Пунцовое солнце, похожее на использованный презерватив, наклонилось надо мной, дыша перегаром, и заплакало. Его похмельный свет был жалок и одинок. Я чувствовал жажду, но не знаний, а откровенную жажду потерянного в пустыне миссионера. Вчера были танцы и какие-то лошади. Сегодня 1-е сентября. Сегодня я должен ступить на тропу познания. На последнюю, десятую ступень. И черт меня дери, если я этого не сделаю.
Я медленно отрываюсь от холодной земли и вижу синеющее лицо последнего, маленького вампира.
— Пшол нахуй, сука, — шепчу я сухими губами, и он уползает в зловонную тень.
Это ничего, что я испачкал костюм. Сейчас под колонкой почищу его и обрету внутреннюю стабильность. Ох, как кружит. Мир не стоит на месте. Мир проходит сквозь меня метеоритным дождем и царапает желудок. Но блевать нечем и незачем. Сегодня 1-е сентября. Сегодня нас всех построят буквой «П» и будет играть музыка. Директор и завуч проведут торжественную литургию и обряд посвящения новобранцев — первоклашек. Девять лет назад я был одним из них. Я верил в азбуку и твердый знак.
Сейчас я верю только в удачный удар в кадык и полный бак бензина. Я вижу перед собой клочок асфальта и пыльные листья подорожника. Я даже различаю свет использованного солнца и понимаю что-то. Ах да, сегодня 1-е сентября. Главное — не поднимать головы и не смотреть в небо. Там нет истины, есть только презрение и головная боль. Только земля способна дать силы и разум. И еще школа с ее педагогическим персоналом. И я иду, как сказано в писании, и смотрю вниз смиренно и без суеты.
Вот и забор. Разогнутые прутья. Врата в рай. Играет музыка. Мелькают белые передники и банты. Как снег. Метель. Вьюга воет и кружит… Не, не надо кружиться. Надо опереться о земную ось и передохнуть. Надо собраться с силами и воспрянуть духом. Ведь сегодня 1-е сентября.
Различаю знакомое лицо. Это Серега. Но почему он в гольфах и парит в полуметре от земли. Нет, это школьная сторожиха тетя Вера. А где Серега? Вчера мы вдвоем угнали «копейку» из дворика на 7-м микрорайоне. С нами были Лизка и Анжелка из 9-го «Б». Движок закипел в районе Сокола. Мы шли пешком и пели «Марсельезу». Потом был пляж и квакали жабы. Портвейн «Кавказ» и «Ризлинг», «Шипка» и «Лунная соната». А где девчонки? Где дружба народов и все такое? Только порнографическое солнце и праздник знаний.
А все-таки, это Серега. Он повзрослел и отрастил усы. Он смешно морщит брови и щелкает пальцами.
— Bespyatkin, ваш класс уже в сборе, а что у тебя с одеждой? — говорит он голосом директора школы.
— Это машина обрызгала, бежевая «шестерка», возле остановки, — взволнованно говорю я в сторону и спешу в школьный двор.
Там все наши. Там торжество разума над природой и много цветов. Они пестрят неистовой палитрой и наполняют серый двор верой в человечество. Серега дергает меня за рукав и шипит:
— Где ты был, сволочь? Сигареты унес, я спал в подъезде…
— Я тоже почивал не на перине. А зачем вы с Анжелкой полезли на высоковольтный столб и портвейн весь допили там? А мы с Лизкой жрали этот кислый «Ризлинг».
— Да ладно, хуйня. Щас отстоим эту очередь и пойдем в парк.
— Нет, я вернусь домой. Ты же знаешь, что я всегда возвращаюсь домой, — твердо, почти твердо отрекся я от нового витка в ад.
К нам подошла Лизка.
— Я колготки на речке забыла, — таинственно прошептала она.
В это время грянул какой то марш, и вся колонна построилась буквой «П». Я впервые за сегодня посмотрел на небо. Там было всё то же солнце, но светило оно бодро и почти забавно. Никто не грозил мне кривым пальцем, и очень высоко летел одинокий самолет, похожий на серебряную пулю. Я вспомнил маленького вампира. Я вспомнил, что сегодня 1-е сентября. Я вспомнил еще что-то, но тут же забыл. В лицо летели паутинки, и звучал грубый голос завуча: «В этот торжественный день…»
В этот торжественный день я рождался заново. Я рождался, чтобы никогда не умирать и творить добрые дела. Я рождался в муках, но они стоили того. 1-го сентября, последней, десятой ступени.
Bespyatkin
