Зимние девушки отличаются от летних. Летом – все напоказ. Зима вносит свои коррективы. Барышни, лишенные персональных авто, вынуждены укутывать красоту от мороза. Тем приятнее порой чудесное превращение.
Родной спортзал закрылся на ремонт, продолжительный и вялотекущий, как недолеченный триппер. Пришлось перебраться в «Планету фитнесс», где и произошло знакомство.
Я уже закончил тренировку и собирался идти на массаж, когда в холл вошла она.
Запахнутая в длиннополую мутоновую, мышиного цвета шубейку до пят, она напоминала кокон. Но стоило ей скинуть шубу, и вот оно, мгновенное перерождение в бабочку. Высокая брюнетка являла собой дивный тип южнославянской красоты: длинные прямые ноги, с чуть полными, но от того еще более роскошными бедрами, выставленными на всеобщее обозрение из-за мини-юбки стрэйч, что заканчивалась сразу после круглой подтянутой попки, чуть пухленький, но прокачанный животик с пирсингом в пупке, прекрасная, не по возрасту развитая грудь, что так и рвалась из топика от Mimic при каждом ее шаге.
Шикарные волосы, правильные черты лица, огромные глаза и пухлые губы – словом, девушка на зависть.
Девушки с такими формами при должном уходе за собой остаются лет до шестидесяти роскошными женщинами a-la Софи Лорен.
В России, особенно в провинции, они к двадцати пяти годам превращаются в крупных погрузневших теток.
Познакомились мы только через неделю.
Маргарита, студентка универа, могла позволить себе лишь абонемент с fix-time training как самый доступный по цене. Мы сидели в ресторане «Москва», пили травяной чай, ели суши.
Ей было приятно внимание ухоженного зрелого мужчины, хотя бы и женатого, я же наслаждался обществом юной феи, которой едва минуло двадцать. Маргарита училась на филолога.
Раз я пригласил ее на закрытую вечеринку «Привет, 90е». Сам долго думал над своим dress code, достал было видавший виды суконный пиджак зеленого цвета с «золотыми» пуговицами и горчичные слаксы.
Затем, одумавшись, ограничился черным кожаным пиджаком от Armani, надев его поверх белой футболки с V-образным вырезом и классического покроя брюками из мягкой шерсти от GFF.
С выбором спутницы я не ошибся: большинство мужчин в возрасте около сорока предпочли взять на вечеринку юных дев в качестве спутниц. RnB- принцессы, прекрасно отплясывали под хиты «Комбинации» и «Белого орла», пока их спутники предавались беседам.
Больше всего алкоголя было на столе, расположенным под баннером «Федерация фитнесса и бодибилдинга». Здесь выпивали и за встречу, и за французский жим, да и просто так, не забывая закусывать тарталетками с икоркой и различными мясными деликатесами.
С вечеринки я едва не уехал за продолжением в Финляндию: давний приятель Карпман, серьезный юрист, внешне напоминавший Денни де Вито, выпивоха, бабник и душа любой компании, только что в третий раз женился на двадцатилетней высоченной блондинке, выпивал рюмашку за рюмашкой и призывал составить им компанию в поездке.
Разгоняя брильянтовый дым соблазна, я ссылался на необходимость понедельничного появления в офисе, когда к нашему столику вернулась Маргарита, приятно раскрасневшаяся от шампанского и танцев.
- А поехали с ними, Грин. Ну, пожалуйста. У меня же жизнь, полное болото.
Я не смог устоять перед женскими чарами и сказал Аркаше, что мы приедем в понедельник вечером.
Он записал мне адрес и дал координаты для навигатора.
- У тебя паспорт то есть, солнце?
- Конечно. И паспорт, и виза.
Впрочем, в этом не было ничего удивительного. «Курица не птица, Чушка не заграница» - эта поговорка знакома каждому питерцу. Это как раз пример цикличности развития событий: раньше финны (финики, как называли их у нас) ездили бухать в Ленинград на каждые выходные.
Теперь Питер стал слишком дорогим городом. Финики отрываются в Выборге или Карелии, где весь алкогольно-блядский бизнес заточен под них, а все питерцы бухают в Финляндии, вызывая у аборигенов зависть от русского размаха в отдыхе.
Карпман снял отличный коттедж неподалеку от Savanlinnaa. Мы выпивали, парились в сауне, катались на снегоходах. Новая жена Аркаши была барышней, любящей выпить и легкой на подъем: ее легко можно было обнаружить, к примеру, на кухне, старательно делающую минет супругу.
Я же был приятно обрадован, что Марго сочетала очарование юности и роскошь форм с недетским темпераментом в постели.
Увы, у каждого праздника есть свой конец: уже в среду вечером мы возвращались.
- Поедем ко мне, Грин. Я знаю, что мы сейчас расстанемся. Но пусть это будет утром, - сказала она.
- А родители?
- Да маме давно фиолетово все на свете.
И я решился. Уже около одиннадцати вечера мы завалились в ее квартиру в Веселом Поселке.
Сам район был настоящим питерским гетто. Именно здесь, когда по весне тает снег, шприцов под окнами унылых панельных домов больше, чем окурков. Ее мать была сильно потасканной женщиной со следами былой красоты. Хотя она была едва ли не моей ровесницей, она казалась лет на десять старше.
- О, привет, доча. Вот и мужика привела…
Мать жила с очередным воздыхателем, сутуловатым мужиком лет пятидесяти с лицом классического алкоголика.
- Ну что, посидите с нами?
Я достал бутылку Jack Daniels, купленную в дьюти по дороге и молча поставил ее на стол.
- Не мам, я спать. Мне на учебу завтра. Приходи скорее, Грин, я тебя буду ждать (шепнула она мне на ухо).
Сожитель пил виски стопарями, кряхтя и багровея, мать не особо отставала от него, манерно пригубливая по полстопки.
- Алексей, - протянул он мне руку. Вот скажи, почему Россию раскрали, сволочи? Я, бля, офицер. А хули толку? Вот, бля, охранником теперь сижу, в магазине, где баба моя на кассе стучит. В халупе живем, бля! Мне, бля, по заслугам, три «Волги» положено, во как. Ты понял?! А вы жируете тут бляди! Ты хоть танк то в глаза видел, а?
Я уже приготовился было к тому, что офицер сейчас полезет драться.
Однако Алексей вместо этого налил себе очередной стопарь, встал, и гаркнув «за прекрасных дам», маханул его с локтя.
Затем осел на табурет, заперхал, стал пунцовым, но не блеванул, задавил вискарь заглоченным прямо из бутылки лимонадом. После чего стал смирным и что-то бормотал уже себе под нос.
Я выскользнул из-за стола и пробрался наконец-то в комнатку Маргариты.
- Теперь ты понимаешь, что я на все пойду, чтобы ни жить так, как они, прошептала Марго, прижимаясь ко мне своим роскошным упругим телом. Да пусть что угодно, только не так.
А сейчас – еби меня!
От усталости и алкоголя я долго не мог кончить. Уже заныла поясница и начала кружиться голова, когда я наконец-то разрядился, по-стариковски кряхтя. Проспал я недолго.
Электронные часы возле кровати показывали 5-43, когда я понял, что уходить надо сейчас. Тихонько слез с кровати и стал одеваться.
- Ты уже уходишь? – она все же проснулась. Береги себя, и большое спасибо. Это прекрасные воспоминания. И я не о чем не жалею. Прощай.
- Спи, принцесса. И знай, все у тебя получится. Засни с мыслью, что весь мир создан для одной тебя. У тебя впереди будет интересная и красивая жизнь, в которой все будет зависеть только от тебя. Так и будет. Я точно знаю.
Проходя из комнаты по коридору, я увидел на кухне Алексея, нахохлившегося над банкой каких-то соленых грибов. Рядом стояла початая бутылка водки. Он что-то попытался сказать мне, но лишь бессильно закачал головой и что-то промычал.
Я захлопнул дверь, и вышел на Ириновский. На улице было абсолютно безлюдно, лишь изредка проезжали машины. Мимо проехал автомобиль ППС, притормозил, но по видимости я не вызвал у них интереса.
Менты поехали дальше. Я поднял руку.
Вскоре рядом затормозила видавшие виды четверка с пожилым армянином за рулем.
- В центр, пятьсот.
- Поехали.
В машине было тепло, я закрыл глаза и чуть задремал, слушая радио.
По минутам осыпается ожидание невозможного,
Ранним утром просыпается от движенья неосторожного.
Как молчанием ледяной зимы, нас закутало неизвестностью.
Здесь так долго друг друга искали мы, и, конечно, пропали без вести.
Проститься нету сил, закрываю я глаза,
Закрываю, сквозь туман уплывая
По аллеям столицы.
Проститься, за потерей - потеря, и года полетели,
За дождями - метели,
Перелётные птицы……
Всем удачи и счастья,
Гринго,
