Жить в семье и быть свободным от семьи нельзя - этот непреложный закон Леха познал эмпирически в первый месяц женатой жизни. Блюстителем закона конечно явилась Теща. Квадратно-гнездовой биомеханический организм, бессмысленный и беспощадный как русский бунт. За шесть лет семейного счастья он так и не смог заставить себя называть ее мамой и перейти на ты. Только на Вы, и только Алла Борисовна. Безмерная радость совместного проживания в двухкомнатной хрущевке с Аллой Петровной по финансовым обстоятельствам катастрофически затягивалась. Даже несмотря на то что Леха взял таки по ипотеке малосемейку-стройвариант в дичайших ебенях, и уже полгода ездил после работы и по выходным приводить ее в жилое состояние. Однако от диалектических законов не скроешься ни в каких ебенях, и к лету он почувствовал на себе практическое проявление первого закона философии - заставить себя сделать хоть что-то на вожделенной хате не представлялось возможным. Срочно требовался отдых. И вот, вырвав с боем две недели в конце июля, Леха, загрузив в годовалый Ниссан-гнусмас жену, дочку и конечно же тещу, рванул впервые за последние три года на море, в Бетту.
Но даже она, милая сердцу Бетта встретила их негостеприимно - дождем, грязным с сосновыми бревнами морем, 4-балльным штормом и закрытым пляжем. Все три дня ненастья Лехе хотелось умереть: теща виртуозно накручивала жену и дочь, а те в два ненасытных рта грызли его день и ночь, мстя за плохую погоду, высокие цены и его низкую зарплату, за общий душ на этаже и недоступность канала ТНТ. Наконец, к 20-му числу распогодилось, и дружное семейство в свинячий полдень выбралось таки на пляж.
Выбрав самое людное место, Алла Борисовна объявила, что остановятся они тут, и тотчас скинув дешевый китайский халатик нелишенным некоторой чудовищной грации движением, явила восхищенному курортному сообществу свое роскошное, в складках и перевязочках, белое тело, испещренное синеватой сеточкой варикозных прожилок. Сглотнув подступившую к горлу кисловатую блевотину и отвернувшись, Леха привычно приступил к развертыванию бивуака. Первым делом запустил жену с дочкой купаться - чтобы не мешали. Затем вращательными движениями вонзил глубоко в гальку опору большого пляжного зонтика, сориентировав его так, чтобы тень полностью накрывала чувствительную к жаре тещу. Обложил конструкцию крупными камнями – чтобы не унесло ветром. После этого, обливаясь потом надул огромный синий INTEXовский матрас, пересадил тещу на него. Разложил рядом полотенце - для себя. Намазался кремом от загара, купил дочке мороженное, жене спрайт, Алле Борисовне - кило перезрелых персиков по 70 рублей – пусть подавится.
Выпил в три глотка поллитра холодного разливного "Арсенального" и с отвращением глядя сквозь черные очки на стекающие по локтям и подбородку любимой "мамы" струйки персикового сока, объявил, доставая маску и трубку:
- Я пошел нырять, если что - деньги в боковом кармане сумки.
- Папчик, увидишь дельфина - передай ему привет.
- Конечно доча, обязательно!
Метрах в трехстах от центрального пляжа, там где в море гребнем стегозавра уходила каменная гряда, Леха, осторожно ступая по скользким от зеленой слизи каменным плитам, медленно вошел в воду. Загубник галимой китайской трубки за три года изрядно задубел и давил на десны. Поплевав внутрь маски, и размазав по стеклу- чтоб не запотевало - чуть желтоватую от пива слюну, он, сделав подряд три глубоких вдоха, плавно, чтобы не сорвать маску, нырнул. Мягко сомкнувшаяся за спиной приятно-прохладная вода отсекла все звуки летнего черноморского пляжа. Тррррррррррыньк - фальшиво пропели гамму выходящие из трубки пузырьки воздуха и тишина стала абсолютной.
Уходя мощными гребками вдоль дна на глубину Леха любовался открывающимся пейзажем. В такт какому-то медленному блюзу плавно и синхронно колышутся бурые с седыми подпалинами водоросли. Слегка раздраженные вмешательством в их личную жизнь, лениво отскакивают на полметра вбок лежащие на голых камнях бычки. В расщелины между наклонно нависающими косматыми каменными плитами пырскают стайки незнакомых разноцветных рыбок. Воздух кончается, нужно всплывать. Перископная глубина, продувка балласта, несколько энергичных вдохов-выдохов через трубку и обратно. До дна уже метров семь, давит на уши, нужно сглотнуть , чтобы выровнять давление.
- Блядь, ну почему я не дельфин, подумал Леха, проплывая через какой-то грот, и чувствуя, что воздуха на всплытие уже не хватит. Чтобы ускорить подъем, он оттолкнулся ногами ото дна, сорвав с лица маску. Выдыхая последние остатки воздуха, он видел медленно приближающуюся поверхность воды, пронзенную тонкими лучиками солнца.
- Ну почему я не дельфин! - мелькнуло в гаснущем разуме и совершив последний неистовый рывок наверх, Леха неожиданно легко выскочил из воды, взлетев метра на полтора над ее поверхностью. Входя в воду, он успел заметить, что отбрасывает довольно странную, с хвостом и плавником на спине тень.
- Папа, папа! а пока ты нырял, мы дельфина видели. Он такой красивый, из воды выпрыгивал! А ты его не видел, Папа?
- Нет доча, я не видел. А то обязательно привет передал бы.
- Папа! а в черном море акулы водятся?
- Нет доченька, в черном море только катраны водятся, а они маленькие, на людей не попадают.
- Папа, а бабушка поехала на катамаране кататься, одна! вон видишь она уже где? она сказала, что тут купаться не будет, потому что вода грязная, а будет в открытом море. Пап! а вдруг ее там акула схватит!
- Акула, акула... Ладно доченька, посидите пока тут с мамой, а я еще чуть-чуть поныряю.
