Было обычное субботнее утро. Часы показывали 9.00, поэтому на улицах города народа не наблюдалось. У обычного подъезда самого обычного дома в обычном московском дворике стоял человек. Звали его Алексей, и было ему двадцать пять. Стоял он неподвижно, лицо его было напряжено, а ноги обуты в лыжи. Всё бы хорошо, но на дворе стояло лето…
Даже если не считать лыжи на ногах и лыжные палки в руках, то всё равно Лёха выглядел очень странно: его могучую шею несколько раз обвивал длинный вязаный шарф, а на голове красовалась шапочка-петушок с незатейливой надписью «Лыжня России». Шея потела, башка чесалась… Радовало то, что хотя бы остальная одежда была вполне по сезону: футболка с буквами на груди («СССР») и шорты (без букв).
Дверь соседнего подъезда отворилась, и из неё вышел молодой человек – ровесник Лёхи. Да что там ровесник – друг детства по имени Максим. Он увидел Лёху, ничуть не удивился, достал сигарету, закурил и вальяжной походкой направился в сторону «лыжника». Не доходя несколько метров до Лёхи, Максим остановился и оценивающим, но несколько мутным взглядом окинул открывшуюся его взору композицию.
– Не едут? – спросил он.
Лёха не ответил. Он даже ухом не повёл, взгляд его был устремлён куда-то вдаль.
– Знаешь, – продолжил разговор Макс. – вспоминаются строки из одного…
– Сам ты ебанутый! – перебил его Лёха и снова уставился в горизонт.
– Как скажешь… Слушай, ты пока постой тут, а я за пивом метнусь. Тебе брать?
Макс постоял минуту, всматриваясь в напряжённое лицо Лёхи, но ответа не последовало, и Макс, пожав плечами, удалился. Вернулся он быстро. Открыл пиво, развалился на скамейке в нескольких шагах от Лёхи и с наслаждением отхлебнул спасительной влаги.
- Граммов 300 коньяку под хорошую жратву – это хорошо! – улыбаясь, сказал Макс.
Потом посерьёзнел и добавил:
– Но вчера, как ты знаешь, мы пили водку литрами и закусывали ирисками… По-моему несвежими…
Лёха молчал.
– Слушай, а может тебе вместо палок клюшку вынести хоккейную? По-любому брутальнее смотреться будешь!
Лёха был непробиваем.
Неожиданно дверь подъезда резко распахнулась, и на крыльцо попытался выйти Лёхин сосед сверху. Дверь он открывал сильным ударом ноги – зря: она так же резко закрылась и ударила выходящего по еблу. Послышался трёхэтажный мат, через пару секунд дверь снова отворилась, медленно и осторожно.
Соседу было лет за пятьдесят, а звали его Октябрёнок. Не потому, что в славные бородатые годы его выгнали из пионеров, а обратно не взяли (хотя возможно и поэтому), просто по паспорту имя его было – Октябрь. Родители шибко в победу коммунизма во всём мире верили. Дочке Октября повезло меньше: даже она сама с трудом могла произнести своё отчество. Октябрёнок пил. Пил сурово. И если для Макса с Лёхой распитие водки до лютого сушняка с утра – случай из ряда вон выходящий, то для Октябрёнка похмелье было нормой жизни.
– О! Лёха! Отслюнявь денег на бутылку, раз уж ты окончательно ёбнулся! – радостно заорал Октябрёнок, и тут же был послан нахуй…
Поняв, что ему здесь не светит, Октябрёнок удалился в сторону ближайшего магазина.
Макс неспешно допил пиво и сходил ещё за бутылочкой. Он сидел, развалившись на лавочке, пил пиво, курил, здоровался с прохожими и пытался понять, что случилось с Лёхой. Напрямую интересоваться было бессмысленно – лыжник матерился, как сапожник.
Время шло, и люди тоже шли – прохожих становилось всё больше:
… – Мама! Мама! А зачем дядя с ума сошёл? …
… – Уже зима? А я и не заметил… Пора ёлку ставить! ...
… – Бензин кончился? …
…– Алексей, что ты мучаешься? Вон, на автобусе езжай. Оно всё быстрей будет. Тебе, как инвалиду на голову, проезд на общественном транспорте – бесплатно!
– А чем тебе лыжи не транспорт? – ухмыльнулся Макс.
– Ну, так мотора же нету…
– Он сам себе мотор! …
Так и день прошёл… Вечерело. Макс лежал на лавочке и тупо смотрел в небо. Когда окончательно стемнело, он попытался вспомнить всё, что знал (и не знал) из астрономии.
– Где же эта Полярная Медведица?.. Ковш вижу… Даже два… А медведицы ни одной…
Внезапно со стороны Лёхи послышался грохот лыж и палок, за ним последовал глухой удар о землю. Макс вскочил. Лёха валялся на земле и делал безуспешные попытки подняться.
И близлежащих кустов показалась голова Октябрёнка:
– Вы чё шумите? – просипел он.
– А ты чё там делашь? – спросил Макс, помогая Лёхе снять лыжи.
– Я там сплю, – пьяным голосом промямлил Октябрёнок.
Спустя пару минут все трое сидели на лавочке и курили. Лыжи, палки и зимнее обмундирование валялось рядом.
– Это ж надо так уснуть… – Лёха ошалело смотрел куда-то в пустоту.
Макс заржал:
– Бывает… Так расскажешь, чё с твоей башкой произошло?
– Да ту ничего сложного-то и нету… Короче, я всю жизнь мечтал на лыжах прокатиться. Но в детстве я был ребёнком болезненным и от физкультуры меня постоянно освобождали: зимой я всегда ходил обвешанный соплями. Пару лет назад вспомнилась мне вдруг моя лыжная мечта. Ну, и купил я себе лыжи. А времени-то нету… Они так на балконе и простояли всё это время… Жена песдит постоянно: выкинь это говно, хватит квартиру захламлять… В общем, она сегодня утром к тёще укатила, сказала, чтоб я эти дрова на помойку отнёс…
– Не донёс? – поинтересовался Октябрёнок.
– Решил попробовать… Просто встать на лыжи и почувствовать то, что чувствуют настоящие лыжники…
– Ну и как тебе лыжи? – спросил Макс, сдерживая смех.
– Не поверишь: хуйня какая-то!
Макс откровенно ржал. Он то вскакивал и, неистово гогоча, тыкал указательным пальцем в лицо Лёхи, то падал задницей на лавку и сучил ногами… У него была истерика.
Октябрёнок же был абсолютно серьёзен. Он ещё с минуту помолчал, а потом задумчиво произнёс:
– А я всегда говорил: за двумя лыжами погонишься – ни одна не понравится…
Макс упал под лавочку. Октябрёнок продолжил:
– Ты, главное, зиму опять не проеби! А то опять будешь лыжами по асфальту шкрябать…
И заговорческим шёпотом добавил:
– На бутылку дашь – я тебе напомню!
