Штаны

Витя добавил в голос важности и сказал:
- Виктор Иваныч.
- Такой молодой, и уже по отчеству! - уважительно сказала девушка.
- Так я и замдиректора, - сказал Витя. - Целой фабрики!
Он с удовольствием отметил, как вытянулось у девушки лицо. И то, что он говорил про фабрику, было чистой правдой.
***

Витя и Ленька были одноклассниками. Дружили с первого класса.
Одни из немногих из своего выпуска они остались в поселке.
Витя трижды поступал в медакадемию, но не поступил. В армию не пошел, потому что матушка работала главврачом поселковой поликлиники. Ну, и врачи подсуетились. Придумали Витьке плоскостопие, косоглазие, еще каких-то болячек.
На четвертый раз он и пытаться не стал. Стал главным поселковым бездельником. Да и работать было негде. А в город ездить и за полночь возвращаться - это уж извините-подвиньтесь. Дураков нет.

Вскоре из армии вернулся Ленька. В поселке его не было четыре года, служил на сверхсрочной, бывал в горячих точках.
За это время одноклассник сильно изменился. Стал подтянутым, накачал огромные бицепсы, приобрел татуировки - и с группой крови, и «ДМБ-2006», и просто «Спецназ». Пить с ним водку или самогон теперь было безопасно только до определенного момента.
Витя уже приобрел в этом отношении определенный опыт. Начинать смываться следовало, когда Леня тянулся за гитарой (в армии научился) и начинал дурным голосом петь песню группы «Чайф» «В твоем парадном темно…»
Когда Леня довывал куплеты до слов: «А потом ты им все рассказал, и про то, как был на войне…» - он отшвыривал гитару, хватал Витьку (если тот не успевал удрать) за грудки, тяжело дышал и говорил:
- А ты, блядь, сучонок, дома отсиживался с фальшивыми справками. Почему твоя матушка и мне их не сделала?
Витька пытался объяснить, что матушка Леньку не любила, считала хулиганом.
И тогда Ленька говорил:
- А я вот - ни хуя не жалею, что служить пошел.
Дальше начиналось самое худшее. Ленька начинал заставлять штатского Витьку отжиматься и приседать.
Но иногда Витька (если не был сильно пьян) успевал удрать. И тогда Ленька с дурными воплями расхаживал по поселку, в поисках того, кому бы из штатских гнид набить физиономию. Иногда находил.
Из армии Ленька вынес и практическую смекалку. И как-то, совершенно на трезвую голову, разложил перед Витькой какой-то чертеж. Назвал его «бизнес-планом».
- Вот смотри, - сказал Ленька. - Это план заброшенной ремонтной мастерской. Я с правлением поговорил. Дают нам мастерскую-то. Аренда - копейки!
- А зачем нам мастерская? - спросил Витя.
Он хотел еще сказать, что пьянствовать можно и друг у друга в гостях, а летом - и у речки, или еще где-нибудь, или в гаражах.
- Чудак-человек! Мы фабрику там устроим! - сказал Ленька.
- Фабрику?!
Оказалось, Ленька и это просчитал. В газете бесплатных объявлений он нашел какое-то очень дешевое пельменное оборудование. Оставалось только съездить в город, взять кредит, закупить у фермеров мяса (тут у Леньки тоже были какие-то связи), и запускать производство.
- А ты будешь замдиректором, - сказал Ленька.
Витька в общем-то не возражал.
На первых порах было очень тяжело. Витьке приходилось целыми днями лепить пельмени. Это уже потом Ленька нанял поселковых теток, и Витька стал ими командовать. Тогда-то он, наконец, действительно, с важным видом засел в кабинете.
А Ленька всюду мотался. В городе договорился с каким-то дизайнером, чтобы тот красиво оформил упаковки, уламывал поставщиков, потратился на взятки, но пропихнул продукцию на прилавки магазинов.
Иногда и Витька ездил вместо него, но он не умел так договариваться. Переговоры с его участием неизменно проваливались. К тому же Витя не мог пройти мимо ресторанов, и, тем самым, вгонял фабрику в расходы. Вот в кабинете сидеть, или на теток орать - это всегда пожалуйста. Но в городе Витя ощущал себя не в своей тарелке.
Но в этот раз пришлось поехать. На фабрике сдох один из рефрижераторов. Ленька остался на ремонте, пришлось ехать Витьке. Дело предстояло, в общем, несложное - проплатить рекламу на местном радио, а налик взять в одном из супермаркетов.
- Напьешься, запорешь - выгоню на хуй, - предупредил Ленька.
И действительно, Витя чувствовал, что бывший одноклассник относился к нему уже без прежней теплоты. Ну, да задание, если разобраться, было плевое.
Деньги он взял, а вот на радио не успел. Вечер уже был.
Витька снял номер в гостинице, бросил сумку и пошел в ресторан, который был тут же, на первом этаже.
***

Девушку звали Катя. Угостить ее Витя решил с размахом. Чтобы, значит, видела, как гуляют замдиректоры. Было шампанское, жюльен (маленькие такие плошечки с не пойми чем, обманывают, суки). Еще принесли какую-то птицу в перьях. Стоило все это великолепие, наверное, немало. Но налик у Вити имелся. Пили, кстати, коньяк.
В какой-то момент Витя почувствовал желание пошалить. Он пошел к музыкантам, затолкал певцу под воротник тысячерублевую купюру и сказал ему спеть песню группы «Чайф» «В твоем парадном темно…». Эту песню музыканты, как оказалось, играть могли, хотя и ноты путали.
Витя пригласил Катю на танец. На словах «А потом он им все рассказал, и про то, как был на войне…» отчего-то разрыдался.
Еще больше Витя расстроился, когда увидел счет. Они, конечно, хорошо посидели. Но пятнадцать тысяч рублей?! Это было как-то чересчур. Он хотел поскандалить, но Катя его успокоила, потрогав под столом за хуй. Он оказался словно бы регулятором настроения. И Катя своей рукой словно переключила его гнев на радость.
«Была - не была!» - решил Витя. Он достал из кармана деньги. Долго отсчитывал, путался, пересчитывал. Сунул официанту еще тысячу на чай. Пусть подавится.
А с радио Витя договорится. По бартеру там, или еще как-нибудь. Пельменей им привезут. Еще Ленька спасибо скажет.
Утешала Катя его уже в номере. Витино сознание контролировало уже не все события, а лишь какую-то их часть.
Вот он обнимает Катю и гладит жадными ладонями ее большие, как вымя бывалой коровы, сиськи.
Вот он уже без штанов. На нем трусы в уточку. Однако и рубашка с галстуком. И еще ботинки с носками. Он пытается снять с Кати лифчик, путается.
- Давай еще выпьем? - сказала Катя.
Витя не возражал.
Пока Катя наливала, он залез под стол и решительно полез к девчонке под юбку. Успел зацепить пальцами край колготок и трусиков, потянул все это вниз. Девчонка засучила ногами, врезала Вите коленом по носу. Но нашим героем уже завладел азарт борьбы. Он все-таки умудрился стащить с нее колготки.
Катя отбивалась с неожиданной силой. В какой-то момент у нее из ладони выпал на пол какой-то пузырек. Внутри была прозрачная жидкость.
- Что это за хуйня? - спросил Витя.
Катя ответила, что это - лекарство. Она… э-э… пороком сердца страдает.
Витя отдал ей пузырек, выскоил из-под стола, как чертик из табакерки, аккурат напротив ее роскошного бюста. Он успел обхватить губами один из ее сосков. Катя стонала, но все отталкивала его.
- Давай сначала выпьем.
Ну, так и быть. Зачем-то Вите понадобились сигареты, а они были в брюках. А брюки…
Да вот же они, на полу!
Когда он посмотрел на Катю, то ему показалось, что она как-то чересчур быстро отдернула руку от его стопки. И в руке, вроде бы, был…
Пузырек?
И вот тут-то Витя все понял. Катя оказалась банальной клофелинщицей. Вот оно что!
***

- Ну, и дальше-то что было? - хмуро спросил Ленька.
- Да что-что! Я ее за горло сразу хватаю. «Пизда! - говорю. - Ты что мне в коньяк-то подмешала?» А она изворачивается. Ну, и я - замахнулся, чтоб ей по морде врезать.
- Женщин бить нехорошо, - хмуро сказал Ленька.
- Да я и не попал, - сказал Витя. - Вырвалась она. И сразу штаны мои - хвать. И ходу. Ну, а я - за ней.
- И не догнал, - констатировал Ленька.
- Так она с этими козлами гостиничными заодно оказалась! - вскочил Витя. - Они мне, прикинь, говорят: «Успокойтесь, товарищ!» Да какое там, на фиг успокойтесь! Пригрозили милицию вызвать.
- Мудак ты, - сказал Ленька. - Это ж, блядь, додуматься надо: просрать весь налик. Да еще и на такси потом в поселок припереться! Сказать тебе, сколько таксист с меня содрал?
- А что мне - на электричке, что ли, без штанов в поселок было ехать? - возмутился Витя.
И вдруг подумал: «А что я - действительно, без штанов, что ли?»
Так оно и оказалось. Из одежды на нем были только трусы в уточку, ну, еще рубашка с галстуком, и ботинки с носками.
- Красавец, твою дивизию, - сказал Ленька. - В общем, чаша моего терпения исчерпана. Уебывай на хуй с фабрики.
- Как это уебывай? - задыхаясь от внезапного ужаса, спросил Витя.
- А вот так. Потому что ни хуя не оправдал возложенное доверие. Не смог справиться даже с самой элементарной задачей. На блядки его понесло, видишь ли. Все, пошел на хуй отсюда!
- Но, Лень!
- Никаких «но, Лень», - передразнил старый друг. - Ну, или если хочешь, могу оставить пельмени лепить. На это ты, пожалуй, еще годишься.
- Нет, Ленька! Ты не можешь так со мной! Мы же… Мы же, это, друзья! Я не пойду лепить пельмени! Я исправлюсь!
- Да ни хера ты не исправишься.
- Нет-нет, исправлюсь! Хочешь, на колени встану!
- Еще, блядь, не хватало, - брезгливо ответил Леня.
- А я встану! Встану! Вот! - Витя бухнулся голыми коленками на холодный пол. - Видишь? На коленях стою! Ну, прости меня. Слышь, Леня!
Ответа не было. Витя открыл глаза (свою пламенную тираду он произносил зажмурившись) и обнаружил, что Леньки нет.
Да и кабинета, в общем, тоже. Витька в трусах, носках и в рубашке с галстуком стоял на коленях на полу пустого гостиничного номера. «Значит, сон все это был!» - с облегчением подумал Витя.
Но облегчение тут же уступило место беспокойству. Потому что девчонки с его штанами в номере тоже не было. Значит, Катя (или кто она там на самом деле) все-таки оказалась клофелинщицей. Сперла его штаны.
Витя надеялся, что прошло не очень много времени. Может, девчонка и не ушла далеко. Или штаны в коридоре бросила. Деньги забрала, это понятно. Но штаны-то ей зачем?
Значит, вот что надо сделать! Поискать в коридоре. Наверняка там выбросила. Ботинки Витя решил не надевать, чтобы шума поменьше.
Он прикрыл дверь номера и пошел по пустому коридору. За одной из дверей шумели. Орал, матерился какой-то мужик. Какая-то женщина что-то визгливо ему отвечала. Мол, не еблась она ни с кем. Как он мог подумать?
- А чьи это штаны? - ревел мужик. - Откуда ты их взяла?
«Вот они где!» - сообразил Витя. Но тут же возник вопрос: как же быть? Зайти, сказать: это мои штаны, отдайте? И схлопотать от мужика по морде. Еще не хватало.
Никаких других вариантов Витя пока не предполагал. Взгляд его беспомощно блуждал по пустому коридору, ища хоть какую-то зацепку.
Неожиданно он увидел, как со стороны лестницы выходит какой-то мужик. В лицо Витя особо не всматривался. Он обратил внимание на то, что на мужике были его, Витины, штаны! Ну точно! Такие же, в полосочку. К тому же они были мужику явно велики. Спадали.
- А ну, отдай! - бросился к нему Витя.
- Э, ты чё? - сказал мужик.
- Это - не твои штаны, а мои. Отдал, блядь, быстро!
На лице у мужика проскользнула какая-то сложная эмоция. И вдруг он, словно приняв какое-то решение, оттолкнул Витю. И сильно.
- Ты чё, нюх потерял? - возмутился Витя. - Охуел, что ли? Э!
Мужик ускорил шаги и направился куда-то в сторону стойки дежурной по этажу. Витя с ревом бросился ему на спину, с удовлетворением заметил, что недруг упал.
Витя как попало молотил его кулаками, тяжело дышал:
- А ну, сука, отдал штаны!
Неожиданно в драке возник третий участник. Витю кто-то ухватил сзади за воротник, поднял на ноги.
- Попался, пидарок, - хрипло дышал Вите в ухо разъяренный громила.
Витя успел заметить распахнутую дверь одного из номеров. Там рыдала на кровати незнакомая Вите женщина.
- Щас убивать тебя на хуй буду!
- Нет! Нет! Это не я! Это он! - завывал Витя, указывая на типа, который улепетывал в его штанах.
- Не надо ля-ля, - зверски осклабился громила. - Он-то - в штанах, а ты вот - нет!
Жлоб не успел его ударить. Витя каким-то немыслимым образом умудрился освободиться от его хватки и упасть на пол, чтобы не соприкоснуться с огромным кулаком. Упал и зажмурился.
Падение оказалось очень болезненным. «Сейчас ногами гасить начнет!» - думал Витя. Однако никто его не бил. Витя осторожно открыл глаза и обнаружил себя в пустом гостиничном номере, на полу.
«Ф-фуф! - подумал Витя, поднимаясь на ноги. - Приснится же! Чтоб этим клофелинщицам ни дна, ни покрышки!»
Штанов в номере не было. Впрочем, этому обстоятельству Витя уже не удивлялся. Он примерно знал, что ему делать. Он взял коньячную бутылку. На донышке было еще немного коньяка. Витя жадно присосался, закашлялся. По телу побежали горячие волны.
Держа бутылку за горлышко, он выскользнул в коридор. Тот был пуст, лишь из-за одной из дверей доносились какие-то вопли. Что-то про штаны. Не обманул, значит, сон. Впрочем, если стопроцентно доверять тому, что ему приснилось, то искать собственные брюки Вите следовало не в номере, а, наверное, на лестнице. Ботинок Витя не надевал, чтобы не шуметь.
С пустой бутылкой в руках он крался к двери на лестницу. Добравшись, перевел дух. Подумал, что неплохо было бы перекурить. Впрочем, сигареты тоже остались в штанах. Дверь открылась прямо перед ним. В коридор хотел выйти какой-то мужик в… Ну, да. В Витиных штанах.
- А ну, отдай, - сказал Витя.
- Ты что? - сказал мужик.
- Сам знаешь. Штаны, быстро, отдал!
- Э! Я что-то не…
И тут Витя огрел его по голове коньячной бутылкой. Мужик пошатнулся, схватился за голову. Витя огрел его еще раз. Бутылка разбилась, а мужик упал на пол.
Витя ощутил победное ликование. Наконец-то он добрался до своих штанов!
Он принялся срывать их с мужика. Недруг был тяжелым, стонал в беспамятстве. Сразу снять как-то не получалось.
Сзади что-то кричали, пытались оттащить Витю. Откуда-то появился мент. Он пытался схватить Витю, но наш герой уже завладел своими брюками и не намеревался с ними расставаться. И менту в руки не давался.
- А ну-ка, пройдемте! - говорил мент.
Ситуация была какая-то невероятная. И вдруг Витя понял: все это ему - тоже снится. И мент, и кровь, и мужик на полу, и штаны. А сейчас он проснется у себя в номере.
- Никуда я не пойду, - голосом с интонациями правозащитницы Новодворской заявил он менту. - Ты мне - снишься!
- Пить надо меньше, - сказал мент. - Пошел, быстро!
Витя решил пошалить. Все равно ведь - сон все это. Он изловчился и двинул менту кулаком в нос. Тот схватился за лицо.
А Витя, держа в руках штаны, кинулся наутек. Кто-то что-то кричал, кто-то пытался его схватить. «Я сейчас проснусь», - знал Витя, мчась по гостиничному коридору.
Но почему-то не просыпался…

LoveWriter