"...Проявить свою ловкость пирующие могут не только в играх с бурдюком. Изображения на целой серии сосудов знакомят нас с разнообразными упражнениями, бесконечно вариативными и задействующими все части человеческого тела. Так, на чаше Эпиктета пирующий сидит на земле, развернувшись корпусом к зрителю, в позе, которую едва ли можно назвать изящной. На вытянутой левой руке, в локтевом изгибе стоит чаша: сама по себе, без поддержки. В правой руке он держит кувшин: не собирается ли он налить из него вино в чашу? С уверенностью мы этого сказать не можем; однако вполне очевидно, что смысл этого упражнения состоит в том, чтобы преодолеть силу тяжести и манипулировать сосудами не так, как "положено": не касаясь их пальцами, не держа их за ручки... Привычные жесты и позы забыты, а тело начинает вести себя совершенно новым, неожиданным способом; и снова норма предана забвению...
По тому же принципу удерживать сосуд можно любой частью тела, кроме кистей рук. Исключением является еще и голова: в том, чтобы балансировать сосудом на голове, нет ничего необычного, потому что именно так, водрузив кувшин на голову или поставив его на плечо, женщины ходят за водой к источнику. Молодой комаст, выставляющий, подобно сатирам, напоказ свою возбужденную плоть, держит огромный кратер на животе. В этом никто не сравнится с сатирами, они тоже умеют держать сосуды на подошве стопы, на спине и, даже вовсе уж невероятным способом, на кончике фаллоса, как, к примеру, делает сатир... его товарищ вертит амфору, по всей видимости пустую, направив ее горлышком к собственному фаллосу. Опьянение сатиров неразрывно связано с сексуальным возбуждением; однако кроме сосудов, с которыми они обращаются как с телами, у них нет других половых партнеров. Если на первый взгляд намерение сатира кажется неочевидным, то достаточно сравнить эту чашу с амфорой из Лувра, и смысл его жеста будет вполне понятен. Вообще, употреблять керамику можно самыми разнообразными способами; сосуд может заменить полового партнера, а может использоваться вместо верхового животного"...
Фалес говорит в "Пире семи мудрецов": "Человек разумный идет на пир не с тем, чтобы до краев наполнить себя, как пустой сосуд, а с тем, чтобы и пошутить, и посерьезничать, и поговорить, и послушать, что у кого кстати придет на язык, лишь бы это было и другим приятно". Лиссарраг, процитировав его, тут же добавляет: "Пирующие - не просто вместилища для вина; на симпосии не довольствуются одной лишь выпивкой, а сосуды не являются исключительно утилитарными предметами. Смешение вина и воды сопровождается смешением всевозможных удовольствий, приятных для зрения, обоняния, слуха. Симпосию свойственны разнообразие и общая атмосфера игры - игры на ловкость и умение держать равновесие, игры на смекалку и на память, словесные шутки, отнюдьне являющиеся монополией шутов, таких как Филипп в "Пире" Ксенофонта, или комических поэтов, как Аристофан у Платона. На симпосии много играют, свободно переходя от одной затеи к другой. Симпосий можно было бы назвать местом реализации метафор и иллюзий, как поэтических, так и визуальных. Немалое число игр имеет в качестве отправной точки вино - оно перестает быть только напитком, а также сосуды - они становятся игрушками или телами, которыми манипулируют и которые, в свою очередь, могут манипулировать пирующими".
Лиссарраг Ф. Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира. (Интеллектуальная история). - М.: Новое литературное обозрение, 2008. - 176 стр. (п) 2000 экз. ISBN 978-5-86793-604-4
