Том гнал эту сучку уже по -надцатому кругу. Но усталости не было. Наоборот, так и хотелось сделать еще что-нибудь эдакое, чтобы она поняла.
Кто в этом дворе хозяин. Ведь круче его и близко никого нет. Поэтому пусть и не мечтает о ком-то другом. Порвем нахуй.
Ей только надо как можно быстрее понять это и тогда…И тогда наверняка… - как поется в том мультике.
Джуна не знала, что думал Том, но будучи таксой хоть и молодой, но умненькой, понимала, что с ее короткими лапами убежать от этого громадного черного ротвейлера все равно не получится. Пока что она уходила от него за счет резких поворотов и скачков в сторону, но силенки были уже на исходе. И тогда она решила, - на то и хозяин, чтобы защитить ее от грязных посягательств.
И подбежала к Коляну…
Тот, почувствовав, что «дело пахнет керосином», нагнулся, и схватив Джуну под пузо, поднял ее на руки.
Том, раздосадованный, что у него испод носа увели эту аппетитную вертлявую сучку, в запале стал на задние лапы, опершись передними на Коляна, и недовольно загавкал.
А затем… а затем, пару раз куснул того за руки.
Не сколько кровь, как боль от укусов и психологический шок, обида, - за что?! так подействовали на Коляна, что он, крикнув что-то нечленораздельное, но заканчивающееся на «…мать!», побежал было в подъезд, но не добежав, - ибо ноги вдруг ослабели, удрученно опустился на лавочку возле подъезда. С удивлением глядя, как его кровь, - его, блядь, кровь! - густыми черными каплями падает в пыль.
….Вован, услышав во дворе крики и лай Тома, подбежал к окну, мгновенно все понял и кубарем скатился вниз.
Он начал успокаивать Коляна, но тот будто не слышал, застыв в жалобной позе Святого Януария.
Вован быстро загнал Тома домой и отвел Коляна вместе с Джуной в его квартиру. Приехала скорая. Накололи, перевязали и объяснили, куда дальше приходить на уколы.
- Еще теперь на эти блядские уколы ходи! - совсем расстроено подумал Колян.
…Что было самое обидное, - ведь жили то Вован и Колян душа в душу. Оба были, как говорится, - безлошадные. То есть, - холостяки.
Конечно, были серьезные общие интересы, - выпить, попиздеть.
Футбол, опять же. По ящику, ясное дело. Если Вован иногда водил к себе то ли девок, то ли блядей, то Колян в этом отношении был академически строг. Дрочил он, или как, - деликатный Вован не спрашивал.
Выпьют, закусят немудреным содержанием холодильника хозяина, - и как-то легче на душе становится. Чувствуешь, - жизнь удалась.
Не зря живешь. Полно людей, которые тебя уважают.
Вот, - Вован, например. Это если у него Колян сидит. Или, - Колян. Это если Вован к Коляну в гости зашел. И взгляды на жизнь совпадали охуенно.
Уебки из правительства, пидоры на работе, бабы, газеты, новости по ящику, игра наших в последнем матче, штатники, чопорные бриты и черножопые, продавщица Тонька из углового гастронома и бабка по кличке Салтычиха со второго этажа - говно.
Вован, Колян, еще пара-тройка человек и продавщицы Оля и Надя из углового гастронома - людские люди.
В этот перечень до сегодняшнего дня входил и Том.
Сука такая! Вернее, - кобель. Но, тварь такая, сегодня он насрал им обоим.
Кто же думал, что он потеряет последние мозги от этой молодой сучки, которую Колян буквально как неделю прикупил на птичьем рынке. Чтоб веселей было сносить тяготы холостяцкой жизни.
- Да… Весело девки пляшут, - аж плакать хочется! - вдруг произнес Колян.
- А нехуй, как твоя Муму, варежку раззевать! - неожиданно взорвался хер знает чего сорвавшийся Вован.
- Ах вот ты как! Я тебе скажу интеллигентно, - обиженно возразил Колян, - пошел ты тогда к ебеней фене вместе со своей собакой Баскервилей!
- Подумаешь! И пойду! - пробасил Вован и скрипя рассохшим паркетом, подошел к входной двери, резко открыл ее и выйдя, так же резко захлопнул.
…Но придя домой, как-то мгновенно осознал, что не прав, ну неправ, блядь!
Полез в кухонный шкафчик, достал припасенную ко дню рождения бутылку дорогого коньяка. Вытер тряпочкой севшую на бутылку пыль.
- А ему ж пить сейчас нельзя!!! - вдруг огорошено остановился Вован. И скупая мужская слеза выкатилась из его глаза.
Грустно посмотрел на гору картонных коробок в углу комнаты с жирными черными буквами Vovan GmBH.
- Какой, нахуй, бизнес, - друга теряю!
Взглянул в окно на торчащий возле их дома биг-борд с благостно смотрящим куда-то вдаль юбилейным Гоголем.
Чертыхнулся, - Том, кобелина, будь он не ладен!
Вспомнил школьное, - «Я тебя породил, я тебя и убью!» и рванул было на кухню.
- Хоть отпизжу! - мелькнула злая мысль.
Том, чувствовавший нутром вину перед хозяином, тихо лежал в углу на своей подстилке. Из-под искусственного деревянного навеса, который ему еще в щенячьем детстве сделал Вован, чтобы собака чувствовала себя как в домике-будке, двумя черными грустными бусинами блестели глаза.
«Хижина дяди Тома», как называл Вован импровизированный домик, вместе с ее хозяином будто замерла в ожидании.
Пиздюлей.
И так вдруг стало жалко Вовану всех.
И Тома своего, уже старого и полуглухого, и Коляна, к жизни неприспособленного. Да и себя, непутевого.
- Не! Пойду мириться! - решил он, и прихватив бутылку, вышел на лестничную площадку.
….Колян вглянул в окно.
Николай Васильевич с биг-борда близ их дома загадочной полуулыбкой Джоконды смотрел, казалось, не в поисках далекой нэньки-Украины, а прямо Коляну в глаза.
Будто хотел сказать, - Дурак ты, братец!
Стало охуенно грустно. Но не из-за перебинтованных рук, и не из-за саднящей после уколов задницы.
В душе было как-то нехорошо.
Посмотрел на Джуну. Та беззаботно вылизывала себе между задних лап, растопырив их буквой «виктори».
- Сучка! - вроде как и с укором, но беззлобно и с потаенной нежностью сказал Колян.
Взгляд его упал на коричневые корешки книг на полке с тускло поблескивающими на торце факсимиле великого.
Он встал с дивана. Взял почти наугад, но попал удачно, - на нужный том.
Раскрыл.
«…очень хорошо поступаете вы, Иван Никифорович прекрасно! Я это припомню вам.
- Ступайте, Иван Иванович, ступайте! да глядите, не попадайтесь мне: а не то я вам, Иван, Иванович, всю морду побью!
- Вот вам за это, Иван Никифорович! - ответил Иван Иванович, выставив ему кукиш и хлопнув за собой дверью…».
Захлопнул книгу.
- И чего ж мы такие мудаки… - тоскливо подумал Колян.
И тут в дверь кто-то позвонил…
