Здравствуй, оппа, Новый Год!

Пьеса-бред для в жопу пьяных актёров и накуренных зрителей

Сцена первая. Досуговая.

- Тук-тук-тук!
- Кто там? – тяжёлая «сейфовая» дверь приоткрывается, скрипит, выпуская на улицу клуб дыма или пара непонятного происхождения. На блестящий от мороза снег ложатся цветные блики стробоскопов, притихшая к ночи улица оглашается разудалой англоязычной попсой.
Постучавшийся в украшенную вывеской «Ночной клуб «Двадцать восемь» дверь интеллигентного вида мужчина в потёртой дублёнке покашливает в кулак и сдержанным академическим баритоном отвечает розовощёкому «фейс-контрольщику»:
- Это я… кризис… - пытаясь воспользоваться минутным замешательством собеседника, посетитель протискивается в двери, отжимает охранника плечом. И вот, уже только его ноги торчат из-за двери. Охранник спохватывается и, перекрикивая музыку, вопит что есть силы: «Крииииииизис! К нам крииизис лезет! Ванька, Андрей, помогайте!». Из-за приоткрытой двери слышатся сопение, звуки ударов, единичные вскрики:
- Он укусил меня!
- Ах ты ж ёбаный ты на хуй, да выпихивай же ты его, выпихивай!

- Крепкий, тварина!
- Ииииэх!
Тело визитёра по плавной дуге вылетает из мигом захлопнувшихся дверей. В наступившей тишине щёлкают замки и, судя по скрежету, двери подпирают изнутри чем-то тяжёлым.
Кризис вяло шевелится и охает, потирая челюсть и область почек. Поднявшись и погрозив кулаком запертой двери клуба, он отряхивает дублёнку, причитая:
- А там тепло… Там вино и шампанское, там водки сортов двадцать у бара, там женщины, там веселье… - его голос крепнет, приобретая истерические нотки, - Ну ничего, погодите – я вам всем покажу!!! В офисах-то ваших, поди, такую охрану не выставляете?! – еле слышно матерясь и подволакивая ногу, он движется в глубь улицы, где ярко загораются и - с его приближением - тихо гаснут вывески модных магазинов, строительных контор, консалтинговых фирм и высотных бизнес-центров…

Сцена вторая. Эротическая.

- Тук-тук-тук!
- Кто там? – томный голос Эльвиры приглушён входной дверью, но заметно волнует прикрывающего «глазок» ладонью мужчину, сжимающего в другой руке букетик хризантем и тонкий одноразовый пакет, натянувшийся под тяжестью выпирающих из него бутылки дешёвого шампанского и помятой коробки конфет.
- Это я, - торопливо шепчет мужчина, чуть ли не приникая губами к замочной скважине, и убирает ладонь с «глазка», - Элечка, открывай поскорее!
Раздаётся звук движущегося лифта, мужчина вздрагивает и неловко скребётся в дверь: «Ну давай же, скорее!»
Переждав томительные повороты ригельного замка, мужчина резко дёргает дверь на себя и проскальзывает в квартиру Эльвиры.
- Что за медлительность, милая! Меня же могли заметить! – мужчина скидывает верхнюю одежду, успевая прижать к себе закутанную в уютный махровый халат Эльвиру и быстро «клюнуть» её в нос сухими, холодными с мороза губами.
Эльвира снисходительно усмехается, поглаживая его пах, расстёгивая на мужчине ремень и застёжку брюк, тянет его в спальню.
- Постой, милая, - шепчет мужчина, - там шампанское и…
Эльвира залепляет ему рот поцелуем и подталкивает к спальне: «Потом, всё потом…»
- А он? Он точно не придёт? – мужчина вжимается в стену кишкообразного коридора и пытается отнять руки Эльвиры от топорщащихся брюк, - А двери ты закрыла, милая?
Эльвира кивает и, наконец, вталкивает мужчину в спальню. До зрителей доносятся звуки клейких поцелуев и тяжёлый скрип кровати, протяжный стон венчает затянувшееся ожидание кульминации.
В тихо открывшуюся входную дверь проскальзывают трое в спортивных куртках и натянутых на брови вязаных шапочках. Аккуратно переступая по выложенному плиткой полу, они движутся по коридору, прислушиваясь и переглядываясь меж собой. С криком «Всем лежать, бля, работает ОМОН!» - троица врывается в спальню. Из-за приоткрытой двери слышатся сопение, звуки ударов, единичные вскрики:
- Он укусил меня!
- Ах ты ж ёбаный ты на хуй, да выпихивай же ты его, выпихивай!
- Крепкий, тварина!
- Ииииэх!
Обнажённое тело визитёра вылетает на лестничную площадку. Следом за ним летит ком одежды, ботинки, пальто. В наступившей тишине щёлкает замок и, судя по скрежету, двери подпирают изнутри чем-то тяжёлым.
Мужчина вяло шевелится и охает, потирая челюсть и область почек. Поднявшись и погрозив кулаком запертой двери квартиры, он одевается, причитая:
- Да что ж это такое, а? Что же творится-то, люди добрые?! Ручищи-то, ручищи какие! Ещё и дружков на помощь привёл, гад!
Из-за двери раздаётся густой басок: «Иди-иди, болезный, уж в моей постели кризису-то ещё долго не бывать! А ты, дрянь такая, чтобы больше про головную боль даже и не заикалась!»

Сцена третья. Официальная.

- Тук-тук-тук!
- Кто там?
- Откройте, милиция!
- Документы предъявите!
- На, - развёрнутые «корочки» мигом оказываются у объектива камеры наружного наблюдения.
- Не, не видно ни черта! – голос из динамика нагловато-весел.
- Открывай, тогда лучше разглядишь.
- С чего это я буду открывать кому ни попадя? – искренне изумляется голос, - я должен открывать только работнику правоохранительных органов, а не каждому, кто непонятно чем в камеру тычет. А вдруг ты – террорист, жаждущий свергнуть существующий конституционный строй? А то и вообще, вдруг ты – КРИЗИС?!
- Да не кризис я! – смущенно шепчет застигнутый врасплох визитёр
- Ага, так я тебе и поверил! – глумится голос.
- Сссука… - визитёр разворачивается и уходит, понурившись. Потом, осенённый внезапной идеей, подбегает к помпезной вывеске «Администрация города Энска» и обильно харкает на её глянцевую поверхность:
- Иди-иди, придурок! – веселится голос в динамике, - у нас бюджет всё равно дотационный – ты нам похую, даже бить не будем!
Кризис шумно сморкается и ковыляет через пустую площадь к ближайшей улице, где ярко загораются и - с его приближением - тихо гаснут вывески модных магазинов, строительных контор, консалтинговых фирм и высотных бизнес-центров…