На дворе стояло теплое лето 1993 года. В стране с грохотом рушилась экономика, стреляли бандитские стволы, Борис Николаевич строил демократию, а в маленьком провинциальном городке, затерянном среди бескрайней приморской тайги, трое друзей готовились к свадьбе своего товарища и друга Михалыча.
- Не, я че-то не знаю, - пробасил Сережа, двухметровый детина с блестящей бритой головой и маленькими свинячьими глазками. – Как я на свадьбу в спортивном костюме пойду?
- А почему нет? – хохотнул Гусь, развалившись на диване, и отпив глоток крепкого пива. – Мне кажется Михалыч оценит.
- Гусь, не гони. – поддержал Сережу Эдик. – Ты на него посмотри, если он так пойдет, то невеста ментов вызовет.
Гусь поперхнулся пивом, прокашлялся и загоготал.
- Да пошел ты. – прогудел Сережа и обиженно отвернулся к окну.
- Серега, не обижайся. – похлопал его по плечу Эдик. – В нашем случае может существовать лишь один выход.
- Какой? – заинтересовался Сережа и внимательно посмотрел своими маленькими глазками на Эдика
- Купить тебе КЛАССИЧЕСКИЙ костюм. – с выражением протянул тот.
Лицо Сережи засияло, он улыбнулся, обнажив золотую фиксу и радостно потер руки:
- Ну Эдик, ну голова. У меня и деньжата как раз припасены.
- Че сидим тогда? – Гусь сделал последний глоток и поставил пустую бутылку на столик. – Погнали на рынок.
На пыльных деревянных прилавках лежали кучи цветастого китайского барахла. Толстые, с грязными ногтями продавщицы, весело смеялись, обсуждая подробности личной жизни какой-то московской звезды, и с неохотой откликались на редкие вопросы потенциальных покупателей.
Друзья долго бродили среди пыльного изобилия, явно испытывая проблемы с покупкой костюма. То предлагаемые экземпляры не нравились Сереже, то не было подходящего размера, а бывало что Сережа и сам уже не хотел покупать костюм, а с диким взглядом пялился и пускал слюни на какие-то красные кроссовки. Потратив в безрезультатном поиске пол часа, было принято решение немного передохнуть, выпить холодненького пивка и с новыми силами ринуться в бой.
Место отдыха было выбрано очень быстро, с использованием простого принципа, так близкого русской душе- то что ближе, то и хорошо.
На сером, немного покосившемся на правый бок, здании висел ржавый металлический лист, на котором чьей-то заботливой рукой было начертано «Арарат». Немного ниже, уже видимо рукой амбициозного кавказского хозяина было приписано красной краской - «ресторан».
- Давай пожрать че ни будь закажем. – сказал Сережа, удобно расположившись на скрипучем стуле и отмахнувшись от кружащей перед лицом жирной мухи.
Тут же был заказан салатик и три супчика с фрикадельками. Слегка потрепанного вида официантка обещала принести еду через пятнадцать минут, но в соответствии с старой русской традицией, в качестве своеобразного аперитива, на столе мгновенно появились кружки с пенящимся пивом. Так как день был жарким, задача перед друзьями стояла не простая, да и мысли о предстоящем вечером мероприятии поднимали боевой дух, за пятнадцать минут каждым была выпита тройная порция пойла.
Под принесенную еду пиво пить не гоже, поэтому коллективными усилиями было принято решение пить водку.
- Ой хорошо пошла. – зажмурился от удовольствия Сережа после первой, всем своим видом давая понять что сегодня «половинкой» не обойдется.
Холодная водка нежно обожгла желудок, словно ласковой женской ручкой смахнула дневные заботы и превратила грязную забегаловку в уютное местечко, из которого не хочется выходить ни под каким предлогом.
Спустя два часа Сережа махнул рукой и сказал:
- Нахуй костюм. Так пойду.
Слова были восприняты одобрительно и, в знак уважения к принятому решению, был поднят очередной тост.
День неумолимо двигался к своему логическому завершению, все более приближая свадьбу и увеличивая количество посетителей «Арарата». Прямо пропорционально этому процессу росло настроение друзей. Гусь, хорошо подогретый еще с утра изрядной порцией крепкого пива и окончательно распаленный водкой, неуклюже танцевал под громкую музыку рядом с какой-то нездорового вида девицей. Эдик с Сережей пропивали остатки денег на костюм, сидя за столом у незнакомых пышногрудых дам, при этом первому было гораздо тяжелее, так как соотношение выпитого на килограмм живого веса было явно не в его пользу.
- Я пойду пассу. – прокричал натанцевавшись Гусь на ухо Эдику и нетвердой походкой направился к выходу.
Эдик промолчал. Намахнув еще одну рюмочку, попытался вспомнить, куда они собирались идти, но потерпел неудачу. Будучи по натуре оптимистом он решил подойти с другой стороны и попробовать задать себе более простой вопрос, например - «Как меня зовут?». Не получив ответа и на него, Эдик понял - пора домой. Буркнув что-то на прощание Сереже и его новой подруге, он с большим трудом встал и побрел к двери, тем манером, который принято называть «автопилот».
А где-то на другом конце города, гости весело кричали «горько», невеста кидала букет в толпу кричащих молодых особ, взрывались бутылки с шампанским и все было по плану за одним исключением – не хватало троих приглашенных.
И вот когда первые солнечные лучи неуверенно коснулись остывшего за ночь асфальта, на третьем этаже старой панельной пятиэтажки в квартиру под номером 22 постучался человек. Ему открыла заспанная женщина в старом махровом халате, по имени Светлана Павловна.
- Гусик, что с тобой? - ужаснулась она.
- Меня отпиздили… - выдавил Гусь и в беспамятстве рухнул на холодный бетон лестничного пролета.
Встревоженная мать затащила полуголого, грязного сына в квартиру, уложила на диван и с трудом приведя его в сознание, успела задать лишь один вопрос:
- Ты с кем был?
- С Эдиком и Сережей… - прохрипел Гусь и снова забылся в беспамятстве.
Светлана Павловна, накинув тапочки, прямиком помчалась к Эдику домой, не забыв позвонить матери Сережи.
Эдик лежал на не расправленной кровати, выдыхая ядовитый перегар и сотрясая комнату диким храпом.
- Эдик, Эдик… - начала трясти за воротник парня Светлана Павловна. – Что с сыночком моим произошло? Кто Гусика избил?
В комнату ворвалась взлохмаченная мать Сережи. Она оттолкнула Светлану Павловну и с нездоровым азартом начала хлестать Эдика по щекам и кричать:
- Где Сережа? Говори сука, где Сережа?
Где-то глубоко, под толстым слоем одурманенного алкоголем мозга, в темном уголке, таящем последние остатки сознания, что-то шевельнулось. Может быть это была душа, может быть чувство самосохранения, а может ответ на внешний раздражитель, но Эдик неожиданно открыл глаза, обдал присутствующих волной перегара, и вполне внятно ответил:
- Блядь, убили его. – и снова смачно захрапел.
Сережина мать пошатнулась, нервно поправила волосы и начала орать так что через пятнадцать минут, не смотря на раннее утро, весь дом, а затем и весь двор, сбежались на крик.
Толпа людей гудела и никак не хотела разойтись даже спустя час. Среди бурно обсуждающих ситуацию людей мелькали милицейские мигалки. Толстый сержант пытался успокоить безутешную мать, обещая во всем разобраться. Маленькие дети испуганно озирались по сторонам и, увидев плачущую женщину, начинали рыдать в унисон с ней. Даже вчерашний жених Михалыч, с сильно опухшим лицом и бутылкой пива в руке, страшно матерился и клялся всех «порезать», а его невеста металась во круг тщетно пытаясь его успокоить. Старухи, обычно сидящие на лавочке и разговаривающие ни о чем, сегодня были особенно активны и с пролетарской ненавистью корили власть, страну, коррупцию, гамбургеры и вообще все, что приходило в закаленную советской властью седую голову. Тихий некогда городской дворик тонул в хаосе.
Неожиданно над толпой раздался возглас:
- Смотрите!
Толпа замерла и медленно повернула голову к арке ведущей во двор. Там в обнимку с растрепанной пышногрудой девицей, в заляпанном закуской спортивном костюме, с блаженным ворожением на лице появился Сережа. Он увидел сборище, на секунду растерялся, но, разглядев среди присутствующих Михалыча с женой, расплылся в широкой улыбке и прокричал:
- Горько!
