О чем ты думаешь, когда касаешься губами моего члена? Как вообще ты способна делать то, о чем имеешь только опосредованное представление? Вот я, например, не могу сделать так, чтобы от возвратно-поступательных движений моего органа в твоем рту у тебя случился оргазм.
Но я могу тебе рассказать, о чем я думаю, когда ты пытаешься сделать мне приятно. Ты удивлена, что я об этом еще и думаю! Да, мужчина, как правило, немногословен, стонать, и извиваться не привык, но это еще не делает его бесчувственной скотиной. То, что мне приятно, когда твои волосы щекочут мне живот, а влажное тепло рта почти доводит до безумия, ты и сама, наверное, подозреваешь. С зубами тоже вроде все ясно — я не мазохист, а оцарапанный член если и не опадет совсем, то процесс уж точно придется начинать заново. Послушай: если ты насмотрелась порнофильмов, это еще не значит, что облизывание моего прибора около основания имеет какой-то потаенный смысл. Ну нет там нервных окончаний!
Вернее, есть, но вызывают они в основном щекотку. Да, я дергаю ногами, но вовсе не оттого, что вот-вот кончу. И еще эта игра с моими яйцами... Штуки это довольно чувствительные, и перебирать их в руках наподобие китайских шариков, может, и приятно, но не для их владельца. Ощущение, скажу я тебе честно - странноватое и сбивает с толку. Надеюсь, что ты это делаешь по незнанию, а не от скуки. И не сжимай их, прошу тебя! Ты когда-нибудь чувствовала зубную боль во влагалище? Попробуй себе представить и перестань выдавливать из меня удовольствие таким варварским способом. Не торопись! И не мотай головой вверх-вниз с частотой отбойного молотка, — иначе с утра будет болеть шея. Кроме того, мой орган ближе к оргазму становится еще чувствительнее, чем обычно. Мне ведь так нравятся твои мягкие губы, язык.
Когда я закрываю глаза, мне кажется, что я сам превратился в член и иду по лабиринту, исследую все закоулки и стараюсь не натыкаться на преграды (про зубы я, по-моему, уже говорил). Если не уверена в своих рефлексах, даже не пробуй показывать мне высший пилотаж с заталкиванием члена с горло. Наслушался я уже этих историй, когда в промежности оказывается съеденный при свечах ужин. Представляешь, как трудно будет потом думать о сексе еще неделю после этого подвига? А если все о'кей, то не откажусь. Это как неизведанная территория, живая, бесконечно приятная, облегающая, тугая. Ты слишком занята своим делом, но не думай, пожалуйста, что я на тебя не смотрю. Мне нужно убедиться в том, что это действительно происходит, что это не эротический сон. Я смотрю на тебя, это добавляет «градус». Кажется, я больше не выдержу. Ты чувствуешь, как я выгибаюсь — нет, «мостик», конечно, не сделаю, но это сигнал. Вот теперь мне можно немного и постонать (или порычать, ты же любишь, когда я рычу, или просто притворяешься?).
Так, давай, да! Медленнее, мы никуда не спешим... Перед глазами все плывет, пальцы на ногах растопыриваются в оргастическом приветствии. Йес! По у меня, как и у тебя, оргазм — это продолжительная штука. Стой! Все еще продолжается, никто тебя не отпускал. Мне сейчас лучше всех, поддержи меня, ну же, мягче, медленнее, обхвати его губами и облизывай медленно-медленно. Это не тот случай, когда с тарелки нужно доесть все, причем в самые короткие сроки. Ты чувствуешь, как я постепенно расслабляюсь? Еще минута нежности мне и моему органу не повредит, давай, по убывающей. И перебирайся ко мне на второй этаж. Я боюсь ошибиться... Может, мне это только кажется... По-моему, я люблю тебя!»
(c) Василий Шорох
