Здравствуйте, дарагие камрады,
Давно хател я рассказать вам пра нескалька случаев в маей жизни, связанных с мытьем жеппы. Вы, канешна, скажите: ну зачем аб этом гаварить и зачем вообще мыть жеппу? В маем случае это просто привычка с децтва, потому как радители научили меня мыть жеппу после того как посрал, и паэтаму трусы у меня фсегда в децтве были не желто-коричневые, а просто желтые. И нипадумайте, что я мусульманин какой. Проста жеппу мою после таво как пасру.
С этой привычкой мыть жеппу связано у меня несколько случаев, и я заметил одну важную вещь: те, кто видел как я мою жеппу – нихуя не выжили, а сдохли в течение года. Паэтаму я понял, что мытье жеппы это ниибацца сакральный процесс, сродни шаманскаму камланию или камсамольским сабраниям.
Итак, было мне десять лет, было лето и жили мы с радителями в доме отдыха. Корпус где мы были был маленький, дервянный, и туалеты были каждом из двух этажей. На каждом этаже в конце коридора – туалет и душевая. И не просто душевая, а предбанник с раковинами, а потом только за дверью – душ. Душевая закрывалась на крючок, а предбанник с умывальниками нихуя не закрывалсо. Также жили с нами на адном этаже две бабки, были ани какими-та ниибацца прафессарами и звали их: Цилия Менделевна и Мойра Бенедиктовна. Аднажды даже чинил им радеоприемник – ани целыми днями слушали радио Орфей и Голасамерики.
И вот в адин прекрасный день пашол я пасрать. Пасрал, патом вытер жепу газеткой, патаму как туалетной бумаги тагда было мало. И потом решил пайти в душевую вымыть жеппу. Прихажу, а там – занято. Ну, думаю, что делать. Думайу: один хуй никто не войдет, все съебались куда-то помою жеппу прямо в раковине. Взял тогда стул, подвинул к раковине, залез на него ногами, спустил треники и стал мыть жеппу чьим-то мылом, забытым на раковине. И тут аткрываиццо дверь в предбанник, и показываеццо рожа Мойры Бенедиктовны. «Это ты, Ударник?» - только и смогла сказать она. Я, конечно, охуел от такого инцидента, в мои планы входил разве вход в предбанник одной пиздючки маево возраста Алины, у каторой за то лето мне так и не удалось пасматреть пезду. Тем не менее я атветил: «Ну, хули, я, дверь закройте (чуть не спросил: ваше мыло чтоле?)» - «Ох, зохен вей, я зайду позже». Умерла она через месяц, никто не понял отчего. Я тоже нихуя не понял, потому как тупой сдецтва.
Фтарой случай был в 2004 году. Паехали мы с сестрой в Испанию, в Гренаду. И вот сидим в ателе вечером, а перед этим съели местава супа «гаспаччо». Тут сноска для читателя: эта такой суп, каторый делают из малдавских памедорав и балгарскава перца, а также чеснака и пропускают все это через желудак испанскай каровы, которая нещщадно блюет, что и дает супу специфический вкусавой и эстетический аспект. Красно-аранжевава цвета. И лежу я ночью в сваей комнате, и чуствую, что надо мне пасрать, и вроде панос. Пашол пасрал. Патом еще. Патом патянуло блевать. К двум часам ночи я наблевал пол-ванны этого гаспачо, причем оно почему-то не уходило в слив. Тагда я понял, что если не вызаву скорую, то сдохну. Пазванил, «пор фавор амбулансия, я дристандо и блевандо гаспаччо нах». Меня спрасили «лет скока?», я сказал, и тут меня грязно паслали, сказав что-то вроде «синьор пидарас охуелос нет тебе амбулансия». Хуле, вызвал такси. Пока спускался, наблевал в коридоре, в лифте, на лестнице и на выходе. Аранжева-красным гаспаччо блин. Са вкусам солнца Андалусии, гаспаччо Дон Симон или еще какой Гандон. Таксист увидел мой перформанс, испугалсо и папрасил бливать в акно если что. И довез быстро, даже на светафорах не астанавливалсо. Прихажу в бальницу. Мне говорят: сейчас ночь, нихуя не примем. Тогда я, отойдя нетвердыми шагами вглубь приемного пакоя, наблевал прямо посреди него. Тут сука медсестра панила, что что-та тут не так. «Гаспачо ели?» - «Нет, бля, гречневую кашу» - «С атравлением гаспачо нам привезли уже 30 человек за ночь». Тут меня пасадили на каталку, патом пад капельницу, кароче через день я аклемался. Только воду пить не мог. Сразу блевал. На втарой день приперло меня падристать. Пашол я в туалет вместе с каталкой. А туалет там – бальшая комната, пасреди унитаз, и у стены умывальник. И шпингалета, чтобы дверь закрыть, нихуя нет. Ну, хули нам, после гаспаччо. Пасрал, падтерсо халатом, каторый висел на стенке. Припер дверь каталкой и стал мыть жеппу в раковине. И тут, кагда я пачти закончил мыть, какайа-то нетерпеливая рука талкает дверь и атадвигает маю каталку. И прасовываецца в дверь ебальник какой-то тетеньки. Видит меня в позе диназавра, и тутже падает в обмарак. Я, как был, со спущенными штанами, закрыл дверь, вытер жеппу палатенцем и вышел, как ни в чем не бывала. А тетенька сдохла тутже от сердечнава приступа.
Мыл я жеппу везде. В лаборатории, в офисе, даже адин раз в Смольнам, прямо как дедужко Ленин, в парижском театре Гранд Опера, в реках и азерах разных стран. И уверен, что в мытье жеппы есть какой-то магический, сакральный смысл. А вы как думаете, камрады?
С пралетарским приветом,
Ударник
