Вот как ни крути, но преамбула необходима.
... В начале 90-х кожаная куртка – это не просто обыденная верхняя одежда. Это был статус. Это был показатель степени крутости её владельца. Это был ниибацца какой гламур.
Стоил куртофан из натуральной кожи приличных денег, которых у большей части населения вдруг как-то резко не стало. Если ты не при власти, не бандит и не коммерс, тут уж не до курток – еды бы достать.
Курсанты военных училищ тоже тогда здорово бедствовали. Денежное довольствие выплачивалось с многомесячной задержкой, а того, что временами и выдавали, хватало разве что... да ни на что хватало. Курсант, в отличии от гражданской молодёжи, практически не имел возможности подзаработать на стороне. Посему поиск источников обогащения сводился к банальному - спиздить. Воровали всё подряд: банное мыло, лампочки, полотенца, комбижир из столовой и т.п. Выхлоп от этих мероприятий был мизерный. Но вот однажды...
Короче, курсанты тогда были обуты в яловые сапоги, а не в солдатскую кирзу.
Удобен, практичен в носке яловый сапог. Круче его только офицерский хромач. Голенище ялового сапога изнутри выложено натуральной кожей. Той самой, из которой делают модные и дорогостоящие куртки.
Когда логическая цепочка «сапог-кожа-куртка-деньги» обрисовалась в пытливых и голодных курсантских умах, с оставленной без присмотра обувью начали происходить ужасные метаморфозы – сапоги вдруг стали превращаться в прикольного такого вида ботики.
Отпоротая кожа сдавалась в ателье. При начальном капитале можно было заказать себе куртку и потом толкнуть её на рынке. А можно было просто сдать портному кожу в виде сырья - получалось быстрее, хотя и доход меньше.
Вскоре за яловыми сапогами организовалась настоящая охота.
Теперь, собственно, сама история.
***
Серёга, курсант третьего курса, кулючил в ПЗО. ПЗО – это не аббревиатура какого-то секретного армейского объекта, или там, особого воинского подразделения. Это вообще вещь нематериальная, хотя и здорово даётся в ощущениях. ПЗО – это Пиздец Зимнему Отпуску.
Студент, не сдавший зимнюю сессию, всё равно вольно отдыхает. Школьник вообще таких бед не знает, для него каникулы – дело святое. А вот курсанту зимой отдыхать не обязательно. Не сдал ты какой-нибудь никчёмный зачёт – добро пожаловать в ПЗО! А значит опять служба, наряды, вечером – поверка, утром – построение. Нет ощущения праздника.
Серёга ещё два дня назад прокутил остатки денег, отмечая формальное окончание семестра. И сейчас ему нестерпимо хотелось даже не то, что кушать, а конкретно жрать. Или денег, чтобы купить пожрать.
Нужно было срочно искать источники внешнего финансирования. Но большая часть личного состава разъехалась по домам. Собратья по ПЗО тоже разбежались кто куда. Оставалась одна надежда – «наркоманы».
Были у нас трое упёртых и отчаянных обдолбйцев. К третьему курсу они осознали, что учёба и армия им совершенно не впились. Но, поскольку по собственному желанию из нашего ВВУЗа тогда уволиться было крайне сложно, «наркоши» плыли по течению и ждали, когда у руководства училища закончится терпение, и их, наконец, выгонят.
Называть хлопцев наркоманами в свете нынешних героиново-коксовых реалий не совсем корректно, но тогда нравы были несколько иными.
Жили они компактно, в одной комнате. Звали их: Ум, Бача и Вадик.
Бача, будучи выходцем из Средней Азии, по разным каналам получал со своей исторической родины в неограниченном количестве высококачественную шмаль. Равно как и прочие растения: то какие-то экзотические; то, напротив, безобидные, практически аптечные, о которых никто бы и не подумал ничего плохого, но по факту срывающие наглухо башку. Бача время от времени продавал ганжу страждущим и любопытствующим.
Ум, как явствует из его логина, был в этой компании самым умным. Из всего разнотравия, доставляемого Бачёй, он выколдовывал совершенно креативные купажи, в чём был истинный профи. Ум тоже приторговывал своими шайтан-составами на сторону.
Все эксперименты Ума с наркосодержащей флорой беспощадно апробировались на третьем участнике коллектива – Вадике, который был просто Вадик.
Да, ещё Ум был изобретателем и создателем авангардного изделия из стали и стекла, эдакой помеси АКСУ с молочным сепаратором и системой переливания крови, предназначенного для более качественного достижения прихода. Сам Ум называл своё детище «кальян». По сильному обкумару один только вид этого агрегата приводил Вадика в страшную измену.
Кроме того, Ум дольше всех из троицы держался по укурке. Зато потом его пёрло совершенно нешуточно: он громогласно общался с Буддой, Фалесом Милетским и Бонч-Бруевичем, который Ленина видел. А иногда Ум принимался дурным басом вещать от имени пришельцев из параллельной (и, судя по всему, нихера не дружественной нам) вселенной и обещал планете Земля лютый пиздец через 50 лет, а также финансовый кризис в 2009 году.
Бача и Вадик до залипания языка боялись Ума. Бача один на один шёпотом рассказывал, что Ум умеет «наводить галлюцинации», правда что это означает, он толком объяснить не мог.
За тягу «наркош» к ботаническим изысканиям их называли «Трио «Настурция» и, мягко говоря, не уважали.
***
В наркоманской комнате на плите дымилась гомерических размеров сковорода, на ручке которой красовалась алая надпись «Инв. №287» (начальник столовой с ног сбился в поисках утерянного имущества). В сковороде тушилось мясо с луком и картошкой. Хозяева комнаты, тем временем, поочередно терзали «кальян».
У курсантов в те голодные времена действовало негласное, но свято чтимое правило: пригласили тебя за стол – угощайся, не пригласили – сиди на афедроне ровно.
Серёга, не получив приглашения, сделал вид, что есть ему совершенно не хочется.
Очень скоро стало ясно, что коллективно-обдолбанный разум трио «Настурция» явно находится на пороге «окончательного осознания истины». Это был недобрый знак, практика показывала, что в таком состоянии раскрутить наркош на что-либо материальное было крайне проблематично. Но голодный Серёга, совершенно одурев от запаха близкой еды, решил действовать по обстановке, импровизируя на ходу.
Серёга: Ну чё, пацаны, как ваш ботанический бизнес? Идёт?
Ум: Какое там! Денег нет ни у кого. Сам знаешь, сейчас нужно искать сапоги. Ты, кстати, не слышал? Говорят, в подвале лежит старая подменка, пар восемьдесят, только ключа нет.
Бача: Я тут по телеку видел, что из крокодилов можно куртофаны делать, а стоят они дохуя как много. Бля, ну чё мы не в Африке живём! Пиздили бы крокодилов, шкуры бы снимали.
Вадик: Прикольно – кы-э-ро-эко-дии-лы!
Ум: Бача, вот ты дремучий азиат! За крокодилами Гринпис следит, их так просто не убьёшь. Крокодилы – это редкость. Как сапоги.
Вадик: Прикольно – гринь-пии-сь!
Тут Серёгин мозг то ли от голода, то ли от паров, исходящих от «кальяна», стал работать с удесятеренной силой, и его понесло...
Серёга: Пацаны, вот однобоко мыслите. Дались вам эти сапоги. Сейчас что ценится? Правильно – кожаные куртки! Значит что?! Надо ехать в Аддис-Абебу и мочить там негров. Короче так. Приезжаете в Аддис-Абебу, валите эфиопского негра, снимаете с него кожу – да это куртка уже готовая, даже с рукавами! Негры чёрные, значит и красить кожу не надо. А негров в Аддис-Абебе немеряно. Вам местное правительство походу даже благодарно будет. У них там перенаселение, не знают, куда народ девать.
Бача: Чёта я такое по телеку видел...
Вадик: Прикольно – ади-дас-абемба!
Ум: Интересно... Ну и как до этой твоей Абебы добраться?
Серёга (пользуясь тем, что внимание «наркош» отвлечено и пододвигая к себе сковороду): Да проще простого. Главное – через Чёрное море добраться до Турции, а там уж рукой подать, хоть бы и автостопом. Там вообще бардак и анархия.
Бача: Чёта такое по телеку показывали...
Вадик: Прикольно – а-нахер-хе-о-йа!
Ум: Да ну?! Как ты через Чёрное море переплывёшь? А погранцы?
Серёга (уминая полным ходом мясо с картошкой): На плоту, как же ещё. Плыть-то всего-ничего, там течение попутное. А погранцы... Они море просвечивают радаром, который только на металл реагирует. Поэтому нужно все железные вещи устранить - ключи, пуговицы металлические. И радар не спалит. А плот надо из пластиковых бутылок сделать.
Бача: Чёта такое было по телеку...
Вадик: Прикол – рай-да-рай-даром!
Ум (раскумарив «кальян» по-новой): Море большое, плыть долго... Да и зима на дворе...
Серёга (продолжая осваивать содержимое сковороды): Так это смотря откуда стартовать. Если от Адлера – то рукой подать, меньше суток пути. Поезд до Сочей ходит. Проводница, кстати, моя двоюродная сестра, если что – поможет, один звонок мне сделать. А зима – хуйня. Главное – водки побольше с собой взять. Но, опять же, с водочных бутылок надо скрутить все металлические пробки, чтобы радар не учуял.
Ум (неуверенно): А деньги? Там ведь баксы нужны. Без баксов за кордоном ни шагу.
Бача: Во-во! Где-то я такое слышал... может быть по телеку?
Вадик: Прикол – бак-с-цы!
Серёга (умолотив строго треть и отодвигая сковороду): Пацаны, ну вы прям как дети! Я же говорю – водки побольше берите, с этим делом в Африке крайне плохо. А водкой за всё, что хочешь расплатиться можно. Говоришь местным: "Ай хэв водка фор ченчь" – и всё, только успевай от покупателей отбиваться.
Вадик: Прикольно – фоур-дженчь!
Серёга (ухватив ложкой ещё два куска мяса): И вообще, наладили бы прямую поставку курток из Аддис-Абебы, да жили бы себе припеваючи... Ладно, засиделся я у вас, пойду. А вы думайте-думайте, а то так и будете всю оставшуюся жизнь сапоги вонючие подбирать...
Наевшись, Сергей попрощался и вышел, но в коридоре его нагнал Бача.
Бача: Серый, слушай, вопрос есть. А...это...если у негра... ну, того, с которого шкуру снимать... это... ну... татуировка будет... что тогда?
Серёга: Бача, ты совсем тупой что ли? Негритянские татухи хлоркой травить нужно!
Бача мигом скрылся, а Серёга пошёл в свою комнату, попытался почитать конспекты, но сытый желудок отдал приказ «Спать!» и он добросовестно обнулился.
Снился ему татуированный негр в фуражке с зеленым околышком, державший в руке банку с хлоркой. Негр строго вопрошал: «Чему равен градиент дивергенции минус лапласиан? Не знаешь? Позор! Да ты понимаешь, что там тебя ждут! Тебя ждут, Серёга, тебя ждут!...»
Он проснулся от того, что его тряс за руку дежурный по этажу: «Серый, вставай, там тебя ждут! Давай, иди разберись, а то наше трио «Настурция» взбунтовалось, тебя требуют!».
Сонный Серёга более-менее пришёл в себя, встал и вышел вслед за дежурным.
В холле стояли в одну шеренгу абсолютно удолбанные Ум, Бача и Вадик. Форменные их брюки были варварски обрезаны по типу шорт-бермудов, через грудь перекинуты шинели в скатку. Все пуговицы и крючки на шинелях были срезаны.
Слева от троицы располагались две картонные коробки с водкой (жестяные пробки с бутылок были заменены на пластиковые), а справа – литровая емкость с надписью «Хлорка» и заботливо завёрнутый в наволочку «кальян».
При виде Серёги Ум бодро отрапортовал: «Товарищ младший сержант! Всё готово! Водка закуплена. Все металлические детали удалены. Давай, звони уже своей родственнице, чтобы приняла нас на поезд. Мы едем в Аддис-Абебу!»...
***
Ума выгнали через две недели. Бача в марте того же года вышел за КПП и исчез. Вадика отчислили летом, но он потом восстановился, завязал с дурью, закончил училище и до сих пор служит на благо Отчизны.
Ни Бачу, ни Ума никто больше не видел.
Всех курсантов переобули в кирзовые сапоги, а яловые – сняли с производства.
В 1994 году в новостях сообщили, что в Эфиопии произошёл государственный переворот. В ходе гражданской войны пропали без вести около ста тысяч человек.
А в 2001-м году Серёге пришло письмо с фотографией. На фото имел место быть изрядно раскабаневший и загорелый, но вполне узнаваемый Ум в пробковом колонизаторском шлеме на фоне африканского пейзажа с бунгалом, баобабом и неграми. К фото была приляпана надпись: «Привет из Эфиопии!».
© Визирь Бухара Эмирского
