Июнь
Голос в наушнике Bluetooth гарнитуры стал как будто тише. И интонация поменялась. Еще чуть-чуть. Вы замечали, что интонация в разговоре меняется постепенно? Незаметно. В начале ты разговариваешь с одним человеком, а в конце – совсем с другим. С чужим.
- Ты очень хороший человек, но я больше так не могу, понимаешь? – После этой фразы он перестал ее слушать. Нет, голос шел фоном, фразы он тоже понимал, но до мозга они не доходили. Как будто ты слышишь иностранную речь и твоего знания языка недостаточно для того, чтобы досконально понять. Общий смысл ты ухватываешь, но не более.
- … поэтому я считаю, что так будет лучше
- Хороший монолог, Лен, браво. Только ты это, слова бы не тратила. – Он очень надеялся что со стороны его голос звучит безразлично. И холодно. И цинично. Ныть в трубку не хотелось. Хотя нет, хотелось. Но делать этого я не буду – сказал он себе. Закурил, чтобы успокоиться. Маленькая доза никотинового спокойствия. Иллюзия сбережения нервов. Хорошо что гарнитуру одел – мелькнула мысль где-то на заднем фоне разума. Гарнитурой он пользовался редко, предпочитая либо не отвечать на звонки, когда он за рулем, либо ехать с телефоном в руке. Постоянно висящий динамик на ухе раздражал.
- Зачем ты так?
- Зачем я как?
- Я не хотела делать тебе больно
- Да ладно, не распинайся. Слив засчитан – Мне по хер, сказал он про себя. По хер. Убедить себя не получалось. Ну может ее получится. – Удачи и все такое, Лен. – Твою мать, как на этой гарнитуре нажать отбой? Наушник запищал короткими гудками. Она отключилась первой. Ну и славненько.
Честно говоря, он понимал, что так и будет. Знал, что она замужем и хорошо такие истории не кончаются. Всегда бывает кому-то больно. В данном случае только ему, так что можно сказать, что все кончилось малой кровью.
Сначала успокаиваешь себя тем, что это просто увлечение, и оно пройдет. Потом говоришь себе, что это просто секс. А когда понимаешь, что ты влип, и влип серьезно, уже поздно. Тебе слишком часто говорят о любви, о том как ты дорог. И ты охотно в это веришь. Веришь и внушаешь себе, что так оно и есть. Мы сами ищем себе проблемы. Доверяемся людям, которым не стоило доверяться. Отдаем то, что не стоит отдавать. Потому что потом слишком долго восполняешь пустоту, не получив ничего взамен. Вернее нет – получив, но не то, что тебе нужно. И не в тех количествах. Ничем не подкрепленный, кроме слов и надежд, оптимизм снова и снова будет заполнять тебя, перед тем как резко взять и уйти. Испариться.
“Ты мозг свой ставишь постоянно на ручник
И думаешь, наверное, это делу поможет
Но ты забыл - кто надел шоры на глаза
Тому кнутом по хребту и в бока шпоры
А ты, баран, все веришь в эти сказки
Но ты не романтик, ты - жопа с глазами”
– услужливо подсказали динамики магнитолы. Он прибавил звук. Выкуренный до фильтра бычок полетел в окно. На какие-то доли секунды он отвлекся и этого оказалось достаточно чтобы ситуация на дороге изменилась. Волга, ехавшая впереди затормозила (попыталась затормозить) с противным визгом стертых тормозных колодок. Он резко вдавил педаль тормоза, ступней почувствовав срабатывание ABS. Зрение отметило валяющийся на обочине скутер, тоненькую фигурку рядом и разбитое стекло. Видимо разбитая фара волги. Он остановился в нескольких сантиметрах от его бампера. Из Волги, слишком проворно для своих габаритов, уже вылез водитель. Когда Стас открыл дверь и вышел, водитель волги уже очень активно возмущался. Непонятно чем, потому что именно он врезался в девушку на скутере, которая ехала перед его машиной. Девушка – Стас отметил что она очень даже ничего – села и сняла шлем. Из носа текла струйка крови. Глаза не выражали ничего, даже испуга. Шок наверное – подумал он.
- Ты овца, мля, куда ты лезешь? Пешком ходи, епт. Дура. Ты мне фару разбила. – То что девушка могла пострадать вовремя аварии водителя Волги похоже не смущало. Он даже не подумал подойти к девушке, спросить, как она себя чувствует, предложить помощь. Он стоял и говорил. Точнее, кричал.
Стас прошел мимо него, сел на корточки
- Ты в порядке?
Девушка молчала. Пыталась сфокусировать на нем взгляд и молчала
- Да хули ей будет то. Мозгов то нет, раз так ездит – водитель Волги продолжал монолог, который порядком надоел Стасу. Он чувствовал накатывающее раздражение. Злость. День обещал быть таким хорошим. До звонка Лены. А теперь еще этот урод орет над ухом, вместо того чтобы что-то сделать. Хотя такие как он в принципе неспособны сделать ничего полезного. Только обвинять в своих неудачах других. Всех кого угодно, кроме самих себя и своих кривых рук.
- Рот закрой – негромко, но вполне отчетливо сказал он
- Че?
- Рот закрой, мудила. Ты в нее врезался, а не она в тебя. Поэтому просто заткнись.
Мужик замолчал. Хотя он был гораздо крупнее Стаса, весь вид Стаса показывал решимость. Отсутствие страха и решимость идти до конца. А такие люди всегда пугают.
- У тебя ничего не болит? Голова не кружится? – снова обратился Стас к девушке.
- Нет.
- Ну и славно. – Стас посмотрел ей в глаза. Зрачки были в норме, а сами глаза были зеленые. С каким-то неземным оттенком. Зеленые и мутные, вроде как болото, в котором хочется завязнуть.
Стас допивал пиво. Машина стояла около кафе неподалеку от места аварии, но учитывая то, что ему сегодня пришлось пережить, он решил что одну кружку может себе позволить. Все равно это меньше чем разрешенные 0.3 промиле. Он задумчиво смотрел на девушку. Она казалось с огромным интересном осматривала интерьер зала. Водила головой из стороны в сторону, хотя они сидели тут уже больше двух часов. Лицо ее при этом как будто постепенно просветлялось. Как бывает, когда тебе рассказывают что-то принципиально новое, неизвестное тебе, но очень интересующее. Как будто она первый раз в жизни в кафе – подумал Стас. Подумал и тут же понял, что в голову ему лезет чушь, а девушка просто только что пережила аварию. Наверняка первую в своей жизни. И наверняка не последнюю.
- Хочешь еще что-нибудь?
- Нет - Она показала головой как бы в подтверждение
Он начал искать взглядом официанта, когда зазвонил телефон. «Ленка» высветилось на дисплее. Ну твою мать то – подумал он с какой-то безысходностью. Хочется узнать как мне хреново? Быстро что-то. Он нажал клавишу сброса звонка и положил телефон на стол. Через две минуты он зазвонил снова. Мелодия песни «Вокруг Шум» Касты казалось, разбивала иллюзию, пытаясь вернуть Стаса в реальность. Он снова сбросил звонок и выключил телефон.
- Почему ты не отвечаешь?
- Не хочется разговаривать – пожал плечами он, надеясь что его жест выглядит безразлично. Очень надеясь
- А ей хочется? – ее лицо выражало сильную заинтересованность. Чуть ли не впервые за вечер.
- Наверное
- А почему тогда ты не поговоришь?
- Ни к чему.
- Как странно
Мимо проходил официант, и Стас остановил его, тронув за рукав.
- Счет пожалуйста.
Как хорошо что этот разговор закончился.
Стас оплатил счет, и они вышли из кафе. Машина Стаса была припаркована около входа, и он остановился, понимая что надо прощаться. Такие моменты он не любил, потому что элементарно не знал что говорить и всегда терялся. Впадал в ступор. Потом в голову приходили столько удачных фраз, но это было потом. А девушка, не обращая внимания на то, что он встал как столб, направилась к пассажирской двери.
- Здесь ведь пассажиры садятся? – казалось это была шутка, но лицо девушки осталось серьезным.
- А скутер ты тут оставишь?
Она только кивнула. Стас, пожав плечами, открыл машину, и они сели внутрь.
Как-то само собой получилось, что они поехали к нему. Девушка не назвала адреса, и Стас, видимо от усталости, на автомате взял курс к дому. Когда понял что он вообще-то не один и почти незнакомая девушка неизвестно как отнесется к тому, что молодой человек поздно вечером везет ее к себе, было уже поздно. А она, казалось, нисколько не удивилась и не стеснялась такого развития событий. Просто сидела и с интересом разглядывала салон автомобиля, периодически переключая песни в магнитоле.
Он припарковался и заглушил мотор, думая что сказать
- Ты здесь живешь?
- Да, вот в том подъезде
Девушка не колеблясь пошла к подъезду, на который он показал. Стас, закрыв машину, пошел следом. Странно как-то – мелькнула мысль, но он слишком устал, чтобы ее развивать. Думать вообще ни о чем не хотелось.
Дома, он налил девушке вина, а себе плеснул виски. Выпил, потом перемешал новую порцию с колой.
- Ты же умыться, наверное, хочешь – спохватился Стас. – Прости, что сразу не сообразил.
- Все хорошо.
- Пойдем я покажу тебе ванную.
После нее в ванную пошел он. Плеснул прохладой воды на лицо, пытаясь расслабиться. Усталость отступала, как бывает часто, когда ты оказываешься дома. В спасительной иллюзии четырех стен.
- Как ты себя чувствуешь? Спросил он, зайдя в комнату.
- Все хорошо – она слабо улыбнулась – Спасибо тебе за помощь
- Да не за что. Налить тебе еще?
- А можно мне того, что ты пьешь?
- Виски? Сейчас – он пошел на кухню, чтобы взять стакан
Когда он вернулся в комнату, она стояла около окна.
- Что там? – он подошел к ней
- Звезды – она ответила не сразу
- Жалко что не падают, можно было бы желание загадать
- А тебе не жалко звезды? – Она повернулась к нему. Лицо было непроницаемым, но глаза казались искренне недоуменными. И губы были так близко…
Они словно изучали его. Поцелуй был очень медленным и нежным, она сначала была нерешительной и растерянной, но потом как будто вошла во вкус. Он провел рукой по ее спине, потом ладонь скользнула под кофту. Кожа была теплой. Теплой и манящей.
- Как приятно – она слегка отстранилась
- Пойдем на диван, там будет удобнее – он надеялся что голос прозвучал естественно. Виски казалось стучат от волнения.
Ее тело было как будто сделано по лекалам. Или отредактированным каким-то редактором типа фотошопа, только для реальности. Настолько идеальное. Гладкая кожа, которую он не уставал целовать, грудь, которая казалось так и просит его ласки, каждый изгиб ее тела был словно волной- самой естественной и красивой волной мифического моря, светлые волосы – такие мягкие, когда их гладишь… Ее руки, робкие и нежные. И глаза. Глаза, светящиеся в темноте, как у кошки, хотя казалось минуту назад они были пустыми как высохшее озеро…
- Люди такие сложные. Она лежала на спине с закрытыми глазами.
- Ты о чем? – Стас повернул голову к ней
- Да так – она помолчала, подыскивая слова – не бери в голову. Просто не думала, что будет так хорошо.
Стас поцеловал ее плечо, и прижал к себе. Так они и уснули.
Июль
Она начала чихать как-то вдруг. Ни с того, ни с сего. Они гуляли около часа по парку, светило солнце – не агрессивно-жаркое, а именно ласковое теплое солнце – какое очень редко бывает летом в Москве. Как бы дополнением, приятным бонусом к этой погоде был выходной – что случается еще реже. И они выбрались в Измайловский парк. Здесь было на удивление мало людей и они, не торопясь, шли по безлюдным тропинкам. Как будто в лесу, в какой-нибудь глуши, а не в столице самой большой страны мира. Покой и умиротворение накатывали волнами и словно растворялись где-то внутри, заставляя забыть обо всех проблемах. И тут у нее как будто начался приступ. Обычно отрешенные глаза покраснели и слезились, она то и дело чихала.
Сначала он не понял, потом взгляд упал на белый пух повсюду. У нее аллергия – догадался он.
- Пойдем быстрей к машине
Она остановилась и посмотрела на него как-то странно. Она всегда смотрела на него странно, как будто не понимая чего-то, а может наоборот – зная что-то, чего не знает он, но стесняясь рассказать.
- А ты почему не чихаешь? – спросила она и снова чихнула.
- У меня нет аллергии
- Такое бывает? – недоуменно спросила она. Удивление казалось таким искренним.
- Ты не в общине аллергиков росла? – засмеялся он, обнимая ее и увлекая к машине. – Пошли, а то тебе чего доброго плохо станет.
В машине ей стало лучше. Стас открыл бутылку минералки и дал ей попить. Постепенно приступ прошел. Он нежно провел рукой по ее волосам, вспомнив вечер, когда они познакомились. Прошло уже полтора месяца. Они встречались все чаще и чаще. Она никогда не приглашала его к себе, и это его озадачивало, но навязываться и лезть с расспросами он не хотел. Как-то раз он не выдержал и спросил есть ли у нее кто-то еще, она ответила что нет. И он поверил. Если не веришь человеку, зачем тогда быть с ним? Наутро после той ночи она взяла у него номер телефона и позвонила через три дня. Они снова встретились, и она снова осталась у него. Он спросил как ее скутер? Все ли с ним в порядке, она же бросила его около кафе после аварии. А она просто махнула рукой. Мол, не стоит думать об этом. Все хорошо. Больше к эпизоду аварии они не возвращались. В конце концов им было о чем поговорить. О гораздо более важных вещах. Она расспрашивала его обо всем на свете. Как ребенок. Почему он не живет вот в этом красивом доме (показав рукой на высотку на Баррикадной), а в уродливой коробке на окраине? Почему у него именно такая машина? И именно такая кровать, и именно такой шкаф. Зачем ему бриться каждое утро. И так далее – все мелочи на свете. Как будто она шутила, но лицо при этом оставалось серьезным. Очень часто ему было сложно понять шутит она или нет. В такие моменты он как правило отшучивался, элементарно не зная как еще себя вести.
А еще она рассказывала ему о звездах. Создавалось ощущение, что она знала о них все. Как будто ночное небо было ее миром. Домом, в котором звезды были ее соседями. Соседями, с которыми живешь всю жизнь и знаешь их как свои пять пальцев. Знаешь все про их жизнь, про их тяжелые и радостные моменты, про потери и достижения. Словно небо было для нее большой коммунальной квартирой. Странное хобби – изучать звезды, думал Стас. Сначала он решил, что она астроном или что-то в этом роде (в таких специальностях он не был силен и почти ничего об этом не знал), но она сказала ему что занимается статистикой. Скучная работа, прибавила она. Хотя иногда бывает очень интересно – сказала и посмотрела на него, как будто это он был ее работой. Сказала и поцеловала, так что он не успел ничего ответить. И забыл эти слова, как многие ее странные слова и поступки. В конце концов это всего лишь слова, и гораздо важней для него было то, что она к нему чувствовала.
В такие минуты не думаешь о том, что все может закончиться – просто наслаждаешься каждой минутой. Каждым днем. Каждой неделей. Начало любой истории очень красивое, если это история о любви. Только потом нежные тона таких картин может испачкать темная краска обыденности, непонимания и многих других факторов. Но это потом, а сейчас они не учитываются. Много чего не учитывается и не замечается, даже в самых близких людях. Особенно если вы знакомы недавно и тебя еще держит облако эйфории. Вниз ты посмотреть еще успеешь, даже оказаться там. А когда ты еще побываешь так близко к небу? Поэтому он просто упивался близостью к ней.
И она чувствовала то же самое. Он видел, что она к нему привязалась, но не понимал как сильно. Она была не из тех, кто показывает эмоции. Не потому что не доверяла – просто она так привыкла. Глаза редко светились, но внутри все пело. Черт, да даже плясало – так ей было хорошо. Лето принесло на своих иллюзорных крыльях мечту и отдало ей в руки. Отдало даром и теперь летало рядом, смотря, как она купается в этой мечте. Ныряет и выныривает. И снова ныряет, чтобы забыть обо всем остальном. Он рассказывал ей так много интересного. Рассказывал, даже когда молчал. Жестами, привычками, поступками. И глазами, с которых казалось можно считать любую информацию. Обо всем, что угодно. Стоит только посмотреть в них, и ты становишься обладательницей сакральных знаний. О которых он, возможно, сам не подозревал. Она знала об этом мире так мало – он ведь такой огромный. И непознанный почти никем, несмотря на все написанные книги и учебники.
А она познавала его. Этот странный мир. И этого человека, который открыл ей двери к новым знаниям. Время шло вперед, а она как будто ставила его на паузу. И казалось что у нее это получается. Время останавливалось. Только для нее, но останавливалось. И то, что будет дальше, становилось абсолютно неважным. Как будто она стала невидимой для времени.
«Мы с тобой хитрецы–невидимки,
Нас не видно в сиреневой дымке
Никто нас тронет, никто не найдет
Но что будет с нами, если вдруг рассветет?»
Ей так нравилась эта песня. Как будто про нее написано. И про него. Вот и сейчас она заиграла очень в тему. Словно поймав ее мысли. Она прибавила звук. И закрыла глаза, взяв Стаса за руку.
Август
«За невозможной высотой
Среди разбитых звезд зеркал
Есть место и для нас с тобой
Пойдем со мной
Я там уже бывал» - на фоне пел Дельфин.
Лето приближалось к концу. Если точнее, оно почти кончилось. Завтра начнется осень, и, хотя, первые осенние дни еще будет тепло и сохранится иллюзия летнего времени, очень скоро листья пожелтеют, на время раскрасив собой серый асфальт города. Они были у него дома, Стас накрывал на стол, а она стояла у окна и смотрела в небо. Небо, которое еще было светлым, но уже очень скоро начнет менять свои оттенки. От палевого до темно-бардового. А потом, перейдя грань заката, станет темным. И оденет платье звездных узоров.
Он этого не замечал, но сегодня она была грустной. Она всегда казалось какой-то отрешенной, погруженной в себя, но обычно ей просто было тяжело показывать свои эмоции. Хотя она старалась. Хотела, чтобы он видел, что она рада быть рядом с ним. А сегодня ей было грустно. Даже не грустно – больно. Хотя она думала что не знает как это – испытывать боль. Надо ведь как-то начать. Как-то сказать ему. Слова терялись. Все те слова, которые она запоминала так долго. А теперь они путаются и разбегаются. Гаснут как звезды утром.
- Мне надо уходить.
- Мы же только пришли, зачем? Что-то случилось? – Он был очень удивлен. И не понимал. Пока не понимал.
- Мне нужно уйти совсем, понимаешь? Уехать.
- Уехать? Куда? Зачем? – к слову «зачем» он почти кричал
- не спрашивай. Просто так надо. Я сама этому не рада, но ничего не могу поделать. Мне нельзя здесь оставаться.
Он закурил и отошел к окну. Она подумала, что никогда не видела как он курит в квартире. Она практически чувствовала как его руки трясутся.
- Зачем?
Она подошла к нему. Провела ладонью по щеке
- Ты ведь даже не просишь поехать с тобой….
- А ты пойдешь со мной? Ты правда хочешь?
- Да куда угодно – рассмеялся Стас. Рассмеялся с облегчением. Он давно хотел переехать. Все равно куда, просто сменить обстановку. Отсрочить рутину на год-другой. Пока не произойдет привыкание к новому месту. Кто бы мог подумать, что я так к ней привяжусь – мелькнула мысль.
- Я рада – девушка улыбнулась и сжала его руку. С нечеловеческой силой.
- Эй, что ты делаешь? – недоуменно сказал Стас. Недоуменно и почти со страхом.
- Беру тебя с собой, любимый – девушка ласково погладила его по щеке свободной рукой.
- Не бойся.
Глаза девушки как будто изменились. На меняющемся лице была радостная улыбка. Искренне-радостная. На ладони, сжимающей руку Стаса, очень быстро появились когти. И впились в его кожу около вены. Он закричал. А она подалась вперед. И обхватила руками его голову.
Странно, что он испугался. Все это время он был таким смелым, таким решительным, а в последний момент, готов был сдаться. Какой громкий был крик. Громкий и до боли нечеловеческий. Впрочем, люди малодушны, она это поняла еще в самом начале. Начале того, что он называл летом. Когда ее прислали сюда, чтобы собрать данные об особях, населяющих планету Земля. Время для нее – для всех них – имело очень относительное значение. Было очень мимолетным. Но сейчас ей казалось, что с начала лета прошла целая вечность. И в то же время один миг. Она никогда не думала, что сможет рассуждать как люди. Маленький никому не нужный разведчик, которые тысячами перемещаются по галактике, собирая данные. В свою очередь, заложив в нее те данные, которые уже были известны. Такие, как аллергия на тополиный пух. Никому не нужные данные для центра статистики их планеты. А теперь пришло время сдавать эти данные в их центр обработки данных. Хотя ей так не хотелось возвращаться. Не смотря ни на что, она успела привязаться к этой планете. Ставшей ей почти родной. Даже нет – родной. Без всяких почти. Планета, которую так ругают люди. Загазованность, озоновые дыры, глобальное потепление – они всегда находят причины для недовольства. Даже в раю, если бы он существовал на самом деле, они бы нашли недостатки и плевались бы в молочные реки, придуманные или же самими. А ей здесь понравилось. И он… Кто бы мог подумать, что она тут влюбится. Полюбит человека. Она, которая не верила в любовь. Ну ничего, теперь все хорошо, он вместе с ней. Его сущность, его главная часть, то что отвечало за работу и функционирование его тела. То, что смешило ее, показывало новые места, рассказывало истории. То, что сделало его таким, какой он есть.
Она обогнула лужу крови на полу, задев ногой валяющийся рядом череп. Пустой череп. Это всего лишь оболочка, подумала она. Мерзкая и никчемная. Он настоящий теперь со мной. Внутри меня.
Внизу завыли сирены. Она пробыла здесь достаточно, чтобы понять, что это значит. Соседка снизу их вызвала, поняла она. Эта ненормальная старая сплетница, как называл ее Стас.
Она подошла к окну. Ее глаза, почти всегда отрешенные и ничего не выражающие, сейчас светились. Как два ярких маяка. Ярких, теплых и манящих. Она (или оно) смотрела на небо. Когда в дверь начали стучать, сияние из глаз стало ярче. А потом сиять начала она вся. Сквозь кожу, которой, казалось, уже не было.
Послышался звон разбитого стекла, и сгусток яркого света устремился к небу с огромной скоростью. Как комета. Или звезда, но не падающая вниз, чтобы исполнить людские желания, а летящая вверх, отобрав их. Или уже исполнив, что, в общем, одно и то же.
(с) Хемуль
