- Ста-а-ась…
Я тихонько подул в светлую макушку.
- Стася-я-я-я… Будильник прозвенел десять минут назад.
-М? – Настя приоткрыла затуманенные сном глаза. – Что? А.. Угу… Сейчас-сейчас…
Потершись щекой о мое плечо, она тут же снова засопела. Я осторожно высвободил руку, прикрыл одеялом ее обнаженную спину, и пошел на кухню.
Она появилась, как всегда, не предупредив. Она всегда приходила неожиданно. И пропадала так же неожиданно. Устало опустилась на стул в прихожей, и, прислонившись к стене, сидела, закрыв глаза. Я опустился перед ней на колени, стянул сапоги. И обхватив тонкую лодыжку, прижался щекой к коленке.
- Тебя не было две недели…
- Десять дней, - она тихонько ворошила пальцами мои волосы. – Ты опять оброс. И почему у меня так быстро не отрастают волосы?
Она провела рукой по своим коротким волосам.
- На улице снег…
Я подхватил ее на руки и понес в спальню.
- Я люблю тебя, Стася.
- Угум…
Она сидела на кровати, поджав ноги, и курила.
- Я скучал.
- Угум…
Я провел пальцем по спине. Там, где на загорелом теле осталась светлая полоса от купальника.
- Где ты была эти две недели?
- Десять дней. В стране тысячи островов.
Я вздрогнул.
- Ты была на Бали?
Стася удивленно покосилась на меня.
Я со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Я представил ее в Treasure Island, в балийском свадебном наряде, веселую, красивую, счастливую. Музыка, танцовщицы, подношения и традиционный танец Легонг после праздничного ужина. Как-то я присутствовал на такой свадебной церемонии, и решил, что обязательно привезу сюда Стасю.
- Неудачная была поездка, - пробормотала она. - Для дайвинга не очень подходящий сезон, видимость ограниченная. Декабрь, - она пожала плечами. - Как-нибудь, покажу тебе съемки. Мы были в Туламбене.
Она затушила сигарету, навалилась на меня и поставила пепельницу на пол. Засмеявшись, я притянул ее к себе. Время потеряло счет…
- Стася, просыпайся же! - крикнул я, когда вода в чайнике закипела.
Шлепая босыми ногами, она зашла на кухню и встала у окна. Потянувшись, от чего полы моей рубашки доходящей ей почти до колен, распахнулись, оголяя бедра, она забралась на стул. Натянув рубашку на колени, она сидела, глядя на меня.
Я достал из буфета два калебаса, и две серебряные бомбильи.
- Зеленый? Жареный? Золотой? – я вопросительно смотрел на Стасю, распахнув дверцы кухонного шкафчика.
Она любила матэ, а я любил смотреть как она, закрыв глаза, смаковала обжигающий напиток.
- М-м-м, - Стася задумалась на секунду, - Давай золотой.
Я засыпал золотисто-фисташковые листья, по очереди, накрыв калебасы ладонью, встряхнул их несколько раз. Наклонил их, ссыпав листья на одну сторону, вставил бомбильи на пустое место и аккуратно поставил калебасы.
- Ты прям как Гудвин, Великий и Ужасный, - хихикнула Стася. – Колдуешь. Я люблю наблюдать за тобой.
- А я люблю тебя, - ответил я, осторожно наполняя калебасы горячей водой.
- Я тебя тоже.
Сердце мое болезненно сжалось. Я отставил чайник в сторону.
- Сейчас впитается, и долью, - я старался говорить безразлично. – Что будешь делать в Новый год?
- А ты?
- Скорей всего дома, - неопределенно пожал я плечами.
- А я не знаю. Даже думать об этом не хочется. Не люблю Новый год. Еще один год проходит. И столько всего не сделано. Я безвозвратно старею.
- Ста-а-ася, - укоризненно протянул я. – Что за глупые мысли появляются в твоей светлой головке? Ты никогда не постареешь.
Я подошел к ней, она обхватила меня руками и, прижавшись щекой к животу, беззвучно заплакала. Я гладил ее вздрагивающие плечи и думал о том, что не могу без нее жить.
- Алеша! Захвати зажигалку! Надо зажечь свечи!
Я поставил бутылку шампанского в ведерко со льдом, прихватил с холодильника зажигалку и пошел в комнату. Маша склонилась над низким столиком, то так, то эдак поворачивая тяжелый подсвечник.
- Посмотри, так ведь лучше? Или все-таки поставить несколько штук?
- Без разницы, Маш, - я протянул ей зажигалку.
- Ну, тогда я переодеваться? Скоро уже полночь, - девушка зажгла свечи, и выключила свет, выходя из комнаты. – Дорогой, включи какую-нибудь музыку! – крикнула она, зайдя в ванну.
Я поставил первый попавшийся диск и нажал play. В углу отражали зыбкий свет серебристые шары, украшавшие елку. Стильно, но холодно. Маша предпочитает выдерживать все в одном стиле. Я хмыкнул.
«Когда-нибудь устанешь без меня,
Тогда поймешь, как я теперь страдаю.
Ты исчезаешь, вновь меня дразня,
А я разлуку залпом выпиваю…»
Прикурив от свечи, я опустился в кресло.
Ровно год назад я ехал к своим друзьям на дачу. Рядом, в промерзшей электричке, сидела девушка, зябко потирая руки.
- Потеряла перчатки, - виновато пробормотала она, перехватив мой взгляд.
Я выудил из сумки бутылку коньяка и вопросительно приподнял бровь.
- А почему бы и нет? – рассмеялась она.
Мы разговорились, и дорога перестала быть скучной.
- А из Кейптауна мы поехали на мыс Доброй Надежды, - восторженно рассказывала Стася. – Леша, это просто грандиозно! Двухсотметровая отвесная скала! И обрывается в океан!
Она закрыла глаза и продолжила вполголоса:
- Океан… Валы бирюзовых волн.… Накатывают на черные камни.… И пена… Белоснежная…
Я, затаив дыхание, смотрел на ее губы. Она глубоко вздохнула и открыла глаза, в которых плескались те самые бирюзовые волны.
- А где мы сейчас едем? – вдруг спросила она.
Я притянул ее к себе и впился в губы.
Новый год мы встретили на какой-то глухой станции в лесу, вместе с пожилой обходчицей. В праздничную полночь коньяк был допит возле пушистой елочки, которую украшал разноцветный шарфик Стаси. Сама она была закутана в теплый пуховый платок обходчицы и обута в огромные, неуклюжие валенки.
- Лешка-а-а-а! – кричала она, схватив меня за руки и кружась. – С Новым годо-о-ом!
Обходчица смеялась и называла нас городскими чудаками.
Потом мы пили душистый, обжигающий чай. Стася сидела у меня на коленках, раскрасневшаяся и веселая… Она была только моей…
«Ты для меня жалеешь нежных слов,
И о любви мне говоришь не часто,
А я живу в прекраснейшем из снов,
И наслаждаюсь лишь минутным счастьем…»
В прихожей хлопнула дверь. Сердце гулко застучало. Как всегда, она пришла без предупреждения. После трех недель молчания.
«После двадцати дней» - поправил я себя.
Стася заглянула в комнату. На пушистой шапочке красовалась разноцветная мишура.
- Ух, ты-ы-ы! – присвистнула она. – А чем это у тебя пахнет? Неужели твоими фирменными фаршированными кальмарами?
Щеки ее алели с мороза, глаза сияли.
- Я пришел к тебе с приветом! – начала декламировать она.
- Здравствуйте, - растерянно произнесла Маша, появляясь за спиной.
- Ой! – Стася обернулась. – Здравствуйте! А я вот.… На секунду забежала.… Поздравить Лешу с Новым годом.
Я, молча, смотрел на колеблющиеся язычки пламени. Сигарета обжигала пальцы, но я не мог заставить себя встать и взять пепельницу.
- Алеша? – Маша удивленно смотрела на меня.
- Извините, что без предупреждения. С наступающим вас. Леша, там, в прихожей торт… «Наполеон». Ты же любишь его. Всего доброго!
Негромко закрылась дверь, но мне показалось, что она захлопнулась с ужасающим грохотом.
- Алеша???
Маша уперла руки в бока.
- Ты мне объяснишь, что это было?
Я, наконец-то встал, затушил сигарету в тарелке, стоящей на столе, прибавил громкость до предела и подошел к окну.
«Когда-нибудь я вспомню этот сон,
И удивлюсь, со мной ли это было?
И мне ответит сердца долгий стон,
И я пойму, что я тебя любил…»
Стася стояла под тусклым фонарем, держа в руках бенгальскую свечу. Увидев меня, она помахала ей, воткнула ее в снег и, развернувшись, пошла.
Я выскочил в прихожую, чуть не сбив с ног Машу, сорвал с вешалки дубленку и выбежал в подъезд.
- Ты куда? – Маша выбежала вслед за мной.
- Машенька, солнышко, - я подскочил к ней, чмокнул ее в щеку. – Так надо, понимаешь? Не обижайся! С Новым годом! Ключ отдашь соседке!
Я выбежал на улицу. Бенгальская свеча догорала. Рядом с ней лежала открытка, придавленная ключами от квартиры. Я засмеялся.
Стася шла по другой стороне улицы.
- Стася!
Она обернулась.
- Я люблю тебя!!!
Нас разделяла пустынная дорога. Светофоры на перекрестке моргали желтым цветом.
- Я не изменюсь, понимаешь?! – крикнула она.
- Я люблю тебя такой!
С перекрестка повернуло такси. Стася взмахнула рукой. Открыв дверцу остановившейся машины, она крикнула:
- Зачем тебе такая любовь? – и села в салон.
Машина плавно тронулась. Я вышел на середину дороги и смотрел, как она удаляется.
За перекрестком такси остановилось, задняя дверца открылась. А я просто стоял и смотрел на распахнутую дверь…
«Я без тебя как будто не живу,
Когда с тобой – счет времени теряю.
И никогда, наверно, не пойму,
Зачем тебе нужна любовь такая…»
