1.
Игорю всегда нравился туман. Ещё в детстве, проводя лето на даче, он никак не мог дождаться глубокой осени. Тогда Игорь будет вставать пораньше, пока в остывающем доме ещё все спят, подходить к окошку и, вытерев запотевшее стекло, прижиматься к нему лбом. И всматриваться в загадочную белую вату, пластами нависающую над коричневой травой. И гадать: что там прячется, за этими неподвижными и мрачными пластами.
Сегодня, кроме эстетического удовольствия не осталось ничего. Игорь прекрасно знал, что там – за туманами… вечными, пьяными. Ничего особенного. Встречные и попутные машины впереди и сзади. Кусты боярышника и болезненные деревца по бокам. Ну, может, яма где попадётся. Как без ям в родном отечестве? И больше ничего. Никакой таинственности и ползущего по позвоночнику страха. Реальная жизнь оказалась гораздо таинственнее и куда страшнее.
Игорь чуть надавил на газ.
Выжимать из машины максимум при такой видимости, вряд ли целесообразно, но немного прибавить нужно. Опоздать сегодня никак нельзя. Ведь он так готовился к этой поездке. Готовился?! Пытался – будет вернее сказано. Очереди своей ждал почти три месяца, и вот на тебе: в последний момент оказался без денег. На счету зависло около полумиллиона, а снять быстро – ну, никак. Всего одним днём раньше, и всё бы прошло как по маслу. Да сметчик, дрын ему в душу, напортачил. Пришлось переделывать бумаги, метаться через весь город в пробках… день был потерян.
Хотел уже плюнуть и отказаться от поездки. Конец месяца, конец квартала, одолжить уже не у кого. У всех занято и перезанято. И все вокруг, так же как и он сам, ждут поступлений, наседают на должников и скрываются от кредиторов. Насилу нашёл пять штук, практически вырвал из рук. И у кого? У того, на кого и не рассчитывал. Так бывает.
Поздно заметив стоящую у обочины машину, Игорь чертыхнулся и отпустил педаль газа. Притормозил и прижался к обочине. В боковое зеркало увидел медленно двигавшегося к его автомобилю гаишника. Туман плотно укрывал его ноги, и дорожный инспектор был больше похож на призрак, плывущий над землёй.
-- Старший лейтенант Коваль. Нарушаем. Документы ваши.
Стандартный набор заученных слов; как школота перед доской. Даже фразами не назовёшь.
Игорь без интереса оценил красные цифры, на радаре. Протянул инспектору документы. Пока тот был занят изучением ламинированных бумажек, Игорь присмотрелся к лейтенанту: совсем пацан, бледный как покойник и тощий как жердь. Плоское, больше похожее на тарелку лицо с недоразумением вместо носа.
-- Куда спешим?
Ишь ты! Совсем зелёный, но уже умеет озвучивать рубленые правильные вопросы.
-- Мне нужно в Митрушкино. Где поворачивать, не подскажете?
-- Поворачивать? Это… – инспектор почесал за ухом, – километра три ещё, а там поворот будет сразу за переездом… направо. Указателя нет, так что… повнимательней.
-- А вы местный?
-- Да, а что?
-- Вы Юрия Ивановича не знаете, случайно?
-- Колдуна? – гаишник оживился, обозначив на лице некое подобие эмоции, – кто же его не знает?!
Инспектор протянул документы, и только когда Игорь уже ухватился за краешек удостоверения, лейтенант опомнился.
-- Подождите. Это… вы же нарушили.
-- Ну, не то чтобы очень.
-- Ну, да.
Игорь потянул документы на себя и инспектор неохотно уступил. Чтобы реабилитироваться, он посмотрел как можно строже и, облокотившись рукой на дверцу машины, почти просунул голову в салон.
-- Это… вы бы повнимательнее. Туман… и это… куда спешим? – повторил он свой вопрос, но уже более задушевно.
-- Снимать родовое проклятие, – ответил Игорь.
-- Ясно.
Инспектор выпрямился, и махнул жезлом в направлении движения.
-- Найдёте, короче…
2.
Анна Андреевна вошла в комнату «молодых» осторожно неся в вытянутой руке стакан с водой. Кряхтя, влезла на стул и поставила стакан на самый верх платяного шкафа. Бросила в воду несколько монет и накрыла всё это блюдцем. Перекрестилась и, сложив руки как для молитвы, прошептала:
-- Как я скажу, так и будет.
Вытащила из кармана халата церковную свечку, чиркнула спичкой и, подождав, когда свеча разгорится, примостила сверху сооружения.
Где-то на этаже громыхнула дверь лифта. Анна Андреевна вздрогнула и пошатнулась на стуле. «Не дай бог, заявится», – подумала она и стала судорожно придумывать оправдания. «Скажу – пыль вытирала. Развела грязюку в доме, ни стыда, ни совести. Тоже мне, жена. Да разве я такую невестку своему сыну хотела?! Тварь. Окрутила, да ещё и с ребёнком…»
Анна Андреевна настолько вошла в роль, что стала судорожно смахивать пыль со шкафа. Но в квартире было пусто, никто не ворвался в дверь спальни и не уличил её в магическом ритуале.
Когда свеча догорела, Анна Андреевна спрятала огарок в карман и быстро-быстро зашептала:
-- Пусть в этом доме муж и жена будут жить как с сатанихой сатана, ни любви, ни радости, а только одно зло, да гадости, брань вечная, ссора бесконечная и угроза бессердечная. Будет так, будет так, будет так. Слова крепки, мысли легки. Аминь.
Анна Андреевна задвинула стакан как можно дальше к стене и спустилась со стула. Приподнялась на цыпочки, пытаясь заглянуть на шкаф, отошла на пару шагов назад – не видно. Прошла на кухню и сняла трубку висевшего на стене телефона. Сверилась по бумажке и принялась накручивать диск. Когда на том конце провода ответили, Анна Андреевна прикрыла микрофон ладонью, как бы опасаясь – не услышит ли кто, и тихо проговорила:
-- Всё сделала, точно как вы и говорили. Да… Нет, не забыла. Как вы сказали? Ну, да… конечно. Слово в слово... Что теперь… Что? Ждать? Понятно. Да, до свидания…
Анна Андреевна повесила трубку. Теперь оставалось только ждать. Когда наступят обещанные изменения, ворожея при очной встрече и словом не обмолвилась. Только неопределённо взмахнула рукой и плечами пожала. «У всех по-разному. По ситуации», – сказала она.
-- Да, по ситуации – повторила вслух Анна Андреевна.
***
Игорь потянулся в карман за мобильником, одной рукой придерживая руль. Он даже не сомневался, что звонит Алёна. Он всегда знал, когда звонок от неё, хотя мелодии в телефоне были выставлены одинаковые на все входящие. Он так же знал, когда она ждёт от него звонка. Предчувствовал, и если не набирал Алёнкин номер, то через какое-то время она перезванивала сама. Естественно, с обидой в голосе. И тогда уже он корил себя, – ну, почему не позвонил? Ведь чувствовал.
Вытащил мобильный и взглянул на дисплей: так и есть, Алёна. В этот момент, вспыхнули стопы двигавшейся впереди машины. Игорь выронил телефон, выругался и резко надавил на педаль тормоза. На мокрой дороге, авто резво продолжал лететь вперёд. При ударе подушка не сработала, и Игорь смог увидеть, как из-под смятого капота повалил густой пар.
Где то под ногами пищал телефонный зуммер. Игорь наклонился, пошарил рукой на коврике и под сидением. Нащупал аппарат и успел только выпрямиться, когда дверь его машины открылась и чья-то сильная рука ухватив Игоря за ворот куртки, потащила наружу.
-- Ты что, баран? Ослеп? – орал ему прямо в лицо крепкий, коротко стриженый мужик, лет тридцати.
Игорь попытался освободиться, но второй, выскочивший откуда-то сбоку, ударил его в висок. Вечерние огни превратились в сверкающую кашу, и Игорь тяжело повалился на асфальт. Он подтянул колени к голове и закрыл лицо руками, но его больше никто не бил. Стриженый присел на корточки, схватил за волосы и приподнял его голову над землёй. А потом доходчиво объяснил, что «баран, конкретно попал на бабки». Второй, тем временем профессионально обыскал Игоря, и теперь вертел в руках его паспорт и водительское удостоверение. Все документы он передал стриженому. Тот полистал паспорт и, глядя в сторону, спросил:
-- Живёшь где?
Голова гудела, Игорь проигнорировал вопрос, и попытался уладить ситуацию.
-- Мужики, давайте полюбовно разойдёмся. Можем ГАИ вызвать, если хотите. Я понимаю, что виноват…
-- Живёшь где! – заорал стриженый. Уже без вопросительной интонации.
-- Там написано. По месту прописки.
Мужик положил себе в карман документы, пнул на прощание Игоря в живот и направился к своей машине. Второй занял место на пассажирском сидении. Все Игоревы «давайте разрулим» и «куда же я без документов», остались без внимания. Машина рванула с места, и затерялась в потоке. Он успел запомнить только несколько цифр номера. Облокотился на капот и посмотрел по сторонам. Ни одна сука не остановилась за всё время разборок. Никто не вышел из машины, и не встрял. В лучшем случае делая вид, что ничего не произошло. А в худшем… По недовольным лицам было видно, что он торчит здесь, как заноза в жопе. Кто-то открыл окно и крикнул:
-- Что, блять? Не можете на месте разобраться, уроды! Раскорячились на дороге!
-- Да пошёл ты! – скорее для того, чтобы просто спустить пар рыкнул Игорь.
Открыл капот и вдохнул облако тёплого воздуха. «Радиатору пиздец, конечно», – подумал он. И ещё подумал о том, а как бы он поступил? остановился бы? впрягся за абсолютно незнакомого человека? Скорее всего, нет. Он ничем не лучше их, такая же мразь. Произнеся всё это про себя и уравняв, таким образом, свою персону с социумом, Игорь прислушался к своим ощущениям. Нет, злость его не покинула, она трансформировалась. Перестала быть жидкой и кипящей. Она внезапно загустела и улеглась где то глубоко внутри. Свернулась ядовитым кольцом, готовая в любую минуту выплеснуться наружу.
Игорь вспомнил про Алёнку и, обойдя машину, обнаружил на асфальте свой телефон. Кем то аккуратно и предусмотрительно раздавленный.
***
-- Позвонить трудно было? Я тут как идиотка сижу… не знаю, что и подумать!
Игорь пытался объяснить, что позвонить не мог. Что машина разбита, а телефон раздавлен… случайно. Он не стал рассказывать, как его опустили прямо на Садовом два неизвестных ухаря. Признаться, что ты терпила, что тебя можно вот просто так, за здорово живёшь, взять и поиметь, он не мог. Лучше пусть думает, что я забывчивый, рассеянный… да кто угодно, только не трус.
Анна Андреевна как могла, заступалась за сына:
-- С кем не бывает? Подумаешь, не позвонил! Человек в аварию попал, чуть не погиб, а ей не позвонили… экая фря! Иди... лучше, за дитём своим пригляди.
-- Мам, ну хватит! – остановил её Игорь, но было уже поздно.
Алёнка вспыхнула, выскочила из-за стола, расплескав по скатерти чай, и убежала в спальню.
-- Бешеная она у тебя.
-- Мам!
-- Что, мам?! Мало тебе девок? Взял с прицепом…
Игорь вышел с кухни, при этом постарался как можно громче хлопнуть дверью.
Оставшись одна, Анна Андреевна убрала со стола, подошла к окну и улыбнулась в темноту ночного города.
-- По ситуации.
3.
Митрушкино оказалось довольно убогим селом. Покосившимся и прихрамывающим на обе ноги. Улица, на которой находился нужный Игорю дом, напоминала полигон для танковых манёвров. Машину пришлось оставить и идти пешком. Игорь, насколько возможно, огибал глубокие лужи и кучи вывороченной земли. Несмотря на это, ботинки его тут же стали похожи на два огромных комка грязи. Ноги с чавканьем погружавшиеся в вязкую жижу, отяжёлели.
Искомый дом настолько контрастировал с окружающей его серостью и убожеством, что Игорь присвистнул. Само строение, забор вокруг него, аккуратные клумбы возле ворот и единственная на всей улице, заасфальтированная дорожка вдоль забора – всё это казалось выхваченным из благополучного коттеджного городка, и заброшенным в самый эпицентр серовато-грязного месива. Игорь рассчитал глазами траекторию, по которой он мог бы более-менее безболезненно пересечь улицу. Как только он сделал первый шаг, за спиной послышалось приглушённое и злобное рычание.
С самого раннего детства он не боялся собак, каких бы размеров эти животные не были. И собаки это чувствовали. В лучшем случае были дружелюбны, в худшем – оставляли его персону без внимания, равнодушно обходя стороной. Так было до тех пор, пока года два или три назад Игорь не пообщался со своим приятелем, которого покусал бродячий пёс. И приятель научил его нехитрым действиям, которые помогают в случае подобного нападения. Нужно просто нагнуться и сделать вид, что поднимаешь с земли камень. Пёс, учуяв неладное, будет лаять, и пятиться назад. Но, уловка эта срабатывает только при встрече с дворовыми псами, предупредил он Игоря. Видимо, срабатывает инстинкт: те не раз уже получали по рёбрам. Служебные или домашние собаки не в курсе побоев камнями, поэтому с ними такой номер не проканает.
И с тех пор в душе Игоря поселился страх перед собаками. Вот такой вот парадокс.
Оглянувшись через плечо, он увидел довольно рослого добермана. Собака подалась корпусом вперёд, многообещающе скалилась и рычала.
-- Пшол!
В ответ Игорь услышал ещё более громкое рычание, и собака начала переминаться передними лапами.
-- Пшол, я сказал!
Он нагнулся, шаря рукой по земле, и уже не обращая внимания на грязь. Должного эффекта его действия на собаку не произвели. Пёс оттолкнулся задними лапами и, прыгнув на Игоря, сбил его с ног. Оба повалились в колючую осеннюю жижу. А затем Игорь ощутил жгучую боль с внешней стороны голени. Он кричал, брыкался ногами, поднимая в воздух бурые брызги, одновременно с этим, пытаясь разжать челюсти зверя. Пару раз он ударил пса ногой по рёбрам, оставил затею разжать пасть и стал бить его кулаками по морде. Собака изуверски замотала головой, не разжимая челюстей. И только после этого Игорь закричал.
И в этот самый момент он услышал чей-то голос.
-- Аркан, нельзя! Нельзя, я сказал!
Собаку как будто стальным прутом протянули вдоль спины. Она тут же отпустила ногу Игоря, взвизгнула и засеменила в сторону. Если бы хвост не был купирован, то она бы точно его поджала.
Игорь приподнялся на четвереньки, и попытался встать на ноги. С трудом, но ему это удалось. Нога ныла, но кость, видимо, осталась цела. Навстречу ему шёл, ступая прямо по грязи, невысокий седой мужчина. Он ещё раз прикрикнул на собаку, и помог пострадавшему перейти улицу. Игорь ступил на асфальтированную дорожку, и оглянулся через плечо. Пёс, как ни в чём не бывало, сидел и дружелюбно смотрел в их сторону.
-- Сука…
-- Садись, – мужчина кивнул на металлическую лавочку.
Игорь сел и смог теперь хорошенько рассмотреть последствия схватки, завершившейся явно не в его пользу. Рана на ноге кровоточила и невыносимо ныла, кожа на костяшках кулаков сбита. В довершение ко всему, одежда была окончательно испорчена.
-- Сука… такого пса нужно на цепи держать, или в наморднике…
-- Не знаю, что на него нашло. Спокойный такой пёс, даром, что доберман.
-- Боится вас… ваша, что ли?
-- Нет, не моя… соседская. И не боится, а слушается. Меня все собаки слушаются.
Мужчина тем временем осмотрел рану и предложил пройти к нему в дом.
-- Далеко? Я ходить… не очень сейчас.
-- Да вот тут, – спаситель указал на калитку местного рая.
Игорь посмотрел на мужчину, потом на дом.
-- Юрий Иванович? Я к вам…. меня Игорь зовут. Я с вами созванивался вчера.
-- Я знаю.
4.
-- Тебе повестка пришла из милиции.
Анна Андреевна была явно не в духе, хотя и улыбалась. Можно было подумать, что она даже рада, что её сына в ментуру вызывают. Видимо, опять с Алёной повздорила. Игорь взял из рук матери повестку.
-- Ужинать будешь?
-- Не знаю, не хочу пока.
-- Чем питаешься, непонятно. Твоя-то не готовит почти…
Игорь ничего не ответил. Развернулся и пошёл в свою с Алёнкой комнату.
«Две хозяйки на кухне…», – мысленно сказал он начало какой-то банальной фразы. Уже закрывая за собой дверь, услышал в спину:
-- Дёрнул же чёрт…
Алёнка и Миша сидели в обнимку на разложенном диване и смотрели по телеку какую-то муть. Мишка, увидев Игоря, подскочил и со всех ног бросился к двери.
-- Папка пришёл!
Уцепился за ногу и поднял на Игоря доверчивые глаза. Игорь присел и запустил руку в карман.
-- Смотри, что я принёс, – достал руку и, не разжимая кулака, протянул Мишке. – Угадай, что там?
Алёна поднялась с дивана, подошла и села рядом с Игорем, прямо на полу. Пока мальчик пытался разжать кулак с сюрпризом, Алёнка положила голову на плечо мужа.
-- Слушай, давай квартиру снимем, или комнату. Я так не могу больше.
-- Алён, ну ты же знаешь, что сейчас никак… на работе, жопа полная, и машина ещё… мне ремонт в пятьсот баксов зарядили.
-- У меня предчувствие нехорошее, Игорь. Сделай что нибудь. Займи, в конце концов.
Мишка, наконец, справился и разжал кулак.
-- Ух, ты! Медаль?
-- Орден – сказал Игорь. – Ну, не совсем орден… значок. Гвардейский.
Сияющий счастьем Мишка ушёл за отгороженную шкафом «детскую», пополнять коллекцию.
-- Ты меня слышишь?
-- Слышу, Алён. Правда, не могу сейчас. Паспорт и права нужно восстанавливать… тоже деньги. Блин, где я их посеял? – соврал Игорь.
В комнате Анны Андреевны хлопнула дверь.
-- Ну вот, можно выбираться на кухню, – безрадостно сказала Алёна. – Ты голодный?
-- Как волк.
-- Идём, я приготовлю. Чего ты хочешь?
-- Тебя.
-- Я серьёзно.
-- И я серьёзно.
***
«Как можно работать, когда вокруг такая удушающая вонь?» – подумал Игорь, переступив порог ментовского отделения. Воняло кислятиной, потом и псиной. В обезьяннике бесновался совсем юный гопник. Двое других, постарше, следили за мухами на потолке, явно игнорируя сокамерника.
-- Отвори, сука! Слыш, старшой? Открой, кому говорят.
Старлей, закинув ноги на рядом стоящий стул, отвечал неохотно. Видимо перепалка длилась всю ночь.
-- Варежку закрой, козёл. А то я тебя закрою. Будешь лбом стены бодать.
Игорь подошёл к старлею и протянул повестку. Тот глянул, не снимая ног со стула.
-- Двадцать второй кабинет. На второй этаж поднимешься, – он махнул рукой, показывая направление, – лестница там… увидишь.
Войдя в кабинет, Игорь сразу узнал стриженого быка с Садового. Только в форме майора милиции. Майор перебирал бумажки на столе, и имел чрезвычайно озабоченный вид. Он мельком взглянул на вошедшего и снова погрузился в работу. Наконец, разложив документы по папкам, мент поднял глаза и кивнул на стул.
-- Присаживайся.
Игорь сел, попробовал развернуться к майору. Мешал стол, а ножки стула были намертво прикручены к полу. Придётся сидеть боком и смотреть на отвратительно покрашенную стену; либо извернуться в уничижительной позе нашкодившего щенка. Игорь предпочёл рассматривать неровности штукатурки.
-- Рассказывай.
-- Что рассказывать? – Игорь пытался говорить твёрдым голосом. Казаться независимым и слегка наглым.
-- Как до жизни такой докатился? – беззлобно ответил майор. Тоном, каким разговаривают со старым знакомым. – Соседи на тебя телеги пишут. Дебоширишь, спать не даёшь. Музыка у тебя по ночам…
-- Какая музыка? Какие соседи? – пришлось повернуться к столу и наглость вместе с независимостью как ветром сдуло.
Майор непонимающе вскинул брови. Затем, наморщил лоб, обозначая титаническую работу головы.
-- Ты кто?
-- Где мой паспорт? – спросил Игорь и вопросительно кивнул. Постарался не сорваться на крик и не потерять чувство собственного достоинства. Получилось на трояк, по пятибалльной шкале.
Майор прищурился, откинулся на спинку стула и вдруг ударил себя ладонью по лбу.
-- То-то я смотрю, портрет знакомый, а вспомнить не могу. Я, вроде, своих всех в лицо знаю.
Игорь смолчал, решив, что свой вопрос он уже задал и теперь нужно дождаться на него ответа. Майор не спешил, пытаясь затянуть паузу. Сделать её вязкой, как гудрон. Дождаться, чтобы она забила трахею, приостановила дыхание и заползла в лёгкие. И когда уже не останется никаких сил сдерживаться, вот тогда подопытный и заговорит. Соловьём запоёт. Но сначала сделает вид, что в горле запершило. И Игорь не выдержал. И закашлял-таки. И запел, сваливаясь на фальцет.
-- Зачем паспорт нужно было забирать? Я же предлагал на месте договориться… ну, виноват. Я же признал…
-- Слушай, любезный, – майор достал из ящика стола паспорт, раскрыл и пробежал глазами по странице, – любезный Игорь Петрович. Ты хоть на минуту представляешь себе, в какое дерьмо ты влез? Ты нам тачку разворотил, когда мы на задержание ехали. Мне только координаты скинули… и тут ты – красава, блять! Да ещё и бухой…
Майор сверкнул глазами и, видя, что Игорь пытается возразить, продолжил:
-- Бухой, бухой… ну, я этого доказывать не собираюсь, сам понимаешь. За каким хреном тебе неприятности? Ну, выпил – с кем не бывает.
-- Да не пил я!
-- Ладно, ладно, не пил. Это всё равно дела не меняет. Я не гаишник, чтоб тебя за пьянку дрючить. Ты мне задание сорвал, понимаешь? А это уже жопа. Плюс – машину служебную раскурочил. Машину, допустим, я восстановлю… а репутацию? Ты не морщись. Если здесь говном воняет, это ещё не значит, что такое понятие, как честь офицера, тут отсутствует? Ни-хе-ра! Короче так, принесёшь мне полторы штуки, и я всё забыл. Паспорт могу прямо сейчас отдать, а документы на машину и права – когда бабки будут.
-- Не много ли, полтора косаря за помятый бампер? – спросил Игорь.
Спросил просто так, мысленно уже согласившись и с суммой, и с условиями. И где то в глубине души понимая, что его разводят как лоха. И ничего он с этим поделать не может. Застыл, как кролик перед удавом и покорно ждёт участи. «А что делать? Ведь этому козлу, доказать, что я был под шафе – как два пальца обоссать, наверняка. Ещё пожалуй скажет, что я ему волыном угрожал или ещё чего… и поверят ему, а не мне».
5.
Анна Андреевна и сама считала себя ведьмой. Немного, совсем чуть-чуть. Ещё в ранней молодости, заметила за собой одну странную особенность: стоит ей подумать о ком-то плохо, и с человеком тут же начинали происходить всевозможные неприятности. Смертельных случаев не было (ещё чего не хватало) а вот руку сломать, или на работе с должности слететь – вполне возможно.
Но справиться с ненавистной невесткой она так и не смогла, как ни старалась. И последняя ворожея со стаканом и монетами, оказалась, скорее всего – шарлатанкой, каких в столице пруд пруди. А сына так жалко… Единственного сына, которого выстрадала и воспитала совершенно одна, без мужа.
И Анна Андреевна решилась на кардинальные меры, раз другие не помогают. Страшно, совестно, но ничего не поделаешь – сына спасать надо. Как иначе? Сам виноват. Нашёл бы девку помоложе, да без прошлого, родила бы ему… чего с чужим то нянчиться? Хотя, и Мишку жалко с другой стороны. Так и рос бы безотцовщиной, как и Игорёк… да вот нашлась добрая душа, пригрела.
Анна Андреевна пометалась какое-то время, ударила по рукам с собственной совестью, да обратилась к подругам: те и присоветовали.
-- Хорошая. Может сделать так, что отвадит навсегда. Правда, берёт немало.
Очередная колдунья оказалась не такой милой и светлой старушкой, как прежняя, зато обещала стопроцентный результат. От Анны Андреевны она потребовала несколько волос с Алёнкиной головы, что нибудь из её одежды и довольно крупную сумму в виде аванса.
Волосы невестки были сняты с расчёски, а деньги с книжки. Алёнкина юбка была просто напросто украдена из шкафа, – «у ней этого барахла и так полно».
Неделю от Анастасии (так звали колдунью) не было ни слуху, ни духу. Наконец, она позвонила и попросила заказчицу приехать в салон. «Смешное название», – подумала Анна Андреевна, – «как в парикмахерской». Ей очень нравились все эти новые (а иногда и хорошо забытые старые) названия: лизинг, офис, ипотека, риэлтор, салон. Смысла многих она не понимала, но любила при случае блеснуть ими перед подругами. Когда в их доме появилась первая микроволновка, Анна Андреевна называла её микровайв, по аналогии с английским написанием. В разговоре с подругами так и говорила, – «поставила в микровайв…»
То, что получила Анна Андреевна из рук Анастасии, поначалу очень её разочаровало. Обычная, тряпичная кукла. Отвратительно скроенная из куска украденной юбки и небрежно простёганная по краю чёрной суровой ниткой. Голова куклы была украшена Алёнкиными волосами. Волос удалось раздобыть не так много, поэтому, кукла напоминала тифозную больную, подстриженную полупьяным парикмахером. Тряпичное тело было разрисовано непонятными Анне Андреевне символами. В комплект к кукле шёл набор длинных игл, наподобие цыганских, но со срезанными ушками, а так же листок с текстом.
-- Что это? – спросила заказчица, со всех сторон рассматривая куклу.
-- Навий.
Услышав незнакомое название, Анна Андреевна испытала чувство, сродни благоговейному трепету. Попробовала иголку пальцем – острая.
-- Осторожнее, Анна…
-- Андреевна, – напомнила заказчица.
-- Я вас прошу. Это не игрушки. Не дай бог, кровь или ещё что нибудь. Будьте очень аккуратны. Слышите меня? Очень.
Говоря это, Анастасия взяла Анну Андреевну за руку и заглянула ей в глаза. Так пронзительно, что та испугалась и аккуратно положила иглу на место.
-- Всё необходимое я уже сделала, осталось провести сам ритуал. Я вам сейчас расскажу. Вы постараетесь запомнить, и сделать всё точно так, как я говорю, хорошо?
Анна Андреевна кивнула.
-- Тут я вам на всякий случай написала на бумажке, что и как нужно сделать, вы потом её обязательно сожгите. Обязательно, слышите?
Заказчица снова кивнула.
Анастасия полушёпотом говорила, а Анна Андреевна слушала, пытаясь не пропустить ни одну деталь. И чем дальше, тем больше ею овладевал страх. Она уже готова была оставить куклу, забыть про деньги и бежать из этого дома, но какая-то упрямая сила удерживала её, заставляла слушать и запоминать.
6.
-- Рассказывай.
Юрий Иванович плюхнулся на мягкий диван в углу, предложив Игорю жёсткий табурет. Игорь присел и огляделся. Пустые стены, ни икон, ни чертей в рамочках. Ничего, что должно быть (по его разумению) в приёмной колдуна. Всё как то уж совсем обыденно. Он уже начинал жалеть, что притащился в такую даль.
-- Да, в общем-то, я и не знаю, стоило ли ехать.
Иваныч пожал плечами.
-- Ну, как скажешь. Посиди, пока нога зудеть не перестанет, и езжай себе с миром. А у меня дел по горло. Чаю будешь?
Игорь достал из кармана тряпичную куклу и швырнул её на стол.
-- Жена нашла. Год назад. На шкафу валялась.
Юрий Иванович недовольно крякнул, поднялся и взял со стола куклу. Повертел в руках.
-- Хорошая работа. Что ещё?
-- Послушайте, я к вам пилил сто семьдесят километров, а вы меня как менеджер среднего звена охаживаете. Хорошая работа! И всё? Это я от вас жду объяснений! Вы же медиум, а не я… или как вас там…
Иваныч даже не обиделся. Пожал плечами. Кинул куклу рядом с собой на диван.
-- А ты чего ждал? «Я к вам с приветом от Вселенского Разума», – ты это хотел от меня услышать, сынок? Ну, извини, у нас тут всё по-простому, без затей. Если есть что сказать – говори.
«Хрен с тобой», – подумал Игорь. – «Зря тащился что ли?»
-- Началось с мелких неприятностей, всего и не упомнишь. Как будто накрыло прям. Из одной задницы вроде выберешься, сразу другая. Бабки как сквозь пальцы утекают: и зарабатываю вроде. А полтора года назад... В общем, мы Мишку похоронили. Непонятно… диагноза официального так и не было, а вскрывать Алёна запретила. Так и жили в непонятке. Ну, это уже потом ясно стало, когда куклу нашли. Я не верил во всю эту чушь.… В общем, Алёнка ушла. Хотя мы и переехали почти сразу. Я мать и не вижу сейчас. Так, по случаю. Я вообще себе не представляю, за что она?! И вообще, что это за хрень?
Игорь махнул рукой в сторону дивана. Юрий Иванович снова взял в руки куклу. Внимательно осмотрел со всех сторон.
-- Ну, направлено не на ребёнка было. Она плохого не хотела, Игорь. Во благо старалась, я так думаю. Направляла в одну сторону, а получилось… то, что получилось. Забирают всегда самого слабого. Иглы должны быть. Иглы привёз?
Игорь достал из кармана свёрток, но уже не стал швырять его на стол. Поднялся, поморщившись от саданувшей в ноге боли и передал иглы Юрию Ивановичу.
-- Ты езжай, Игорь. Никому не говори, где был.
-- И что дальше?
Игорь напустил иронии в голос.
-- Ничего. Забудь.
-- Это всё? Сколько я вам должен?
-- Сколько не жалко.
Не жалко было две штуки. Игорь положил их на стол и вышел не попрощавшись.
Анна Андреевна сгорела буквально за несколько месяцев. Нашли её дома, совсем одну. Телефон не отвечал, хватились только через пару дней. Она сидела в кресле, уже окоченевшая. И никому не нужная.
На похоронах Игорь смотрел на гроб и не узнавал мать. Какая-то высохшая, совершенно чужая старуха. Когда целовали покойницу, Алёна дёрнула его за руку, – не ходи. Да он и не пошёл бы. Страшно вдруг стало.
— vpr
