Полумрак. Свет от экрана домашнего кинотеатра бурлит, касается стен, потолка, пола, кровати, ломается, бликует тонами, играет тенями, то оголяет, то заполняет серой темнотой пространство большой спальни. Из динамиков вырываются возбужденные, грамотно поставленные «ахи-вздохи»: «о, my God!», «А-а!», «Oh my!», «Fast!», «Fuck me!», «Yes-yes!», и снова «А-а!», «о, my God!» И так бесконечно. Муж и жена, Витя и Ира смотрят порнофильм. Ира стыдится своего возбуждения, но не сводит глаз с экрана. Витя взирает с широкой самодовольной улыбкой самца, наслаждается зрелищем, изредка поглядывая на жену, будто хочет поймать ее на смущении.
Ира шепотом, как бы оправдываясь, говорит: «Вить, меня даже не возбуждает»
Витя прекращает улыбаться, осмысливает сказанное, с сомнением заглядывает жене в лицо и стреляет в упор: «Врешь!?»
Потом резко выдавливает из себя:
«Гм»
Снова возвращается к просмотру, устраивается поудобнее, чешет в паху, чего-то там поправляет, потом, показав пальцем на экран, снова улыбается:
«Смотри, как он её…»
Секунды идут. И вдруг его лицо меняется. Он, сурово опустив брови, поворачивается к жене и выдает следующее:
«Ты только не думай… не думай, что у всех мужиков такие же размеры, как у этих. Им специально наращивают. Вот. И видеокамеры у них специальные… объективы, чтобы увеличивать. Вот. А то щас подумаешь черти чё! Скажешь потом… чё-нибудь»
Ира ничего на это не отвечает, поправляет под собой подушку, прислушиваясь к звукам, спокойным голосом говорит:
«Вить, сделай потише! А то соседи услышат. Подумают, что мы здесь всякой ерундой занимаемся» Витя снова расплывается в улыбке:
«А мы, чем занимаемся?»
Ира почему-то тоже улыбается и произносит:
«Услышат, будут в ЖЭК жаловаться»
Витя берет пульт, делает чуть-чуть громче и вновь обращает свой взгляд к экрану:
«Я им тоже дам посмотреть»
На экране начинается кульминация действия. «О, my God!», «А-а!», «Oh my!», «Fast!», «Fuck me!», «Yes-yes!» - всё это звучит чаще, громче и ярче. Ира заинтересовывается сценой, затаив дыхание, внимательно смотрит на экран.
Витя переводит взгляд на жену. Видит, насколько она прониклась действием, как наполнились жизнью ее серые глаза, как расширились зрачки. Он морщится, кряхтит и спрашивает:
«Чё ты смотришь?»
Ира обращает внимание на мужа, рукой отворачивает его лицо от своего лица и произносит:
«Ни чё»
Витя снова в экран, только теперь его взгляд суров. Иногда исподтишка он поглядывает на жену.
Ира, глубоко вздохнув, выдает:
«Везет же людям…»
Витя, не спросив Иру, нажимает кнопку пульта, выключает порнофильм, встает с дивана, поправляет чего-то в штанах и говорит:
- Всё! Хватит! И, правда, соседи услышат. Давай посмотрим боевичек какой-нибудь?
Он включает яркий верхний свет, нажимает кнопку «ИЗВЛЕЧЬ» DVD-проигрывателя, нежно поднимает выехавший оттуда диск, кладет его в коробочку, закрывает, тихо вздыхает и начинает прятать ее в книжный шкаф, приговаривая:
«Чтобы дети не нашли. А то насмотрятся еще… Вот»
Ира с неким подозрением и обидой смотрела на прячущего диск с порнофильмом мужа, и что-то непонятное назревало в ее голове. Какие-то сомнения брали на счет того, счастлива она в браке или нет. Вроде, всё хорошо! И зарплата, и должность у него хорошие, и машина… Две машины. И евроремонт в квартире сделали полгода назад. Но, ёлки-палки, почему же у тех, кто на экране всё так складно, долго и тщательно получается? А у них с мужем 80-90 секунд, в темноте, под одеялом, в одной позе, раз в месяц…
Она неподвижно сидела на диване, сдерживая участившееся дыхание и представляя себя на месте пергидрольной блондинки с пышным бюстом:
«Вот я сверху мужчины…»
И голова кружилась, внизу живота что-то непроизвольно сжималось от этих фантазий. И волны возбуждения пронзали тело… «О, my God!», «Fuck me!», «Yes-yes!». В голове судорожно проматывались сцены из фильма, упорно тормозя и останавливаясь стоп кадром на анальном сексе. «И эта большая игрушка…»
«Давай спать! Поздно уже! Завтра рано вставать» - прервал ее мысли суровый муж, который стоял возле выключателя в своих любимых семейниках-парашютах в цветочек. Свет гаснет.
Витя топает к кровати, ложится, забирается под одеяло, переворачивается на бок спиной к Ирине, напрягшись, громко пукает, потом зевает, сопит и через пару минут засыпает богатырским сном. А Ира долго моргает в темноте, продолжает думать. И чем дальше она думает, тем больше сомневается в своем личном счастье. А есть ли оно у меня? Счастье? Вот.
