В детстве я никак не могла понять – то ли я очень смелый человек, то ли распоследний трус.
(Собственно говоря, вопрос продолжает зависать в воздухе до сих пор, просто сейчас меня примерно в миллион раз меньше волнует ответ на него.)
Я даже, как и толпы других малолетних придурков, прижигала себе руки раскаленной ложкой, чтобы выяснить – можно ли мне попадать в плен фашистам или же я все секреты тут же им расскажу? Пионерское детство, что хотите… Единственный факт, установленный в ходе эксперимента, заключался в том, что горячая ложка – это пиндык как больно, причем еще и не заживает потом неделю ничего, гадость такая.
Будучи девочкой, которая дерется лучше и охотнее любого мальчика, я, вроде бы, имела право считать себя смелой. Тем более я не боялась темноты, опасных закоулков, бродячих собак, кладбищ и нашего зауча Светлану Юрьевну.
С другой стороны, я точно знала, что мое тело имеет свою точку зрения на вопросы опасности и безопасности. Тело было искренне уверено, что самая правильная реакция на любую нестандартную ситуацию – это паника, поэтому даже лягушка, прыгнувшая неожиданно на мой кед, могла мгновенно привести весь механизм в действие…
.. Тело как бы теряет вес и перестает ощущаться, в ушах – тяжелый гул, во рту и носу – сильный запах железа, колени трясутся, глаза затекают слезами , а рот наполняется железистой по вкусу пеной.
Драться в таком виде – одно удовольствие, так как боли не чувствуешь вообще, зато силищи девать некуда: если уж сумел попасть по противнику, то потом он сам куда-то девается. Выступать перед делегацией из ГДР с приветственной речью на немецком – тоже еще куда ни шло – главное следить, чтобы слюна не капала на фартучек. А вот по узкому мостику без перил уже пройти реально тяжело, так как с координацией все очень и очень плохо и можно реально навернуться. Некомфортно также паниковать в воде или, скажем, сидючи в пристегнутом виде на переднем сиденье машины, водитель которой решил доказать миру, что он тоже немножко Шумахер.
И самое смешное, что умом ты в этот момент холоден, спокоен и даже как бы отстранен.
Вот намедни я пошла вырывать себе пару зубов мудрости, так как мудрость моя, честно скажем, ни к черту не годится – растет криво, воспаляется и доставляет массу неудобств своей хозяйке. Оптимистичный хирург решил удалить сразу оба. Да на здоровье, мне не жалко. Он шурудил у меня в замороженном рту чем-то огромным и железным, я сидела с вывихнутыми челюстями, скучала и думала о компоновке майского номера MAXIM, и тут мне под нос быстро сунули что-то очень вонючее.
-Ща-ща-ща, все будет хорошо, миленькая!!- заверещала медсестра, тембр голоса которой свидетельствовал о том, что пока еще все очень плохо.
Я открыла глаза и увидела, что врач, чихающий от нашатыря, поспешно спрыгивает с моих колен и бросает на медсестру тот несколько жалобный взгляд, которым даже очень самоуверенные мужчины смотрят на находящихся рядом женщин в минуты растерянности. Поинтересоваться «А что, собственно говоря, происходит?», не было никакой возможности – челюсти были надежно заблокированы распоркой системы «чебурашка», с десны свисала шовная нитка, к тому же хирург забыл в моей пасти клещи.
«Вам хорошо?!» «С вами все в порядке?!» «Как вы себя чувствуете?»! – закричал врач.
«Ы» - сказала я, постаравшись вложить в свою речь максимальное дружелюбие, умиротворенность и довольство.
«Да что ж такое!»- медсестра почти плакала. – «Даже волосы все мокрые и так трясет, так трясет бедненькую!!!» Я скосила глаза на укутывавшую меня салатовую простынку. Та вибрировала так, будто под ней был спрятан громадный, насмерть перепуганный кролик. Тут еще в глаза пролилась струйка пота со лба. Ситуация была преидиотская - неспособная объяснить словами, что на мою дурную психосоматику внимания обращать не стоит, я попыталась прибегнуть к системе жестов. Кое-как извлекши дрожащую и мокрую лапку из-под простынки я попыталась приветственно ею помахать.
И тут медсестра завизжала. И я ее не сужу. Я сама чуть не завизжала, когда сумела разжать кулак и увидела, что пропорола себе ногтями ладонь чуть не насквозь, так что красивая алая кровь эффектно струится на салатовую бязь….
Ну ничего, ладонь перебинтовали, десну зашили, корень доудалили, хотя я бы предпочла, чтобы во время этих процедур меня чуть менее усердно гладили по голове, называли «лапочкой» и потчевали нашатырем, который я с детства терпеть не могу. И самое обидное, что за все время операции мне ни разу не было ни больно, ни страшно, ни даже волнительно – я чуть не заснула в этом кресле от скуки.
Второй зуб решили удалять через неделю и врач очень, очень настойчиво меня убеждал, чтобы перед визитом я как следует попила валерьяночки.
Так что не знаю, как бы у нас получилось с фашистами, но вот со стоматологами все как-то неправильно выходит.
http://tataole.livejournal.com/
