-Мне снился сон.
-И какой же? – заспанным голосом спросила Машка.
-Тебе точно интересно?
-Ага, - зевнула она.
-Это был сон…
-Вань, не лей воду. Ближе к делу.
-Так вот, в нем была ты, - продолжил я. – Точнее не совсем ты…
Машка оживилась.
-Другая женщина? – в ее голосе появились нотки неподдельной заинтересованности.
-Да нет же, именно ты, но другая. Не такая как сейчас, как будто отражение… Я лежал в постели, прям как сейчас, и вдруг подошла ты. Ничего не говоря, разделась и легла рядом…
-Ты меня интригуешь, - промяукала Машка и легонько ущипнула меня за задницу.
-Так вот, ты легла рядом, и мы занялись любовью. Мы занимались этим очень долго, а я все никак не мог кончить. Думал, вот-вот взорвусь. Но когда, наконец, кончил из моего члена, как из шланга хлынула кровь. Литры крови. Она хлестала так, что скоро я залил всю кровать, а потом и комнату. Мы были буквально по горло в крови. И тут я начал тонуть, кровь забивалась, и в рот и в нос. Соленая, неприятная на вкус жидкость, похожая на уксус… Потом я проснулся.
-А я? – спросила Машка.
-В смысле?
Ее голос сорвался на визг:
-Что со мной стало?
-Утонула? - предположил я.
-Эгоист, - фыркнула Машка.
-Маш, ну это же всего лишь сон, - попытался успокоить ее я.
-Мне так не кажется, - бросила она и демонстративно отвернулась.
Я хотел ее переубедить, но не стал.
Был душный летний день, я встал с кровати, вытер простыней пот со лба и пошел на кухню. Сигарет не было. Я нашел в шкафу пачку Машкиных «зубочисток» и предварительно оторвав у одной из них фильтр, закурил. Ментоловые. Не люблю. Отвратительно сочетание- табак и мята. Да и для сердца не очень…
Что касается ментолового курева, то на ум мне приходит одна история. Если уже рассказывал, вы не стесняйтесь, говорите.
А дело было так…
***
В тот день в редакции газеты, где я пытался писать о буднях одного рабочего района Москвы, меняли проводку. Так что рабочий день у меня закончился намного раньше. Выпив в компании с коллегами по паре «Арсенального», я решил заглянуть в Дом журналистов, где намеревался выбить долг с одного приятеля, который, судя по вчерашнему ночному звонку, и сам был не прочь, чтобы я экспроприировал у него ту самую сумму денег.
Приятеля звали Игорь, работал он в трех периодических изданиях, где под тремя же псевдонимами вел музыкальные колонки. Один из его наиболее известных псевдонимов был Алексей Пулеметов. Может, слышали?
В Домжуре Игорь намеривался похмеляться в интервале от трех до шести, так что я как раз успевал.
***
За одним столом с Игорем сидел кряжистый бородач в черной безрукавке, на которой красным по черному значилось: «Православие или смерть!».
-Фанатик или, того хуже, художник, - подумал я.
Последнее оказалось, что называется, «в точку».
-Витек - художник, - представился бородач и тут же заказал полкило самой дешевой водки и три пива.
Выпив по две без существенных тостов и излишнего чоканья, мы разговорились.
-На прошлой неделе в Женеве выставлялся, - похвастался Витек. – Успех ошеломляющий. Сейчас вот планирую делать обереги для автолюбителей. Бабок подниму намеренно.
С этими словами он протянул мне черную пластилиновую блямбу, выполненную в форме креста, на котором красовался его же фотопортрет борода лопатой, волчьи глаза с отекшими веками, над ними, словно косматые опахала, вздымались брови.
-Нравится? – осведомился Витек.
-А то! – твердо ответил я.
-ПМ, - разъяснил Витек.
-Что?
-Постмодернизм - хуйня ради хуйни.
-Думаешь, будут покупать?
Витек стряхнул с бороды упавшие на нее капельки и гордо промолвил:
-Не сомневаюсь.
Игорь, уже клевавший носом стол, вдруг оживился и начислил всем по сотке. Водка между тем подошла к концу.
***
Игоря я упустил из виду после второй бутылки. Помню только, что он говорил о каких-то шестнадцатилетних пигалицах, которые «дадут не глядя» и «возьмут совсем ничего».
Иными словами, денег от него в тот день я так и не дождался. Скажу больше, счет пришлось отоваривать мне и бородачу.
-Сам понимаешь, мы, художники, люди не богатые, - признался Витек и бросил на стол смятый полтинник.
Я вздохнул и добавил недостающее, в уме записав Игоря в список моих потенциальных врагов.
-Не ссать, Ванек, сейчас догонимся, - подбодрил меня художник и мы гордо покинули Дом журналистов.
Взяв в ларьке две жестянки сидра мы неспешно побрели по слабоосвещенной улице.
-Вань, ты кем хотел в детстве стать? Космонавтом? Летчиком? – вдруг спросил Витек.
Я помедлил. Космонавтом, как же! Даже в юном возрасте я относился к любому проявлению подвига как к некой форме патологии. Ну сгоришь ты в этом звездолете, ну покажут тебя по телевизору. Седовласый диктор скажет поставленным голосом: «А ведь он мог! Он стремился!». Не-е, это не ко мне. Так что я искренне ответил Витьку:
-Не знаю.
-А я вот хотел умереть, - признался он.
-В смысле?
Витек сделал мощный глоток из банки.
-Вот смотри: в школе с учебой у меня было не важно, науки всяческие пугали. А умереть, так оно же самое то! В школу ходить не надо, на работу тоже. Знай себе лежи во гробу. Лафа!
-А сейчас?
-Что? – спросил Витек.
-Хочешь умереть?
Он все так же снес с бороды капельки сидра.
-Сейчас я привык. Пожить хочется. Все вокруг такое вкусное.
-А раньше ты не понимал?
-А кто я тогда был? – фыркнул Витек. – Дите. А ты, Вань, мудак.
Признаться слова малознакомого художника меня задели.
-Вить, думаю, ты перегибаешь палку.
-Нисколько. Мудак, потому что, главного у тебя нет…
-Души?
Витек снова приложился к банке.
-Мечты, придурок. Мечты.
-Возможно, - признался я.
Спустя полчаса мы уже были в залитой светом галерее, где долговязые обесцвеченные девицы предлагали Витьку шампанское и крекеры.
-Я же тебе говорил, догонимся, - напомнил Витек.
Глядя на то, как липнут к Витьку всевозможные красотки и тем более угощают спиртным, я на минуту пожалел, что не стал художником.
***
Когда Витек скрылся из вида в обнимку с очередной девушкой-шнурком, передо мной возник лохматый субъект в клетчатом шарфе.
-Вы друг Виктора? – спросил он.
-Вроде того. Поклонник таланта.
-Что, и такое бывает? – удивился лохматый.
-Наверное.
Я выхватил у проходившей мимо девицы с подносом бокал вина и остудил им свою невинную ложь. Между тем лохматый прилип ко мне не по-детски.
-Вы тоже художник?
-Начинающий, - ответил я.
-А в каком жанре пишете?
-Примитивист, - соврал я.
-О-о-о, - прошамкал лохматый, - за примитивизмом большое будущее.
-Ага.
-Наш ответ глобализму и засилью корпораций. Вы рисуете, лепите?
-Скорее леплю, чем рисую, - уклончиво ответил я.
-А где я могу увидеть ваши работы? - не унимался он.
Я несколько секунд поискал знакомую отмазку и ответил так, как это делают обычно живописцы-неудачники:
-В интернете.
-А на каком сайте?
-Э-э-э, на разных…
Лохматый протянул мне очередной бокал с вином.
-А что рисуете? Ну, если в общих чертах.
-Слонов и этих… Как их там… улиток, - скомкано ответил я.
-Улиток? – удивился лохматый.
-Улиток люблю! Нажористые гады! – раздался за спиной спасительный рык Витька.
Своей пятерней он отодвинул лохматого на второй план.
-Как тебе тут?
-Нормально.
-А бухло?
Я повел бровями.
-Согласен, кислятина, - подтвердил Витек – Идем со мной! - и, взяв меня за руку, поволок в неизвестном направление.
Увязавшийся за нами лохматый был безапелляционно послан на хуй.
***
Помещение по соседству, куда мы перебазировались, Витек небрежно обозвал «театриком». На небольшой сцене в горячке метались трое явно молодящихся актеров. Судя по стойкому аромату матерщины, лицедеи изображали школьников или, по крайней мере, студентов первых курсов. В отличие от большинства академических театров публика, стоящая у сцены, активно распивала спиртное, курила и даже вступала в диалог с актерами. Как только в руках Витька блеснула поллитровка какой-то горькой настойки, я перестал напрягаться и даже в пол-уха стал прислушиваться к происходящему.
-Новое искусство, - изрек Витек.
-Это ты про мат? – уточнил я.
-Ага. Знаешь, в нашей стране слово «жопа» всегда звучало актуальнее, чем «Родина».
Тем временем истерия на сцене достигла своего пика. Актеры начали биться в конвульсиях и кататься по сцене. Один из них даже снял здоровенный ранец и опустил его на голову своего партнера. Из ранца полилось что-то жидкое, по консистенции похожее на дерьмо.
-Говно! Говно!- упоенно заверещала одна из зрительниц.
-Вот видишь, - сказал Витек и сделал глоток из ствола, – пипл хвает. Да и вообще не худшая постановка. Пьеса одного модного автора из Воронежа, приехал год назад в Москву в дырявых кедах и с десяткой в кармане, теперь вот нарасхват. Что ни напишет с руками и ногами отрывают. А знаешь, почему?
-Ну?
-Да пережрали все этого навязчивого сервиса, который и тебе, и мне и денежному мешку. А те, у кого бабки есть, хотят чего-нибудь особенного. Эксклюзив хотят. Так и платят бабки бешенные, чтобы их обложили. Кстати, насчет эксклюзива, я вот недавно идею выдвинул создать сеть магазинов «У нас дороже». Типа идет такой мажор слюнявый мимо витрины, а там -аршинными буквами: «Сегодня дороже!» или «Налетай, подорожало!». Вот ты смеешься, а зря. Косяками валить будут, за уши не оттащишь, и хвастаться будут еще, вот, мол я вчера втрое дороже, чем ты, этого омара купил, а ты, лох, всю малину просрал…
Между тем на сцену выполз помятый мужичонка с трехдневной щетиной, отдаленно похожий на моего бывшего учителя физкультуры. Мужичонка почесал намечающийся животик, критически обвел взглядом толпу и прокуренным баритоном прошамкал:
-Знаете, я вчера проходил мимо одного кафе… Ну, такое невзрачное кафе, казалось бы, которое не должно было привлечь мое внимание. И тут я ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд. Женский взгляд. То есть я после осознал, что смотрела именно женщина, но тогда… - он сделал глубокую затяжку и продолжил. – Я повернулся. Она смотрела на меня карими болотистыми глазами и улыбалась… Знаете, просто улыбалась. И я тоже ей в ответ улыбнулся. Так просто, без какого либо умысла. Ведь как хорошо бывает просто улыбнуться… Вот вы… Да, да, именно вы. Вам приходилось испытывать подобное? Нет? А я, честно говоря, по несколько раз на дню ловлю улыбки. Просто иду в толпе, вижу симпатичное лицо и улыбаюсь… Конечно, не всегда получаю в ответ то же самое, но когда - улыбка взаимна я почему-то вспоминаю детство. Детство, когда мама варила варенье и его запах разлетался по всей коммуналке. Детство, когда я бегал к соседям за солью, когда каждую неделю к нам приходили сослуживцы отца, от которых пахло «Шипром» и коньяком, и кто-то из них обязательно дарил мне леденец…
Такое панибратское отношение к зрителю мне стало еще более противно, нежели развязная вакханалия, царившая прежде. Я было развернулся, чтобы покинуть зал, как мне на глаза попался лохматый.
-Ах, вот вы где…- промямлил он.
-Да уж, как-то так, - неуверенно приветствовал его я.
-А я вот искал, с кем бы шампанского выпить.
Учитывая мое положение, я немедленно ответил:
-Можете не искать. Этот человек - я.
-Я так и знал, - хихикнул лохматый.
-Ага. Два одиночества нашли друг друга.
-Что?
-Ничего, – отрезал я. – Наливай.
Лохматый протянул мне наполненный шампанским фужер.
-Чин-чин?
-Что? – переспросил я.
-Ваше здоровье, - пояснил лохматый.
-А-а, ну тогда давай.
Я осушил бокал, газированные пузырьки ударили мне в нос. Недолго думая, я протянул бокал за добавкой.
***
-А я поэт. Раньше прозой баловался, но потом решил бросить, - рассказывал мне лохматый, - у поэзии больше возможностей выразить те переживания, те эмоции, что таятся в нас. Вы согласны?
-Ага.
В глазах начало двоится. А ведь зарекался не мешать… Хотя многие называют этот процесс «повышением градуса», и предпочитают стартовать с более легких напитков (пиво), заканчивая феерию сорока градусами и ничего, чувствуют себя великолепно…
-А хотите, я вам свои стихи почитаю? – продолжал лохматый.
И почему я не сказал «нет»!
-Можно…
Лохматый приблизился ко мне вплотную и стал наговаривать прямо в ухо. С его пухлых губ в ушную раковину слетали ошметки слюны.
-Изначально настроив иронию,
С ней иду на ключи скрипичные,
Но дрожанье смычков синхронное
Неожиданно эротично.
Засыпаю от пьянства и классики,
Окруженный аурой блядства.
Как же скрипку сжимает ласково
Молодое печальное мясо.
После словосочетания «печальное мясо» я жестом остановил пиита и сблевал на пол.
-Вам не понравилось? – почему-то спросил лохматый.
-На улицу мне надо. Воздухом подышать…
-Да-да, конечно-конечно, - защебетал лохматый, и, подхватив меня под руку, повел к выходу.
***
На улице меня опять вырвало. Слабый желудок, стальные нервы – курьез, конечно, но факт остается фактом.
-Может, назад пойдем? – спросил меня лохматый, который преданно стоял рядом.
-Нет я, пожалуй, домой…
Я протянул ему руку. Тот сделал ко мне шаг и зачем-то сжал мое ватное тело в объятиях. Следом его слюнявые губы прошлись по моей щеке и пухлый язык просочился в рот. У меня сложилось такое впечатление, словно в мой рот запустили стаю дождевых червей, вот-вот готовых соскользнуть в глотку. Я попытался вырваться, но был слишком слаб, так что минуту своего позора перенес на ногах.
-Ты не передумал? – наконец оторвавшись от моих губ, спросил лохматый.
Я мотнул головой.
-Как знаешь…- он достал из кармана ручку и начеркал что-то на пачке сигарет. – Вот мой номер, звони, если что.
Будучи человеком запасливым, я принял из его рук пачку и медленно поплелся подальше от злополучного места. Сигареты я переложил в карман рубашки, а пачку выбросил от греха подальше.
Собственно говоря, вот и весь сказ…
Черт, забыл! Сигареты-то оказались ментоловыми!
