-Станция метро Щелковская. Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.
Поезд и вправду никуда не шел. Люди спешили покинуть вагон, толпились у коротенькой лестницы, поднимающей их к выходу, толкались и сердились.
Здесь всегда много народа. Мужчины, женщины, дети, старики и бездомные собаки снуют с автовокзала и в обратном направлении, посещают приютившийся рядом продовольственный рынок, заходят в аптеку, магазин «Пятерочка», «Альт-телеком», ждут автобусы и маршрутки, говорят, кричат, курят, звонят, пьют пиво, смеются, плачут, сидят, стоят, а вон тот мужчина, по профессии бомж, лежит на асфальте, а проходящий милиционер делает вид, что не видит его, только брезгливо морщится.
Я работал тогда в салоне «Евросеть». Надетая на меня желтая футболка гармонично перекликалась с такой же улыбкой. Я подходил к посетителям и спрашивал: «Могу ли я вам помочь?»
В большинстве случаев помощь была не нужна, вошедший пополнял счет мобильного и уходил. Иногда меня просили рассказать о достоинствах тех или иных телефонов. Иногда даже выслушивали.
Жил я недалеко, на Байкальской, в двухкомнатной квартире. В одной из этих комнат жил Франц. В другой я и Марина.
Франц был бурятом, работал в американской аудиторской компании и получал большущую, как мне тогда казалось, зарплату. Но практически все деньги отсылал к себе на родину, где, по его словам, у него был бизнес. Меня немного удивляло то, что не бизнес давал деньги Францу, а наоборот, но потом я перестал об этом думать.
Марина, это троюродная сестра Франца. Она не была моей девушкой, просто она так же, как и я получала маленькую зарплату, поэтому, сдав мне угол в своей комнате, экономила. Ее кровать была загорожена ширмой с китайским рисунком.
Секс случился у нас лишь однажды, в три часа ночи с 31-го декабря на 1-е января. Мы уныло отмечали Новый год, за окном был мороз, по телевизору показывали Галкина, Франц уехал к себе на родину, и ни у меня, ни у Марины во всем мире не было никого, кому мы могли позвонить и поздравить с Новым годом. И нам тоже никто не звонил.
На следующий день Марина вела себя так, будто ничего не произошло, я решил вести себя так же.
Если, приехав на Щелковскую, выйдя из первого вагона, вы повернете направо, то попадете на 9-ую Парковую улицу. Справа от вас будет стоять красная палатка. Внутри этой палатки сидит Вахид. Он приходит сюда рано утром, а уходит поздно вечером. На специальном мангале жарится мясо, а Вахид режет овощи для шауармы.
Я не буду вам врать, шаурма, которую делает Вахид не лучше и не хуже любой другой шаурмы в Москве. Технология приготовления точно такая же, как в палатке на Юго-Западной или, скажем, на Речном Вокзале.
Раскладывается лаваш, на него насыпается много капусты, мало мяса, два-три тонких ломтика помидора, столько же огурца, все это заливается каким-то странным соусом, лаваш сворачивается в трубочку, засовывается в пакет, сверху мазок майонеза и : «Пажалюста, кушай на здаровье, дарагой».
Может быть кому-то это покажется моветоном, но все два года, которые я провел на Щелковской, я обедал этой шаурмой от Вахида. Если я работал в первую смену, то после работы, а если во вторую, то перед работой.
Вахид знал меня, всегда улыбался, здоровался, получал от меня полтинник, и, как мне казалось, даже клал немного больше мяса, чем положено.
Были две причины, которые заставляли меня обедать именно у Вахида. Первая из них вполне прозаическая. Я не мог позволить себе тратить на обед больше, чем пятьдесят рублей.
Это потом мне повезло, я познакомился с Егоровым и стал тем, кем я являлся до последнего времени. Я стал обеспеченным, элегантным и уверенным в себе. Но до волшебного перевоплощения я был беден, как церковная мышь,
имел в гардеробе одну пару джинсов, три рубашки и штук пять желтых маек, а так же, как и все недавно прибывшие в мегаполис, был затравлен масштабами города и вездесущими милиционерами, берущими по сто рублей за отсутствие регистрации.
Второй причиной была Алина.
Не знаю, с чего началась связь Вахида и Али, мне трудно это представить, как нелегко было бы представить, скажем, связь боксера Валуева и гимнастки Утяшевой.
Вахид и Алина были диаметрально противоположны, как по внешнему виду, так и по внутреннему миру.
Он точно такой, как вы себе представляете продавца шаурмы. Невысокий крепыш, носатый, с синевой на выбритом лице, волосатыми руками и в заляпанном жиром переднике на такой же заляпанной футболке.
Она…Описывать не берусь, скажу только о том, что у нее были огромные зеленые глаза. Их взгляда было бы вполне достаточно, чтобы остановить любую войну, а может быть, даже цунами. Я просто отказываюсь верить в то, что кто-то мог заметить ее глаз и не перестать думать о чем-то другом. Тоненькая, узкокостная, с золотистыми волосами, спадающими на плечи, она практически не пользовалась косметикой, да ей это и не нужно было. Ее красота и очарование заключались именно в ее естественности, так сказать, в натуральности. Украшений она тоже не носила, кроме маленького золотого колечка с голубым камушком.
Каждый день, приходя Вахиду на обед, я видел ее. Алина входила в палатку, целовала продавца шаурмы в синюю щеку, а тот обнимал ее своими волосатыми руками так, как будто боялся переломить. Очень нежно он ее обнимал.
Я подходил у окошку и здоровался. Вахид здоровался в ответ, улыбался, иногда мы разговаривали недолго на различные чепуховые темы, иногда, если кроме меня посетителей не было, он выходил покурить со мной.
Алина тоже мне кивала и смотрела своими зелеными глазами, я отворачивался, чтобы подавить в себе желание подойти к ней и обнять так, как это делает Вахид.
Честно говоря, я часто мечтал об этом. Когда шел с работы домой или, когда ложился спать. Вот я подхожу к ней, вот обнимаю ее, ощущая головокружительный запах ее волос, чувствую прикосновения твердых шариков ее небольшой груди, мой член затвердевает и упирается ей в живот, она смотрит на меня своим зеленым океаном и безошибочно улавливает дикую похоть, невероятное желание замешанные на огромной любви, которую я к ней испытываю.
Аля кладет свои теплые ладошки мне на плечи, а ее губы тянутся к моим…Дальше, как правило, я не фантазировал. Боялся сойти с ума.
Так продолжалось долго, и я ничего не мог поделать. Я все также ел шаурму у Вахида, тайно любил Алину и работал в « Евросети» на Щелковской.
А потом я встретил Егорова. Абсолютно случайно в салон забежал хорошо одетый молодой человек и попросил пополнить его счет сразу на тысячу рублей. Я сразу узнал его. Его звали Романом, а его младший брат Валера когда-то учился со мной в одном классе.
Удивительно, но и Егоров меня тоже узнал и даже обрадовался. Смена моя как раз закончилась, и мы вместе пошли пообедать. Это был первый раз за последние два года, когда я не пошел на обед к Вахиду. Надо сказать, что я с тех пор никогда больше не обедал шаурмой.
Егоров, как выяснилось, довольно неплохо «приподнялся» в Москве на торговле недвижимостью. Естественно, начало его пути было не таким уж и безоблачным, какие-то махинации на грани и за гранью уголовного кодекса, в подробности, в которые меня, само собой, никто не вводил, я и сам не пытался вдаваться.
С Егоровым я провел вместе весь остаток дня, приехал домой за полночь изрядно выпивший, а также с перспективами хоть с завтрашнего дня начать работать у Егорова.
На следующий день, я перезвонил ему, убедившись, что его посулы не пьяные разговоры, очень легко уволился из «Евросети» и стал вникать в бизнес недвижимости в офисе, который Роман снимал на Китай-городе.
Через месяц я уехал со Щелковской, сняв однокомнатную квартиру с евроремонтом на Краснохолмской Набережной. Франц подарил мне на прощание копченого байкальского омуля, а Марина поцеловала губы и попросила позванивать. Я пообещал.
Образ Алины не сразу покинул мое сознание, но со временем становился все более далеким и размытым, а с появлением в моей жизни Ольги, а потом Екатерины, совсем исчез, практически е напоминая о себе и не беспокоя меня.
Так прошла зима, а потом весна, лето уже агонизировало августом, когда у меня прошла очень удачная сделка. Она была далеко е первой, но таких крупных денег я еще не зарабатывал. К тому времени я обзавелся автомобилем и стал задумываться о расширении жилплощади посредством аренды большей квартиры, а там, чем черт не шутит, и приобретением собственного жилья.
Отметить сделку я решил с размахом, пригласил Романа и еще несколько коллег в ресторан, мы банально напились, наелись, но душа требовала, как это часто бывает, продолжения банкета. Воплощая задуманное, мы отправились в первый попавшийся клуб, где с приняли на грудь еще, и, озираясь по сторонам, стали делать планы, направленные на разбавление чисто мужской компании.
Пока я заказывал виски для себя и Романа в баре, тот успел подсесть к какой-то брюнетке и заговорить с ней. Увидев меня, несущего два бокала, он призывно замахал мне рукой и что-то прокричал.
Брюнетку звали Юля, она просила угостить ее шампанским или виски, а в замен обещала познакомить с подругой, которая «отошла на секундочку, на сейчас вернется, мальчики, честное слово».
Роман заказал виски, а через минут пять пришла подруга.
Как только я увидел ее, сердце решило покинуть меня, выпрыгнув с разбега из груди, а все остальное тело накрыло зеленая волна океана ее взгляда. Легко догадаться, что это была Алина.
Она узнала меня. Улыбнулась, дотронулась губами до щеки, сбив мое дыхание на несколько мгновений.
Удивительно, но ни брюнетка Юля. Ни Егоров не заметили моего состояния. Через четверть часа они целовались у туалета, а потом куда-то бесследно исчезли.
А я…я так не мог. Ведь передо мной сидела не Юля, а Алина. Мы говорили с ней долго. Сначала застенчиво, нерешительно, а потом все больше увлекаясь и раскрываясь. Мы куда-то ехали, потом шли, потом пили кофе у меня на кухне, потом я несколько раз умирал в ее объятиях, терял сознания от ее запаха, сходил с ума от ее взгляда.
Я многое узнал. Больше, чем хотел бы. Ей было всего четырнадцать, когда вечно пьяная мать умерла, отравившись газом. Потом было всякое. Того, чего быть е должно было. Но пожалел никому ненужного ребенка только Вахид. Он приходил каждый день. Приносил еду, поменял диван, купил новый холодильник, расставлял в единственной вазе цветы. И ничего не просил взамен.
Он только гладил ее золотые волосы, целовал в щеку и, оставив несколько купюр на тумбе в прихожей, уходил.
Каждый раз Алине казалось, что он что-то хочет ей сказать, несколько раз пыталась спросить зачем он это делает? Он только смеялся и шутил. А потом. Закрывая за собой дверь, говорил:
-Завтра обедать приходи. Ждать буду.
И она приходила. Потому что он ее ждал.
Меня она, как оказалось, заметила в первый же раз, как я, одетый в желтую майку, пришел есть шуарму к Вахиду. И когда я неожиданно исчез, даже заходила в салон «Евросети» и спрашивала где я.
-Я же твое имя запомнила. Оно у тебя на значке написано было.
-На бейджике.
-Ну, да, на бейджике.
-Я не верю…
- Мне? Почему?
- Нет, не тебе, а тому, что я тебя встретил, и что ты рядом, а я обнимаю тебя.
- Поцелуй меня…
Я целовал ее еще и еще, осознавая, что все мои прошлые фантазии, это всего лишь суррогат тех ощущений, которые посетили меня сейчас.
-Алина, я тебя никуда не отпущу.
- Я никуда и не уйду. Завтра я расскажу Вахиду, что нашла тебя.
- А он что. Знает обо мне?
-Нет, что ты…он меня любит, я не хотела ему делать больно. Но всему приходит конец…
Утром мы расстались. Я уехал на Китай-город, а Алина засобиралась домой. По плану она должна была взять кое-что из вещей, встретиться с Вахидом, расставить все точки над «i», а вечером приехать ко мне.
Пришел вечер, заехав в супермаркет, набив полные пакеты всякой вкуснятиной, прикупив бутылку красного вина, я позвонил Алине. Телефон оказался вне зоны доступа.
Перезвонив через двадцать минут и прослушав сообщение о том, что абонент не может ответить на звонок, я почувствовал небольшое волнение.
Алина не ответила ни через час, ни через два. Через три часа она тоже не ответила. Она не отвечала мне до десяти вечера, и я, не выдержав, решил ее искать.
Логика подсказывала мне, что о том, где она находится, могут знать только двое известных мне людей. Брюнетка Юля и Вахид.
Я набрал Егорова, но телефон Юли он не знал, банально отшутившись, что секс е повод для знакомства.
И я поехал на Щелковскую.
Вахид также, как и два года назад, сидел в красной палатке и резал овощи для шаурмы.
-Здравствуй, Вахид.
Он оглянулся, улыбнулся знакомой мне улыбкой:
- Здравствуй, дорогой! Сколько лет, сколько зим! Ты откуда взялся? Рад видеть тебя.
- Да вот… приехал. У меня к тебе вопрос.
- Слушай, заходи внутрь, я тебя шаурмой угощу, ты, давно не ел моей шаурмы. Не беспокойся, денег не надо.
Я зашел. Сел на перевернутый ящик.
-Вахид, ты меня прости.
-Э! За что мне тебя прощать, друг?
Вахид раскладывал мясо на развернутый лаваш.
- Я ищу Алину.
-Кого? Алину?- Вахид даже не обернулся, заворачивая шуарму в трубочку- Зачем тебе Алина, друг? На-ка, вот..
Он протянул мне шаурму. Я взял. Откусил. Тот самый вкус, как говорили в старой рекламе.
-Ты ничего не говори. Все потом, друг. Кушай. Приятного тебе аппетита.
Я укусил еще раз. Вместе с мясом во рту почувствовал что-то твердое. Машинально сплюнул. Что-то звонко покатилось по полу. Вахид нагнулся, поднял и положил на стол тоненькое золотое кольцо с голубым камушком.
- Приятного аппетита, друг- повторил он и движением руки закрыл жалюзи палатки, перестав резать большим ножом овощи для шаурмы. Я молниеносно вскочил, толкнул дверь. Дверь была заперта.
© Кубинский танкист Моралес
