее любовь такая злая.
Семьянина повезли на заслуженный отдых. В машине Роман завел с ним разговор:
- Послушай, - сказал брат, - я все понимаю. Ну, выпили. Ну, поссорились. Ну, подрались. Ну, убил. Но зачем же ты ел?
Тот очень долго размышлял. Потом удивленно развел руками:
- Високосный год!..
10. Йодная сеточка
Бывший доктор Золотарев до службы в милиции прошел школу, достаточную для работы с любыми людьми.
Орудуя в системе московской скорой помощи, он ездил на всякие вызовы и кое о чем впоследствии рассказывал.
Однажды, например, возникла банальная ситуация. Некая вредная пенсионерка терроризировала подстанцию, заставляя кататься к ней ежедневно, если не чаще.
И вот поехал Золотарев.
Бабушка квакает:
- Подновите мне йодную сеточку! Так хорошо!..
"И спускает, - рассказывает доктор Золотарев, - свои сраные панталоны. А там, на жопе, написано йодом слово из трех букв, уже побледневшее. Ну, я подновил, к ее удовольствию и бесконечной благодарности".
11. Импортные тараканы
Устраиваясь на работу в милицию, доктор Золотарев хорошо понимал, что нажитых навыков не растеряет.
Первым пожаловался Денис. Называю его условно, персоналии не так важны.
Денис был недоволен действиями американских парашютистов, которые испортили в отделении милиции связь.
Доктор Золотарев лечил его, как и всех остальных, пенициллином. Так он называл водку.
Вторым занемог Будулай, встревоженный нашествием импортных тараканов.
Потом настал черед моего Романа. Роман явился на службу с тяжелой головой и сразу увидел маленьких черепашек, которые резвились у него на столе. Стараясь не привлекать внимания, Роман стал осторожно сбивать их щелчками.
Доктор Золотарев, сидевший напротив, пристально следил за Романом.
- Что, теперь и у тебя?! - не выдержал он.
Повел, полечил.
Сам доктор Золотарев сдался последним и увидел ящериц.
12. Если где-то человек попал в беду
У одного военного майора случилась беда: неизвестные негодяи сняли колеса с его запорожца.
Несчастный побежал в милицию.
Он как раз сидел и давал показания Левченко, когда вошел Роман.
Левченко возбудился и полез в стол за бутылкой.
- Рома, ёбнешь?
- Да.
Роман подошел и с силой врезал майору по шее.
Потом, конечно, наступило идиллическое примирение, и все они ёбнули, благо их как раз трое было.
13. Кого ты хотел удивить?
Специфика службы вынуждала Романа дружить с патологоанатомом из ближайшего морга.
Доктор был ласков и иначе, как "Ромушка", к Роману не обращался.
От доктора ушла жена, которой не нравилось, что тот постоянно пьет.
- А мне это нравится, что ли? - негодовал доктор.
В один из рабочих визитов Роман не выдержал:
- Ну и запах у вас, - изрек он сдавленно. - Я сейчас прямо здесь сдохну.
Взлет бровей:
- Ромушка, а кого ты тут этим удивить хочешь?
14. То ли люди, то ли куклы
Ночь, улица, фонарь - разбитый, конечно. Аптеку на фиг.
Поступил ложный вызов: изнасилование, которое если и было, то как в анекдоте - контрольное в голову.
Роман и группа здоровья прибыли в общежитие; на месте происшествия обнаружилась разнузданная молодежная оргия. Милиционеры пришли в неописуемую ярость. Набросились на генерацию "П", раздраконили, пригрозили расстрелом с последующими пытками.
Кое-что конфисковали: преступный парик, сдернутый походя, и резиновую женщину, которая там почему-то была, заодно со всеми. Кто-то пригласил и забыл, даже не потанцевал.
Свалили все это дело в отделении.
Утром Роман явился на службу, а там - сюрприз.
Друзья усадили резиновую женщину за его рабочий стол, надели парик и еще веник засунули кое-куда.
Потом, конечно, ее трахнули - не все, но избранные, которых мало, хотя и званых было немного.
15. Ну, а если вдруг кому-нибудь из нас тоже станет туго...
...Милицейский друг, конечно, придет на помощь.
- Роман! - кричал в телефон сослуживец Романа, которому стало туго по причине выходного дня. - Идем в баню! Бери двух блядей и приезжай!
Легко сказать - бери двух блядей. Их всюду полно, а когда понадобятся, глядишь - и нету ни одной. Под ногами не валяются. То есть существуют и такие, которые валяются, но эти в баню не ходят.
Роману, однако, повезло. Искомые фигуры откуда-то появились, и очень быстро. Как-то он ухитрился свистнуть, звякнуть и с первого раза попасть в яблочко.
Приехали в баню, сослуживец уже пляшет от нетерпения.
Посидели, выпили, вроде бы немного помылись. Тут подруги заартачились. Одна тоже стала плясать и показывать ниточку от тампона, который из нее торчал.
А вторая, которая Роману меньше нравилась, заявила, что никого другого, даже сослуживца, не хочет - только Романа.
Ну, вышвырнули их и сели пить дальше.
Сослуживцу это вышло боком.
Он явился домой и стал жаловаться жене:
- Ты представляешь - Рома-мент привел х..вых блядей! У одной месячные, а вторая дурная!
Исполнительный лист и тапочки по почте.
16. Операция "Арсенал"
В Москве проводилась очередная операция "Арсенал". В ходе такой операции обязательно надо найти оружие или хотя бы боеприпасы. Ну, полгода ничего не находили, а в этот день найди! Окажешься в сводке, и еще будешь героем дня. А если в другой день, то не будешь героем дня. Поэтому Романа вызвал Бойков, его начальник. Брат, мучившийся с похмелья, вошел, напихав полный рот жвачки.
- Значит, так, Роман! - сказал Бойков. - Вот тебе адреса, бери экипаж вневедомственной охраны. Езжай прочесывать. Ты должен что-нибудь там найти. У тебя, кстати, есть что найти?
- Ну, найдется, - буркнул Роман. Начальник интересовался, нет ли у него в загашнике чего-нибудь, за что привлекают по 218 статье УК РСФСР. И надо было, чтобы это что-то нашлось в кармане у какого-нибудь бомжа.
Конечно, у Романа "что-то было". Правда, он не хотел расставаться с этим "что-то", да и брать на нахалку бомжа ради убогого начальника ему тоже не хотелось. Вообще, такая практика незаконна, зато эффективна и полезна. В известной ситуации с Кирпичом был прав Жеглов, а не дешевый и сопливый моралист Шарапов с его красивыми фразами про закон-кистень. Любой закон - кистень, только надо знать, кого этим кистенем бить и за что, а это зависит от того, в чьих руках кистень. Но существует и другая сторона медали: если мент сшивает кому-то нахалку, то он расписывается в собственном бессилии. Дескать, нет у него других методов против Кости-Кирпича. Роман шил нахалки лишь в исключительных случаях, опять же ради справедливости. Ну, побоку лирику.
Роману были хорошо известны все адреса, которые дал Бойков. Кроме пустых бутылок, быть там ничего не могло.
"Так. Макака, Шкипер, Лозовая... Ну их на хуй..." - рассуждал Роман, перебирая обитателей клоак.
- Ладно, мужики! Поехали на Гримау-16!
Через десять минут Роман легким пинком открыл дверь помещения, отдаленно напоминавшего человеческое жилье. Там обитали три существа, анатомически близкие к людям, а также тараканы, от которых все стены, пол и потолок были черными. Еще там стоял резкий запах перегара, перемешанного с мочой, калом, плесенью и еще какой-то гадостью. Двое человекоподобных сидели за столом, на котором стоял открытый флакон с гигиеническим фитоароматом, валялись растрепанные бычки и прочая дрянь.
- Это еще что за хуйня! - заорало существо, распахнув беззубую пасть и обдавая гостей жутким смрадом.
Оно попыталось встать, но едва оторвало зад от убогой табуретки, как поймало татуированной грудью тяжелый кулак и грузно приземлилось обратно. Табурет сложился, как рыбацкий стул, и существо плюхнулось на пол.
- Команды пиздеть не было, - сказал Роман. - Так, это что за уебище у вас? - Он указал на третье существо, лежавшее на том, что служило когда-то диваном.
- Это Витька в гости зашел... Он хороший парень, - отвечало второе существо, предположительно женского пола.
- Хорошему парню у тебя, лахудра, делать нечего. Эй, чучело! Где документы? Ты че, оглох?! - сержант склонился над лежащим.
- Ром, предупреждаю сразу, я их в машину не посажу, - сказал Роману второй сержант.
- Да боже упаси, на кой они нужны, - успокаивал тот.
- Ребята, я что-то его никак не растормошу, - пожаловался первый сержант, тщетно колотивший резиновой палкой по заднице лежащее тело.
Рома выплюнул сигарету, которую тут же подобрал хозяин, и потащил особь за шиворот. Но когда, рискуя заразиться, прикоснулся к телу, тут же почувствовал неладное, ибо оно было необыкновенно твердым и холодным. Роман схватил Витю за волосы; из носа и полуоткрытого рта Вити вытекала сукровица.
- Ну, пиздец! Не дай бог, мокруха!
- Ребята, ну он же спит - не трогаете его, пожалуйста, - вразумляла хозяйка.
Роман, не обращая на нее внимания, достал рацию, стал связываться с дежурным. Искать в этой норе телефон было глупо и нелепо. Доложил обстановку и стал дожидаться группы, руководства и скорой.
- Татьяна, -обратился он к хозяйке, - давно он у вас дохнет?
- Да уже второй день, - ответил за нее хозяин, - я его около "биржи" встретил (так называлась на местном диалекте поганая пивная). У него три бутылки водки было. Я его в гости пригласил.
- И замочил! - рявкнул Роман.
- Как можно!.. Все нормально...
Роман уже не слушал - зачем? Если выяснится, что труп криминальный, то время для общения будет. А если криминала нет, то и говорить не о чем. Пускай участковый работает. А вот и он, легок на помине, с папкой.
- Что у тебя здесь?
- Не у меня, а у тебя. Труп. Возможно, криминал. Посмотри - может, знаешь его.
- Нет, ни разу не видел, - ответил участковый.
Тут подоспели доктора, Роман их знал, хорошие ребята.
- Боже мой, Рома, опять ты нам какую-то гадость подсовываешь, - заворчал доктор Игорь с напускным недовольством. - Держи перчатки, я пока насилия не вижу.
Приехали Бойков и начальника розыска.
- Ну что тут, криминал? Нет?
- Похоже, сам, - ответил доктор.
Бойков что-то шепнул на ухо начальнику розыска, тот кивнул и подозвал Романа.
- Роман. Так, чтобы никто не видел - сунь этому красавцу в карман патроны, штук пять. Потом с понятыми изыми и через дежурку отправь на экспертизу.
Брат натянул перчатки, оставленные докторами, и стал обшаривать карманы трупа. Нашлась справка об освобождении: "Чугунов Виктор Александрович, 1963 г.р., уроженец... г. Куйбышев...Осужден на 9 лет лишения свободы... суд Воронежа... ст. 146 ч. 2 п.п .... УК РСФСР. Ранее имел судимости... по ст. 144 ч. 2 УК РСФСР... к З-м годам лишения свободы... 1980 г..."
То есть кража и квартирный разбой.
- Хороший Витя парень! - злобно сказал Роман, обращаясь к хозяевам.
Вскоре протокол был готов, патроны изъяты. Можно было ехать. Тут вмешалась ранее равнодушно молчавшая хозяйка:
- Ребяты, а что случилось?
- Подох ваш Витя!! Когда же вы наконец сдохнете! Хоть бы черный маклер какой-нибудь вас прибил! Только не на нашей территории! - орал участковый, которому поддакивали понятые-соседи.
- Витя... что же умер, да? Правда? - блажила хозяйка - Как же так... он же где-то бутылку спрятал.
Операция "Арсенал" успешно закончилась. Патроны обнаружены, а преступник, незаконно их хранивший - выявлен. Это ранее неоднократно судимый Чугунов Виктор. То что он умер, "не зависело от воли субъекта преступления".
-...Ну, хорошо. А как же Вихрь и Антитеррор? - спросил я. - Участвовал?
- Конечно, - пробасил счастливый Роман.
- По той же схеме?
- Естественно.
Про "Путину" я не спрашивал, не тот профиль, не водоплавающий. Но так и видел дохлого браконьера без имени и возраста, а рядом, на песочке - подброшенную мертвую щуку из рыбного магазина.
17. Не вооружены и не очень опасны
Улица полна неожиданностей. Тем более, когда улица понимается не буквально, а в обобщенном смысле, с оттенком личностного профилирования.
Вот поймали менты бомжа, страшного и ужасного, в валенках, летом.
Приволокли в отделение.
- Раздевайся!
Одежда отламывается пластами и ломтями, состригается шапка, открываются сокровенные чесоточные тайники.
Валенки остаются.
- И валенки снимай!
Ни в какую.
- Ты что, урод, капризничать собрался? А ну, снимай!
Нет, и все.
Взяли в замок, растянули, зафиксировали, сорвали валенки. А в валенках - доллары, тысяч восемьдесят: набиты, примяты, утрамбованы.
Роман в этом задержании не участвовал, потому что иначе моментально оставил бы службу и зажил полноценной жизнью.
- Что, - спрашиваю, - с бомжом?
- В бомжатник отправили.
- А с долларами?
Загадочное молчание.
Другого придонного жителя Роман отлавливал сам. Состоялась операция по задержанию банды, но состоялась чуть раньше, чем следовало, поторопились, пришли в пустую хату. Основные уголовные преступники еще не подтянулись, и сидел там одинокий наркоман, почти уже перешагнувший грань между былью и небылью.
Менты - руки в боки, разочарованно вздыхают.
Наркоман, огорченный за оперов, вынул гранату и бросил им под ноги.
"Ну, все", - подумал Роман. Но взрыва не вышло, граната была без взрывателя.
Навалились всем миром, ногами негодяя, сапогами, кулаками, палками. Потому что случилось покушение на милиционера, подрасстрельная статья.
Правда, на суде наркоман виртуозно выкрутился. Сказал, что и не покушался, потому что знал, что граната плохая.
- Ничего, - сказал Роман. - Все равно скоро сдохнет.
Так и вышло.
18. Расстрига
Помимо доктора скорой помощи Золотарева (ныне мента) в милиции служил еще один незаурядный человек, Дима Ляхов. Он закончил институт прикладной математики на родине, во Владивостоке. А потом пошел учиться в духовную семинарию С первого же курса его прикрепили к духовнику, которому Дима через несколько месяцев поведал о том, что он полгода вообще не пьет. Духовник, услышав о таком достижении своего подопечного, тут же налил ему и себе водки в большие глиняные кружки и повелительно произнес: "Пей!" Когда Дима беспрекословно подчинился, духовник спросил: "Сын мой, ответь, что близит человека к дьяволу?" Дима стал перечислять: "Не убий, не укради.." "Нет не только это, -оборвал его духовник, - Гордыня, гордыня нас губит, ибо возрадуется сердце Люцифера если возгордится сын человеческий! Когда ты сказал мне о том, что уже полгода не пьешь, я понял, что ты возгордился. Поэтому и велел тебе выпить, чтобы победить в тебе гордыню."
Дима это понял по-своему и со своим соседом по келье начинал каждое утро с вопроса: "Брат мой, а мы не возгордились?"- после чего выпивал с ним по кружке водки. Но руководство семинарии поняло по-другому, а потому Диму отчислили со второго курса с интересной формулировкой: "За прегрешения, несовместимые с ношением духовного сана, за пьянство и прелюбодейство." Ну куда теперь податься такому человеку? Конечно, в милицию. Спустившись с небес на землю, Дима все-таки не забывал наставления духовного отца. И каждый день боролся с гордыней. Причем настолько активно, что перенес эту борьбу в массы: в частности, боролся с гордыней местных БОМЖЕЙ. В кругу товарищей по оружию Дима получил кличку "Расстрига". В один прекрасный день, Диму уставшего от борьбы с гордыней и мирно отдыхавшего дома в своей квартире на первом этаже, навестили представители нечистых сил, которые в огромном количестве лезли в окно. Видимо, Дима не очень хорошо учился в семинарии, а посему стал бороться с нечистью не молитвами, а применил против чертей табельное оружие, разрядив в окно две пистолетных обоймы - 16 боевых патронов. Наверное, Бог в тот момент не дремал, и в зоне обстрела не оказалось прохожих... Дима после этого был отправлен куда следует, в сугубо мирское заведение. Милицейская карьера расстриги, прервалась так же, как и духовная.
19. Высшая мера
В отделении милиции бушевал банкет по случаю Дня рождения. Конечно, такое событие не могло обойтись без бывшего доктора Золотарева. Точнее, оно-то могло, но сам он не мог. Все хорошо, но завтра рабочий день, а потому неплохо бы выяснить меру. А как узнать меру? Что есть истина? На этот вопрос нашел ответ Золотарев.
- Меру! Меру, мужики, надо знать, - важно произнес бывший доктор и тут же без чувств рухнул со стула. Сразу всем стало ясно, что вот она - мера! Значит, больше нельзя!
20. Пенаты
Доктор-милиционер Золотарев угодил на милицейской службе в опалу. Начальству, видите ли, как жене патологоанатома не понравилось то, что он пил по 4 бутылки водки в день.
Как истинный русский офицер экс-доктор, а теперь уже и экс-опер Золотарев уехал жить к родным пенатам... В деревню, в глушь - правда, не в Саратов, а поближе, в деревню близ Малаховки. И вернулся в медицину. Пошел работать терапевтом в какую-то деревенскую поликлинику. Бедного доктора там только и ждали, караулили между сериалами.
Является одна (рассказывает доктор), пищит: "Знаете, дохтор, у меня тут чешется, а тут болить!"
Первым желанием доктора было надеть пищащей бабке на голову помойное ведро, но вот досада - нельзя! Хамить - снова нехорошо. Доктор задумался и решил поиздеваться.
- Вы знаете, - начал Золотарев, - в Голландии разработан принципиально новый, но очень эффективный метод лечения: уринокопротерапия.
Доктор назначил такое лечение: помазать голубиным пометом те места, где чешется и болит. После чего 2 часа (никак не меньше!) не справлять малую нужду. Потом (через 2 часа) надо помочиться и смыть этой мочой голубиный помет. И надо так делать минимум 2 раза в день на протяжении двух недель!
Через две недели приплыла утицей довольная бабуся:
- Дохтор! Представляете - помогло! Как же мне хорошо!
И тут же следом за бабушкой в кабинет ввалилась делегация других бабушек, но только ужасно возмущенных:
- Это как же так, дохтор!!! Вы Марье Ивановне назначили, а нам - нет!
- Хорошо! Назначаю всем! - ответил доктор. Через две недели на Золотарева поступила коллективная жалоба от родственников счастливых пенсионерок. Им не понравился оригинальный метод. Жалобе дали ход, а может быть, и нет.
21. Конфискат
Может быть, и проскочило это где-то у меня, а может быть, и забылось.
Брат мой работал неподалеку от дома. Там как раз отделение милиции было.
И сделалось однажды затмение как бы на полчаса: у гостей столицы конфисковали 200 литров спирта.
Гостей обозвали персонами и нонгратами, а спирт притягивал к себе, как магнит. Ибо сместилась небесная ось.
Сначала, конечно, поделились со всеми начальниками, но спирта после этого все равно осталось 80 литров.
И тогда оперативники решили тоже остаться на сверхурочную работу, которая длилась около недели, но вероятно весьма, что несколько дольше.
Во всей заурядной этой истории трогает маленькая деталь.
У брата дома живут животные: четыре собаки, ворона и голубь - или попугай вместо вороны, я запамятовал.
Ночью мой дядя выводит их погулять. В основном, собак.
И вот вообразите: ночь. Звезда препирается со звездою. Часа три ночи вообще-то.
За окном РУВД - негаснущий свет. Там работает мой брат. Форточка открыта. С периодичностью в четверть часа туда, в форточку, просовывается рука. Это дядина рука. Со стаканом.
22. О горных свистающих раках
И вот уже все они перемешались в моем сознании: мой брат Роман, доктор Золотарев, Денис, Будулай и прочие.
Роман иногда звонит мне из Москвы в Петербург - якобы для получения врачебной консультации.
Но в действительности он и сам неплохой диагност.
И обычно желает лишь, чтобы я его похвалил.
Поэтому беседы у нас получаются сугубо феноменологические, описательные. Многое, если не все, становится ясным с первого слова.
-...Вот позвонил мне, Леха, товарищ и говорит: что такое, вокруг меня сплошные раки. Полная комната раков.
Брат солидно интересуется:
- Какие они?
- Коричневые.
- Что ты с ними делаешь?
- Складываю в спичечный коробок.
Где-то я об этом уже написал. Не иначе, как повторился в другом цикле. События жизни - они же похожие, как розановские опавшие листья. Почему я сказал, что они розановские? Потому что у Шпета и Соловьева они, скорее всего, были бы точно такими же.
