Обед в настоящем итальянском ресторане в сердце Италии – это как сесть на шпагат без предварительной растяжки. То есть если даже возможностей организма на этот самый шпагат хватит, то вернуться в исходное положение получится не сразу, точно вам говорю. Я, товарищи, про шпагат знаю не понаслышке и это вовсе не сомнительная метафора: в десятом классе села на шпагат на спор на глазах у изумленной физкультурной общественности. В состоянии же шпагата ушла домой, шагая циркулем, и проходила в школу в странной позе еще неделю.
Примерно так же я чувствовала себя сидя в римском ресторане на обеде, кулинарный шпагат наступил для меня после таза с вкуснейшим салатом. О, воскликнет иной критик, разве можно объестся салатом, этой травой с маслицем или чем там итальянцы поливают свои тазы! Отвечаю: можно. Этой самой травой с маслицем и сыром однозначно можно объестся. То темноты в глазах. Но в меню об этом не пишут, хотя из человеколюбия должны были бы. Ну хотя бы что-то вроде: «Если вы собираетесь заказать этот салат, то выдохните и приготовьтесь к тому, что следующий прием пищи возможен только через несколько часов. Если после этого салата вы хотите заказать еще и пасту, то напишите, пожалуйста, завещание. Если после этого салата и тарелки с пастой вы способны запихнуть в себя еще и десерт, то сообщите нам заранее, чтобы мы успели пригласить телевидение и спасателей для ликвидации последствий вашего лопания с брызгами».
Но в меню ничего такого, разумеется, не пишут, и мои итальянские друзья, пригласившие меня на обед в свой любимый римский ресторан, меня не предупредили. Следуя московской привычке, я заказала злосчастный салат, пасту и, конечно же, десерт. Разве это проблема в Москве – съесть три тарелки чего-то среднего по вкусу и размерам? Ну, если сидеть часа три, да под хорошую беседу? Не проблема вовсе, хотя жрать я, вообще-то, не горазда. Итальянцы, муж и жена, посмотрели на меня с восхищением и благодарностью за уважение местных кулинарных традиций, заказали себе по салату и на этом успокоились. Дальше же беседа потекла в вежливом русле – ах, что видели в Риме, да не жарко ли гулять, и не надоела ли итальянская кухня? Я пересказала путеводитель, сообщила что жарко но в этом вся прелесть и громко заявила что без итальянской кухни просто-таки жить не могу. Прямо не сойти мне с этого места, если я когда-нибудь откажусь от итальянской еды. Итальянский муж взволновался, градус восхищения мной в его глазах стал зашкаливать и он трепетно сообщил мне, что только те, кто любит их кухню всей душой могут по-настоящему понять их великую культуру. В этом месте беседа была прервана появлением тазов с салатами, и, увидев размеры бедствия, я несколько усомнилась в правильности своих громких заявлений – не поторопилась ли я? Но отступать было некуда, позади стояли восхищенные итальянцы, приготовившиеся смотреть как русская женщина будет отдавать дань их великой культуре, пожирая их великую еду.
Поедание первого блюда тянулось бесконечно, мне казалось, что в моей тарелке нашел упокоение годовой запас зеленого салата Италии! Они отдали мне все, что у них было, в знак признательности за мою любовь к итальянской кухне. Когда забрезжило дно миски, я чуть не разрыдалась от радости – боже, можно отдышаться! Но отдышаться мне не дали, официант уже нес гору пасты на тарелке размером с вертолетную площадку. На пасту я смотрела с тоской, она была прекрасна, и пахла обалденно и по всем признакам должна была быть нереально вкусной, но все силы уже были отданы салату… Итальянцы галдели и требовали чтобы я начала употреблять ее немедленно, пока не остыло - о, это коронное блюдо шефа, наше с Анной-Лизой любимое, ешь его, пожалуйста, скорее! Я вежливо улыбалась, стараясь чтобы на моем лице не проступил салат и усилием воли освобождала место в желудке. Ну хорошо, я попробую чтобы не обижать друзей, а потом вежливо отсижусь, ковыряясь в тарелке для проформы.
Но вся подлость итальянской кухни заключается в том, что попробовав ты уже не можешь остановиться – плачешь и продолжаешь есть. Божественная паста превратилась в изысканную пытку, я не могла прекратить ее потребление, так как вкусовые рецепторы требовали еще и еще, невзирая на угрозу несанкционированного сброса вымещаемого салата. Итальянские друзья не могли нарадоваться и даже не обращали внимания на то, что я начала путать падежи и вообще выпадать в параллельное пространство – пытаясь разместиться в моем средних размеров организме, паста, видимо, начала давить на мозг.
К десерту я уже мычала, членораздельность речи была утрачена как ненужная во время обжорства опция. Осилив две трети пасты, я отвалилась от стола, стараясь не делать резких движений и пытаясь вернуть мысль во взгляд. Глаза мои были круглыми и стеклянными, в них отражались листья салата и чертовы макароны, и поделать с этим я ничего не могла. Вопрос про десерт я восприняла как угрозу жизни, однако мои протесты были не услышаны – нет-нет, дорогая, ты должна попробовать обязательно, мы не уйдем, пока ты не съешь десерт! Это же наш любимый с Унно десерт, ты не простишь себе, если сейчас откажешься! Моя воля, подорванная салатом и пастой, была сломлена окончательно, и чудесный Тирамису был торжественно притащен заботливым итальянским официантом.
Я никогда не думала, что способна испытывать такую ненависть к куску торта. Стоит, гад! Огромный, как эсминец. Нет во мне места для тебя, понял?! Но с другой стороны вдруг ты и правда так хорош, как о тебе рассказывают? Черт с тобой, приступаю к уничтожению. Взорвусь, но не сдамся!
Тирамису, разумеется, был выше всяких похвал. Я съела половину и погрузилась в депрессию на тему того, что вторая половина точно уже не влезет, и останется в моей памяти упущенной возможностью. Итальянцы были очень довольны собой, своей страной, своим любимым рестораном и моим аппетитом. Они задавали мне какие-то вопросы, узнавали по поводу планов на завтра и вообще ждали от меня какой-то реакции, я же впала в транс - еда никак не хотела успокоиться, постоянно отвлекая меня от светской беседы. Беременная итальянским ужином вернулась я в номер, залегла в кровать и сосредоточилась на переваривании пищи, как удав, проглотивший корову.
Ужас же ситуации заключается в том, что утром я проснулась голодной. Шок от сознания того факта, что за ночь я переварила корову, не покидал меня до конца поездки и от серьезных обедов я старалась держаться подальше – ну его к черту, привыкну так жрать, что потом дома делать буду?! И до сих пор я с трепетом вспоминаю тот вечер, пытаясь понять феномен итальянской кухни: как можно столько съесть когда уже нет на это никаких вообще сил?
Это потому что слишком вкусно, я так думаю. И ничего с этим сделать невозможно, надо принять это как римскую жару. Ну или, может, стоит перед поездкой в Италию растягивать желудок, как в случае со шпагатом? Не знаю…
