- … Зная скептическое отношение собравшейся здесь аудитории к обсуждаемой проблеме, я в качестве метафоры позволю себе рассказать одну фривольную историю. Жила на свете вошка, и была она настолько маленькой и хилой, что не могла крепиться в волосах как ее собратья. Поэтому в качестве убежища использовала крохотный бугорок на яйце Джека, который можно было спутать с небольшой мурашкой. Она по своим меркам прожила там довольно долго, что чувствовала себя в полной безопасности, и строила планы на будущее, мечтая о том, что окрепнет и станет сильной, чтобы перебраться поближе к своим сородичам.
Но однажды Джек в задумчивости чесал свои яйца, силясь вспомнить ускользнувшее от него желание, и случайно сковырнул бугорок, в котором ютилась вошка. Потеряв свое пристанище, насекомое тронулось в путь в поисках нового жилища. Обогнув сферическую поверхность яйца, оно проползла по стволу и направилась в уретру. А Джек тем временем, вспомнив, что он хотел, вышел из задумчивости и последовал в туалет, где напором струи смыл насекомое в унитаз.
Какой из всего этого можно сделать вывод? Будь у нас медицинская конференция, мы бы наверняка поговорили о необходимости гигиены для предотвращения педикулеза в области половых органов.
Но я, конечно, хочу сказать не об этом. Я, намерен показать, что люди сродни этой маленькой хилой вши - они так же чувствуют себя в безопасности, строят планы на будущее, не предполагая даже на миг, что с Землей может что-нибудь произойти. А ведь случайный астероид диаметром в несколько километров способен поднять приливную волну при попадании в океан, что нас всех смоет нас как эту чертову букашку. Чтобы этого не произошло, мы и разработали программу по защите Земли от столкновения с опасными космическими объектами и надеемся, что она будет одобрена.
В этом месте профессор Фейнман сделал паузу и, отпивая из стакана с водой, внимательно оглядел зал. Последнюю часть вступительной речи он произнес со свойственным ему реактивным темпераментом, а то, что всех смоет как «чертову букашку» было сказано с особым драматизмом. Военные в мундирах, а их было где-то около половины аудитории в несколько десятков человек, взбодрились и, улыбаясь, переглядывались друг с другом. Остальные – в штатском вели себя более сдержано и в основном сидели с задумчивым видом, как будто серьезно размышляя то ли над судьбой планеты, то ли над вопросами гигиены в области паха.
Профессор поставил полупустой стакан и подошел к большой доске, занимавшую всю стену, взял мел и нарисовал окружность, а в ней несколько мелких фигурок. Было не совсем понятно, что изображено – яйцо, с ползающими по нему насекомыми или контуры Земли со схематическими начертанными людьми.
- В первую очередь стоит задача заблаговременного выявления тел, угрожающих Земле. Чем раньше мы обнаружим опасность, тем будет проще скорректировать их орбиту и тем меньше потребуется энергии, чтобы изменить траекторию движения астероидов на безопасную для нас. Для этого понадобятся несколько космических телескопов, запущенных не только по орбите вокруг Земли, но и по сложной траектории, проходящей через всю Солнечную систему.
Фейнман нарисовал еще несколько кружков, обозначающих планеты солнечной системы и кривые, по которым будут двигаться телескопы и теперь стало ясно, что первоначальный рисунок обозначал не яйцо, а земной шар.
Он еще долго объяснял суть системы защиты от опасных космических объектов и много рисовал, что к концу речи почти вся доска была испещрена геометрическими фигурами и подписями к ним. После того как Фейнман закончил читать доклад, сидящий в первом ряду генерал встал и официальным тоном поблагодарил профессора за выступление и заверил, что при принятии решения о судьбе космической программы военные обязательно учтут все его доводы.
Затем собравшиеся стали расходится. Многие из них останавливались перед Фейнманом, чтобы сказать что-нибудь дружелюбное или просто выразить благодарность. Последним подошедшим был профессор Ричардсон.
- Блестящий доклад, просто блестящий. Я, думаю, шансы на принятие космической программы сильно возросли. Вначале мне показалось, что введение было несколько неуместным, но, учитывая аудиторию, оно произвело определенный психологический эффект. Знаете, военные считают нас этакими книжными червями, изъясняющимися на труднодоступном для них языке. А вы смогли этим рассказом настроить аудиторию и потом простым языком объяснить суть нашей программы. Хотя, честно говоря, аналогия блох с людьми мне кажется немного натянутой.
- Спасибо, Пол. Вы раскусили мой замысел, дружище. И ваше замечание по поводу аналогии абсолютно верно. Сам лично я в молодости из этой истории сделал совсем другой вывод.
- И какой же? – поинтересовался Ричардсон.
- Что надо брить яйца, если нет приличных условий проживания. Правда, после того как мы работали над атомной бомбой в Лос-Аламосе эта необходимость исчезла. Если помните, тогда мы все беспечно относились к работе с радиоактивными материалами. В результате облучения волосы в паху выпали, но, к счастью, остальные функции организма нарушены не были. И, знаете ли, дамам нравится, они принимают это за французскую утонченность, что дополнительные объяснения не требуются.
- Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман! - удивился Ричардсон.
- Совсем нет. Так дело и обстоит.
- Я имел в виду другое. Вы знаете, у меня точно такой же эффект после испытания атомной бомбы, - воскликнул возбужденно Ричардсон и тут же грустно добавил: - Только я всегда стеснялся этого. Поэтому, собственно, до сих пор не женат.
- Ну, не расстраиваетесь вы так. Посмотрите на это с другой стороны - будь у вас жена, вы бы не сделали столько научных работ. И квантовая электродинамика могла бы не получить такого развития, - приободрил коллегу Фейнман.
- И то верно, - сказал немного повеселевший Ричардсон: - Знаете что, вы до женитьбы, насколько я знаю, посещали увеселительные заведения, где много симпатичных дам, не подсказали бы мне одно такое место?
Когда Фейнман вернулся домой, то в первую очередь стал рассказывать молодой жене о докладе. Она полулежала на большой кровати, большей, чем стандартная двуспальная, в коротком шелковом халате и с внимательным видом слушала профессора. Когда он закончил пересказывать разговор с Ричардсоном, она удивленно воскликнула.
- Ри-и-и-чард, зачем ты соврал про облысение? Ты там очень даже мохнатый.
- Знаешь, до меня дошли слухи, что у Ричардсона после испытания атомной бомбы выпали волосы в паху, и он очень этого стесняется, отчего испытывает проблемы в личной жизни. Вот я и решил помочь старому другу.
- То есть эту историю с блохой ты специально придумал для него?
- Скажем так, я захотел убить двух зайцев.
Жена Фейнмана немного задумалась, посмотрела в потолок, чему-то улыбнулась, и ее взгляд снова вернулся к худой фигуре профессора.
- А знаешь, Ричард, - вкрадчиво произнесла она, - наверное... возможно... если бы у тебя были бы такие же э-э-э безволосые яйца, как у Ричардсона, я могла бы... нет, я бы определенно поцеловала их.
Фейнман секунду раздумывал над высказыванием супруги и когда смысл дошел до него полностью, опрометью, как мальчишка бросился в ванную. Там, роняя туалетные принадлежности в раковину, взял бритву и запер дверь.
***
Сорокин, так звали преподавателя физики, закончил рассказ и сделал паузу, оглядывая учебную аудиторию с сидящими в ней первокурсниками. Для них это было первое занятие, и, не успев еще привыкнуть к университетской жизни и не зная характера лектора, они вели себя тихо и с любопытством смотрели на него. Только доносящиеся с задней парты похожие на кудахтанье звуки нарушали молчание – их источником был один студент, который еле сдерживая хохот, сидел, уткнув голову в лежащие на парте руки.
- Судя по шуму, по крайней мере, один из вас сделал из моего рассказа самый примитивный вывод из множества возможных, вероятно как-то связанный с яйцами, - сказал Сорокин, после чего кудахтанье усилилось, и, не обращая больше на него внимания, он продолжил: - Хотя для любой истории можно придумать не одну мораль, я все же хотел бы сделать акцент на умение профессора Фейнмана говорить просто о сложном, излагая свои мысли так, что они становятся доступны даже военным. В основе его способности, очевидно, лежит доскональное понимание предметной области.
И чтобы владеть сутью проблемы как Фейнман, вы для начала должны уяснить следующее: для настоящего физика простые вещи всегда сложны, а сложные просты. И в этом нет никакого парадокса, так как в основе всего, лежат базовые, фундаментальные понятия, которые здесь названы «простыми», овладев которыми, «сложные», заумные теории и расчеты покажутся вам не такими уж и сложными. Но для того чтобы понять эти «простые» вещи по-настоящему требуется постоянно возвращаться к ним в течение жизни. Поэтому мы заново в течение курса будем переосмысливать все то, чему учили вас в школе. Такие понятия как сила, заряд, электрон...
***
- Какой такой электрон-шмалектрон, Шахерезада? Что за нелепые речи ты ведешь! Сегодня мне совсем не по нраву твой рассказ. Придется приказать отрубить тебе голову! - грозно воскликнул царь Шахрияр. Он располагался по центру огромной кровати со множеством лежащих на ней подушек, и с возмущением смотрел на молодую, красивую девушку, которая сидела ближе к краю, скрестив согнутые в коленях ноги.
- Но, наимудрейший царь, ты сам мне велел вдохнуть дым из твоего кальяна, и хотел услышать самую необычную историю, которую я знаю, - возразила Шахерезада.
- Но в ней не больше смысла, чем в крике, издаваемого ослом. Я почти ничего не понял. Откуда ты только ее взяла?
- Эту историю я никогда не знала ранее, но и своей выдумкой ее назвать не могу, о наисправедливейший.
- Как это может быть, что ты ее ни от кого не слышала и в то же время не выдумала сама?
- Когда я вдохнула дым, в моем уме родился мир - сначала это была далекое голубоватое пятно, словно капля морской воды, потом оно стало приближаться, что я смогла рассмотреть горы и океаны. Мир становился все ближе, пока я не попала в странный город с огромными домами, где было очень много народа, как на базаре, а по улице ездили закрытые повозки, но они не были запряжены и двигались сами. И, находясь там, я все понимала - и назначение вещей и слова, что произносили люди, и знала про них все: кто они такие и чем занимаются. Потом я посмотрела на какой-то большой дом или, точнее, высокою башню и внезапно оказалась внутри. Там я и обнаружила этого Фейнмана, выступающего перед людьми. И, что увидела и услышала, я пересказала тебе, о, мой господин.
Но потом случилась еще более странная вещь, этот мир стал отдаляться от меня, снова сделался маленьким, превратился в голубую каплю, а затем и вовсе исчез. И я оказалась в том месте, где находился учитель Сорокин и его ученики. Тогда я поняла, что первый мир был просто голубой каплей в голове Сорокина.
- И что теперь стало с тем местом? – спросил Шахрияр.
- Как только ты начал говорить, о, безупречный царь, оно растворилось точно так же, как и в первый раз - превратилось в каплю и пропало. И теперь я думаю, что наш мир, может быть, такое же странное введенье, возникшее случайно в уме какого-нибудь любителя кальяна, который теперь с удивлением наблюдает за нами. И как только он отвлечется на выпущенное изо рта колечко дыма или на чье-то слово, наш мир станет голубой каплей и без следа исчезнет.
Царь засмеялся и смеялся долго, катаясь по кровати, и никак не мог остановиться. Наконец, успокоившись, он обратился к Шахерезаде.
- Пожалуй, я больше не буду давать тебе курить кальян, уж слишком ты становишься дурной как ослица.
- Означают ли твои слова, о, мудрый царь, что ты не будешь рубить сегодня мою голову?
- Не буду, Шахерезада, за то, что насмешила меня и за то, что я кое-что все-таки понял из твоих глупых речей.
Царь два раза хлопнул в ладоши и вскоре появился слуга. Шахрияр что-то тихо приказал ему, и он сразу удалился.
Спустя небольшое время появился тот же слуга, неся в руках тазик, наполненный мыльной водой. Он поставил его рядом с царским ложем, извлек откуда-то остро заточенною бритву и положил ее рядом, отвесил поклон и удалился.
- А теперь, Шахерезада побрей мне яйца и будешь прощена, я хочу почувствовать себя этим Фейнманом,- сказал царь и снова засмеялся.
© Сергей Сладков
