Дождь сегодня шел почти весь день. Никто так и не понял, откуда он взялся. Солнце еще светило, а небо уже изливалось потоками воды. Улицы тут же опустели, люди разбежались по домам, пить горячий чай и костерить непогоду. Двор, до этого наполненный звонкими голосами, теперь казался серым и мрачным, таким же, как голубь, важно вышагивающий около лужи. Что поделаешь, конец августа… Предосенняя хмарь легла на город. Мне всегда не по себе, когда лето заканчивается. Странное щемящее чувство наполняет душу. Как будто прощаешься с чем то очень важным, так и не поняв насколько ты это важное и дорогое любишь.
Вечер, сейчас он приходит намного раньше положенного. Скоро у меня появится аллергия на вечные осенние сумерки. Мы с Иваном сидим на лавочке у песочницы, от дождя нас частично закрывает деревянный грибок , частично растущая рядом береза. Пляж – так мы называем это место, за неимением какого либо другого пляжа в нашем маленьком сибирском городе. Иван разливает вино из картонной коробки в пластиковые стаканчики. Вино – это скорее название, чем содержание. Я давлюсь кислым, сжимаю челюсти, чтоб прогнать неприятное чувство, но все равно пью. Просто ощущаю, что нет другого выхода.
Иван выпивает и матерится, стряхивая красные капли со стакана на мокрый песок. Наверное, мы выглядим как те двое больных из фильма, только перед нами нет такого далекого и такого манящего моря. – Никогда бы не хотел увидеть море зимой ,- говорит Иван,- я боюсь что тогда больше не смогу смотреть на него, такое безграничное и такое холодное! Море пустоты. Я только киваю ему в ответ, и делаю глоток. Мимо бежит девушка в легком , почти невесомом платье, дождь не пощадил ее, и она зябко ежится при каждом порыве ветра. Мы заворожено смотрим на нее, она оборачивается в нашу сторону и улыбается, спутанные мокрые волосы обрамляют ее лицо, такое живое, в этом, казалось бы, умершем городе.
– Девушка, вы вся промокли! – кричу я ей.
- Я знаю, спасибо! – она продолжает улыбаться.
- Вам так очень идет! Девушка звонко смеется и убегает. В этот момент у меня на душе становится очень тепло.
Дождь прекращается на несколько минут и с ближайших веток к нам начинают слетаться воробьи. Иван проверяет их грузоподъемность, кидая на землю сначала крошки, а потом и здоровенные, по птичьим меркам, куски батона. Самые бойкие птахи тут же подхватывают их и улетают, уводя за собой всю птичью компанию. Вечер плавно перетекает в ночь, небо проясняется и становится заметно холоднее, чтоб разогнать прохладу мы пьем залпом. Я задираю голову и смотрю на звезды, прямо над нами ковшом раскинулась Большая медведица. Иван что то рассказывает про только что им придуманное созвездие , «Большой медведь « в котором на звезду больше, и мы пьяно хохочем. Наш смех, отражаясь от стен, эхом разносится по пустому колодцу двора, и взлетает, куда -то, к кронам деревьев. Снова появляется чувство беспричинной тоски. Опять мысленно я вспоминаю все планы, которые строил на это лето и понимаю, что так ничего и не успел. Наверное, я безнадежен. В этот момент хочется заплакать от бессилия, стиснутыми кулаками размазывая слезы по лицу. Вино подходит к концу, и мы двумя пьяными тенями , очерченными светом фонарей, идем в магазин за добавкой.
Сегодня мы пьем здесь в последний раз. Сегодня мы провожаем лето.
