Зеркало


18+


16 июня, 2011

Почему вы не любите Microsoft?

"А вот скажите мне, заядлые гуру компьютерных технологий, за что вы не любите компанию Microsoft" – спрашивает Дмитрий Митрофанов, заместитель директора по ИТ "Абсолют Банк". Он считает, что тут дело не в багах, синем экране смерти, монополизации отраслевых стандартов офисных приложений и т.д. Это не причины. Это поводы. Корень же русской нелюбви к Microsoft прячется гораздо глубже.

Начну издалека. Когда-то давно компьютер для вас был чем-то сакральным и священным. Его нельзя было купить в магазине (что за пошлость!). Его можно было либо собрать самому, либо купить у тех гуру, которые сами его собрали. А еще, если повезло со знакомыми, можно было получить по блату доступ на кафедру института или НИИ к какому-нибудь компьютерному монстру, клацающему перфокартатами и призывно мерцающему зелеными терминалами. CM-2, M-6000, EC-1030, VAX-11/730, PDP-11.

Чуть позже, уже в век PC XT, никто из вас не знал, зачем он нужен (ну кроме диггера и червяка), но вопрос этот вызывал бурные эмоции по поводу того, что "это же будущее!" Но при этом работали вы в DOSe, а директору какой-нибудь конторы показывали, как классно в Norton можно файлики копировать слева направо и наоборот. Но интерес к вам заканчивался, как только вы предлагали заменить его любимую секретаршу компьютером.

Более продвинутые в бизнес-сознании рассказывали про Clipper (DBase) и про то, как здорово хранить всю номенклатуру его товаров в компьютере.

А вечерами вы из-под Кнута изучали сортировку методом пузырька, писали на Assembler и радовались, когда удавалось уменьшить объем загружаемого в память модуля на 7 Кбайт за счет более оптимального использования подпрограмм и передаваемых параметров. А свой графический курсор в текстовом режиме DOSа помните? (всплакнул)

У каждого была своя методика построения интерфейсов, свои библиотеки, своя скорость разработки ассемблерных интерфейсов для баз и базенок, которые вы клепали заказчикам.

А от этой скорости вы могли запрашивать большую цену, так как вы были профессионалами. И заказчик был рад компенсировать скорость деньгами, так как для него компьютер – как сейчас, так и был тогда – всего лишь способ увеличить свою прибыль посредством уменьшения издержек.

Так вот тогда компанию Microsoft, которая выпускала DOS, не просто любили, а еще и беспримерно уважали, так как она позволяла вам почувствовать себя носителями сакрального знания. Людьми, которые знают нечто такое, что выделяет их из общей толпы. Вы были программистами.

А потом MS подложил свинью. Он выпустил Windows, который не только пустил прахом все ваши многолетние наработки интерфейсов, но и позволил зеленым шелкоперам, которые только-только компьютер в институте увидели, конкурировать с вами по скорости разработки и, как следствие, получить доступ к деньгам заказчика.

Потом пришли объектно-ориентированные языки и бизнес-лексика, от которой у вас воротило скулы в тоске, и вы начали понимать, что ощущение вашей уникальности растворилось в появлении новой промышленной индустрии программирования, в которой программисту отводилась роль тупого работяги на конвейере. Получил ТЗ, выдал результат, получил деньги, получил новое ТЗ, выдал результат и т.д.

Вы еще по привычке рассуждали об эффективности кода, методах подхода к оптимизации программной реализации, но вам уже не внимали как ранее, а выслушав, молча выдавали новое ТЗ, которое молодые студенты рядом с вами выполняли зачастую быстрее, чем вы, так как не тратили лишних мозговых усилий на оптимизацию. Поэтому их код получался чудовищным по качеству и размеру, но ошибок в нем было ровно столько же, сколько и у Вас (а иногда и меньше, чего греха таить), а скорость разработки превышала вашу.

Вы помните свой первый скандал с начальством, когда узнали, что молодой и зеленый получил в день зарплаты больше вас, уникального профессионала с обширным кругозором и знанием всех без исключения технологий? Или уже забыли?

Вот именно тогда вы и начали говорить, что во всем этом виноват MS, так как он поощряет бездарное программирование, не требует оптимизации, сам Windows написан не на Assembler, а "О, Боже, на С++!", и о какой эффективности кода можно говорить в таком случае. И вообще, это сговор производителей железа и ПО. Типа Microsoft получает отчисления от производителей железа за то, что делает каждую свою следующую версию более громоздкой и медленной для того, чтобы увеличить продажи новых более мощных компьютеров.

"А вы знаете, что они вставляют дополнительные NOPы в циклы для замедления работы операционки"

Горечь в словах и мыслях, сводящаяся к тому, что если бы не MS, то все было бы по другому, что это именно она, Microsoft, является осью зла, и некоторое количество желторотых студентов, которые слушают ваши рассказы и с младых ногтей учатся понимать, что такое хорошо и что такое плохо.

Просто мы здесь, в России, как всегда пошли другим путем. Если для всего мира компьютеры были просто частью бизнеса, помогающего зарабатывать деньги, то для нас, постсоветских инженеров, компьютер стал божеством, позволяющим своим адептам на фоне общей разрухи выделиться из серой массы и обеспечить вполне приемлемую жизнь себе и своим близким.

А когда пришел настоящий бизнес, божок был свергнут с пьедестала, как всегда оставив после себя горечь обманутой веры. И так случилось, что связали мы это с именем всемирного зла. С именем Microsoft.

А кто–то из нас рискнул начать все сначала, получив по FIDO свой первый дистрибутив UNIX и впадая в телячий восторг при виде компиляции GNU-проекта с одновременным форматированием дискеты. И это немудрящее по своей простоте действие находило в нас новую точку опоры для священной войны с предавшим нас бывшим

другом.

Но некую иронию ситуации я вижу еще и в том, что довольно большая часть обманутых в вере уехала на Запад, не найдя для себя здесь возможностей для реализации своего духа. Там их, конечно, обломала среда, но они привезли с собой такую искреннюю горечь и обиду попранных в вере, что не поверить им было нельзя. Они стали своеобразными антиевангелистами для Microsoft. И думаю, что много неокрепших душ от компьютерной индустрии позаимствовали неприязнь к господину Гейтсу именно у ярких, вдохновенных и эмоциональных талантливых эмигрантов, которые вложили в свои проповеди всю обиду на жизнь, на нереализованность, на никому не нужное их высшее образование и блестящее знание регистров процессора 8086.

Билл Гейтс, наверное, до сих пор не понимает, что он пострадал за веру, любовь и Отечество. Наше с вами Отечество. За наш СССР, нашу Родину.

Дмитрий Митрофанов, заместитель директора по ИТ "Абсолют Банк"

Posted by at        
« Туды | Навигация | Сюды »






Советуем так же посмотреть





Комментарии
зшщ
16.06.11 16:11

Мы просто не умеем его готовить!

 
Клоп
16.06.11 16:12
"зшщ" писал:
Мы просто не умеем его готовить!
Ога и с чем иво идят...
 
Свиблово
16.06.11 16:13

Вопрос: А вы знаете, что есть натощак вредно?

Ответ:
Я знаю. Но от этой привычки мне уже не избавиться...

 
зшщ
16.06.11 16:16

Дмитрий Митрофанов - редкий далпаёп.

 
Egoritch
16.06.11 16:16

Неисключено

 
Планктон
16.06.11 16:22

М. Веллер "Легенда о морском параде"

И была же, была Великая Империя, алели стяги в громе оркестров, чеканили шаг парадные коробки по брусчатым площадям, и гордость державной мощью вздымалась в гражданах! И под эти торжественные даты Первого мая и Седьмого ноября входил в Неву на военно-морской парад праздничный ордер Балтфлота. Боевые корабли, выдраенные до грозного сияния, вставали меж набережных на бочки, расцвечивались гирляндами флагов, и нарядные ленинградцы ходили любоваться этим зрелищем.Возглавлял морской парад, по традиции, крейсер «Киров». Как любимец города и флагман флота. Флагманом он стал после того, как немцы утопили линкор «Марат», бывший «Двенадцать апостолов». Он вставал на почетном месте, перед Дворцовым мостом, у Адмиралтейства, и всем его было хорошо видно.Так вот, как-то вскоре после войны, в сорок седьмом году, собираясь уже на парад, крейсер «Киров» напоролся в Финском заливе на невытраленную мину. Мин этих мы там в войну напихали, как клецок, и плавали они еще долго; так что ничего удивительного. Получил он здоровенную дыру в скуле, и его кое-как отволокли в Кронштадт, в док. Сигнальщиков, начальство и всю вахту жестоко вздрючили, а особисты забегали и стали шить дело: чья это диверсия – оставить Ленинград на революционный праздник без любимца флота?Флотское командование уже ощупывало, на месте ли погоны и головы. Сталин недоверчиво относился к случайностям и недолюбливал их. Пахло крупными оргвыводами.И последовало естественное решение. У «Кирова» на Балтике был систер-шип, однотипный крейсер «Свердлов». Так пусть «Свердлов» и участвует в параде. Для разнообразия. Политически тоже выдержано – имена равного калибра. Какая, собственно, разница. Как будто так и было задумано.А «Свердлов» в это время спокойно стоял под Кенигсбергом, уже переименованным в Калининград, в ремонте. Машины разобраны, хозяйство раскурочено, ободрано, половина морячков в береговых мастерских, ковыряются себе потихоньку. По субботам в увольнение на танцы ходят. И не ждут от жизни ничего худого.И тут командир получает шифровку: срочно сниматься и полным ходом идти в Ленинград, с тем чтобы в ночь накануне праздника войти в Неву и занять место во главе парадного ордера. Исполнять.Командир в панике радирует в Кронштадт: что, как, почему, а где же «Киров»? Вы там партийных деятелей не перепутали? Ответ: не твое дело. Приказ понятен?Так я же в ремонте!! – Ремонт прервать. После парада вернешься и доремонтируешься. – Да крейсер же к черту разобран на части!! – Сколько надо времени, чтоб быстро собраться и выйти? – Минимум две недели. – В общем, так. Невыполнение приказа? Погоны жмут, жизнь наскучила? А... Ждем тебя, голубчик.И начинается дикий хапарай в темпе чечетки. Срочно заводят на место механизмы главных машин. Приклепывают снятые листы обшивки. Командир принимает решение: начинать движение самым малым на одной вспомогательной, ее сейчас кончат приводить в порядок, а уже на ходу, двадцать четыре часа в сутки, силами команды, спешно доделывать все остальное. Всем БЧ через полчаса представить графики завершения работ.БЧ воют в семьсот глоток, и вой этот вызывает в гавани дрожь и мысль о матросском бунте, именно том самом, бессмысленном и беспощадном: успеть никак невозможно! Командир уведомляет командиров БЧ об ответственности за бунт на борту, и через час получает графики. Согласно тем графикам лап у матроса шесть, и растут они вместо брюха, потому что жрать до Ленинграда будет некогда и нечего, коки и вся камбузная команда тоже будут круглые сутки завершать последствия ремонта. – Отлично; не жрешь – быстрей крутиться будешь.И тут вспоминают: а красить-то, красить когда?! Ведь ободрано все до металла!!! Командир – старпому: сука!!! Помполит – боцману: вредим понемногу?.. Боцман: в господа бога морскую мать. – Через час отходим!!! – Боцман: есть.За пять минут до отхода, командир голос сорвал, вопя по телефонам, является старпом – доклад: задача выполнена. Командир: гигант! как? Помполит: ну то-то же. Старпом: так и так, сводная бригада маляров береговой базы на стенке построена. Пока мы на ходу все доделаем, они все и покрасят, в лучшем виде. Приказ – принимать на борт?Командир хлопает старпома по плечу, жмет руку помполиту, утирает лоб рукавом, смотрит на часы и закуривает:– Машине – готовность к оборотам. Приготовиться к отдаче швартовых. Рабочих – на борт.Старпом говорит:– Может быть, взглянете?– Чего глядеть-то.А снаружи раздается какой-то странный шум.Командир смотрит в лицо старпому и выходит на крыло мостика.Вся команда, побросав дела, сбилась вдоль борта. Свистит, прыгает и машет руками.А на стенке колеблется строй малярш. И делает матросикам глазки.Папироса из командирского рта падает на палубу, плавно кувыркаясь и рассыпая искры, а сам он покачивается и хватается за поручни:– Эт-то что...Старпом каменеет лицом и гаркает боцману:– Это что?!Боцман рыкает строю:– Смир-рна! – и, бросив руку к виску, рапортует: – Сводная бригада маляров в составе двухсот человек к ремонту-походу готова!Малярши смыкают бедра, выпячивают груди, округляют глазки и подтверждают русалочьим хором:– Ой готова!..Матросики по борту мечут пену в экстазе и жестами всячески дают понять, что они приветствуют малярную готовность и, со своей стороны, также безмерно готовы.Командир говорит:– Ну!.. – и закуривает папиросу не тем концом. – Ну!.. – говорит. – Да!..Помполит говорит:– Морально-политическое состояние экипажа! – А у самого зрачки по блюдцу, и плещется в тех блюдцах то, о чем вслух не говорят.А старпом почему-то изгибается буквой зю, и распрямляться не хочет. И краснеет.А рация в рубке верещит: «Доложить готовность к отходу!»– Готовность что надо, – мрачно говорит командир, сжевывая папиросный табак.А боцман снизу – старорежимным оборотом:– Прикажете грузить?Командир машет рукой, как Пугачев виселице, и – обреченно:– Принять на борт. Построить на полубаке к инструктажу.И малярши радостной толпой валят по трапу, а морячки беснуются и в воздух чепчики бросают, и загнать их по местам нет никакой возможности.– Команде по местам стоять!!! – вопит командир. – Отдать носовой!!!Потому что никакого времени что бы то ни было изменить уже не остается. В качестве альтернативы – исключительно трибунал; а перед такой альтернативой человеку свойственно нервничать.И раздолбанный крейсер тихо-тихо отваливает от стенки, а малярши выстраиваются на полубаке в четыре шеренги, теснясь выпуклостями, и со смешочками «По порядку номеров – рас-считайсь!» рассчитываются, причем счет никак не сходится, и с четвертого раза их оказывается сто семьдесят две, хотя в первый раз получилось сто девяносто три.Боцман таращится преданно и предъявляет в доказательство список личного состава на двести персон. Персоны резвятся, и становится их на глазах все меньше, и это удивительное явление не поддается никакому научному истолкованию.Болельщики счастливо – боцману:– Да кто ж по головам-то! Весом нетто надо было принимать – без упаковки!Командир вышагивает – инструктирует кратко:– Крейсер первого ранга! Дисциплина! Правительственный приказ! – Замедляет шаг: – Как звать? Не ты, вот ты! Назначаешься старшей! Вестовой – препроводить в салон. Боцман! – разбить по командам, назначить ответственных, раздать краску и инструмент, поставить задачи! Через полчаса доложить исполнение – проверю лично! Приступать.И поднимается на мостик.И под приветственный свист со всех кораблей они медленно ползут к выходу из гавани.Командир переминается, смотрит на створы, на карту, на часы, и старпому говорит:– Ну что же, – говорит, – Петр Николаевич. Вы капитан второго ранга, опыт большой, пора уже и самостоятельно на корабль аттестовываться. Так что давайте, командуйте выход в море. На румбе там восемьдесят шесть, да вы и сами все знаете, ходили. А я пока спущусь вниз: посмотрю лично, что там у нас делается. А то, сами понимаете...И, манкируя таким образом святой и неотъемлемой обязанностью командиру на входе и выходе из порта присутствовать на мостике лично, он спускается в низы. И больше командира никто нигде не видит.А старпом смотрит мечтательно в морское пространство, принимает опять позу буквой зю, шепчет что-то беззвучно и звонит второму штурману:– Поднимитесь-ка, – говорит, – на мостик.– Ну что, – говорит он ему, – товарищ капитан третьего ранга. Я ухожу скоро на командование, корабль получаю, вот после перехода сразу аттестуюсь. А вам расти тоже пора, засиделись во вторых, а ведь вы как штурман не слабее меня, и командирский навык есть, не отнекивайтесь; грамотный судоводитель, перспективный офицер. Дел у нас сейчас, как вы знаете, невпроворот, и все у старпома на горбу висит, так что примите мое доверие, давайте: из гавани мы уже почти вышли, курс проложен – покомандуйте пару часиков, пока я по хозяйству побегаю, разгону всем дам и хвоста накручу. Тем более, – напоминает со значением, – ситуация на борту, можно сказать, нештатная, тут глаз да глаз нужен.И с видом сверх меры озабоченного работяги-страдальца старпом покидает мостик; и больше его тоже никто нигде никогда не видит....И вот на третьи сутки командир звонит из своей каюты на мостик: как там дела? где местонахождение, что на траверзе, скоро ли подходим? И с мостика ему никто не отвечает. Он немного удивляется, дует в телефон и звонит в штурманскую рубку. И там ему тоже никто не отвечает. Звонит старпому – молчание. Он в машину звонит! корабль-то на ходу, в иллюминатор видно! А вот вам – из машины тоже никаких признаков жизни.Командир синеет, звереет и звонит вестового. И – нет же ему вестового!А из алькова командирского, из койки, с сонной нежностью спрашивают:– Что ты переживаешь, котик? Что-нибудь случилось?..Котик издает свирепое рычание, с треском влезает в китель.– Ко-отик! куда ты? а штаны?..Командир смотрит в зеркало на помятейшую рожу с черными тенями вокруг глаз и хватается за бритву.– Да и что ж это ты так переживаешь? – ласково утешает его из простынь наикрасивейшая малярша, и назначенная за свои выдающиеся достоинства старшей и приглашенная, так сказать, по чину. – У вас ведь еще такая уйма народу на корабле, если чтовдруг и случилось бы – так найдется кому присмотреть.Командир в гневе сулит наикрасивейшей малярше то, что она уже и так получила в избытке, и, распространяя свежевыбритое сияние, панику и жажду расправы вплоть до повешения на реях, бежит на мостик.При виде его полупрозрачная фигура на штурвале издает тихий стон и начинает оседать, цепляясь за рукоятки.– Вахтенный помощник!!! – гремит командир.А вот ни фига-то никакого вахтенного помощника. Равно как и прочих. Командир перехватывает штурвал, удерживая крейсер на курсе, а матрос-рулевой, хилый первогодок, норовит провалиться в обморок.– Доложить!! где!! штурман!! старший!!А рулевой вытирает слезы и слабо лепечет:– Товарищ капитан... первого ранга... третьи сутки без смены... не ел... пить... гальюн ведь... заснуть боялся... – и тут же на палубе вырубается: засыпает.Командир ему твердою рукой – в ухо:– Стоять! Держать курс! Трибунал! Расстрел! Еще пятнадцать минут! Отпуск! В отпуск поедешь! – И прыгает к телефону.При слове «отпуск» матрос оживает и встает к штурвалу.Командир беседует с телефоном. Телефон разговаривать с ним не хочет. Молчит телефон.Он несется к старпому и дубасит в дверь. Ничего ему дверь на это не отвечает: не открывается. Несется в машину! Задраена машина на все задрайки, и не подает никаких признаков жизни.Кубрики задраены, башни и снарядные погреба, задраена кают-компания, и даже радиорубка тоже задраена. И задраена дверь этой сволочи помполита. И малым ходом движется по тихой штилевой Балтике эдакий Летучий Голландец «Свердлов», без единого человека где бы то ни было.И только с мостика душераздирающе стонет рулевой, подвешенный на волоске меж отпуском и трибуналом, истощив все силы за двое суток исполнения долга, в то время как прочие истощили их за тот же период, исполняя удовольствие... Да мечется в лабиринтах броневого корпуса чисто выбритый, осунувшийся и осатаневший командир, матерясь во всех святых и грохоча каблуками и рукоятью пистолета во все люки и переборки. Но никто не откликается на тот стук, словно вымерли потерпевшие бедствие моряки, опоздало спасение, и напрасно старушка ждет сына домой.В кошмаре и раже командир стал делить количество патронов в обойме на численность экипажа, и получил бесконечно малую дробь, не соответствующую решениям задачи.Он прет в боевую рубку, и врубает ревун боевой тревоги, и объявляет по громкой трансляции всем стоять по боевому расписанию, настал их последний час. И таким левитановским голосом он это объявляет, что матросик на руле окончательно падает в обморок. Крейсер тихо скатывается в циркуляцию. Команда, очевидно, в свой последний час спешит пожить – не показывается. И только вдруг оживает связь: машина докладывает.Слабым таким загробным голосом докладывает:– Товарищ командир... Третьи сутки на вахте... один... Сил нет... прошу помощи...– Кто в машине?! Где стармех?! Где вахтенный механик?!– Матрос-моторист Иванов. Все кто где... мне приказали... обещали сменить, значит... если я, то и мне... Что случилось у нас?– Пожар во втором снарядном погребе!!! – орет командир по трансляции и врубает пожарную тревогу. – Давай, орлы, сейчас на воздух взлетим!!! Пробоина в котельном отделении!!! Водяная тревога!!! Тонем же на хрен!!! – взывает неуставным образом.И тогда повсюду начинают лязгать задрайки и хлопать люки и двери и раздается истошный женский визг. И на палубу прут изо всех щелей и дыр полуодетые, четвертьодетые и вовсе неодетые малярши и начинают бегать и визжать, а через них валят напролом, застегиваясь на ходу, бодрые матросы – расхватывают багры и огнетушители, раскатывают шланги и брезенты.– Старпома на мостик!!! – орет командир. – Командиров БЧ на мостик!И когда они, застегнутые не на те пуговицы и с развязанными шнурками, вскарабкиваются пред его очи, дрожа и потея как от сознания преступной своей греховности, так и от оной греховности последствий, — Пловучий бордель, – зловеще цедит командир... – А-а-а... из крейсера первого ранга – бардак?.. Что... товарищи офицеры!!! моральный облик!!! несовместимый! из кадров! к трепаной матери! без пенсии! под трибунал! за яйца! – Волчьим оскалом – щелк:– Штурман!– Так точно! – хором рубят штурмана.– Местонахождение! Что на румбе?! И дает отбой тревогам:– Баб – всех – в носовой кубрик! на задрайку! часового! найду где – своей рукой! за борт! расстреляю!Выясняется, что тем временем на траверзе рядом – Рига. Командир приказывает менять курс на нее и шлепать в Ригу.И через пару часов страшный, как после атомной войны, «Свердлов» своим малым инвалидским ходом вваливается в порт и просит приготовиться к приему двухсот ремонтных рабочих.Командир связывается с военным комендантом – убеждает обеспечить уж их доставку домой, в Кенигсберг. Да нет, дисциплинированные; выполняли срочное задание...Выполнивших срочное задание малярш снова выстраивают на полубаке, но уже под бдительной охраной, и командир принимается лично пересчитывать их по взлохмаченным головам. Может, если б он их по другим местам считал, то и результат получился бы другой, а так у него получилось девяносто семь.– Или через пять минут я сосчитаю до двухсот, – говорит обозленный своими арифметическими успехами командир старпому, – или через пять минут на крейсере открывается вакансия старшего помощника. Тебя в школе устному счету не учили? так получишь прокурора в репетиторы.И бедных малярш, размягченных и осоловевших от военно-морского гостеприимства, извлекают из таких мест корабля, по сравнению с которыми шляпа фокусника – удобное и просторное жилище: из шкапчиков, закутков, рундуков, шлюпочных тентов, вентиляционных шахт, топливных цистерн и водяных емкостей. И через полчаса их сто пятьдесят шесть.Старпом плачет и клянется верностью присяге.– Боцман, – осведомляется командир, – ты на Колыме баржой не заведовал? Аттестую!!И боцман, скрежеща зубами, буквально шкрябкой продирает все закоулки корабля, и малярш набирается сто девяносто три.– Ладно, хрен с ним, – примирительно останавливает командир, тем более что из недостающих семи одна, самая качественная, спит у него в каюте. – Время не позволяет дольше. Сгружай на фиг, .........!«Свердлов» швартуется к стенке, спускает трап, и опечаленные малярши ссыпаются на берег, рассылая воздушные поцелуи и выкрикивая имена и адреса. Вслед за чем крейсер незамедлительно отваливает – продолжать свой многотрудный поход.Объем незавершенных работ и оставшееся время друг другу соответствует, как комбайн – полевой незабудке. Командир принимает решение сосредоточить все усилия на категорически необходимом. Первое: кончить сборку главной машины, в Неву-то с ее фарватером и течением на вспомогаче не очень зайдешь. И второе: полностью произвести наружную окраску, без чего ужасный внешний вид любимца флота может быть не одобрен командованием.И вот шлепает крейсер самым малым, а на мачтах, трубах, за бортом болтаются в люльках матросики и спешно шаровой краской накатывают красоту на родной корабль. Весело работают! перемигиваются и кисти роняют.И кое-как, командир на грани инфаркта, они действительно под обрез успевают, и на исходе предпраздничной ночи проходят Кронштадт, входят на рассвете в Неву, и обнаруживается, что буксиров для их встречи и проводки, конечно, нет. Как обычно на флоте, одной службе не полагается знать планы другой, и коли доподлинно известно, что «Киров» подорвался и в параде не участвует, то с чего бы портовой службе слать ему буксиры. А о геройском подвиге «Свердлова» ее не информировали. И «Свердлов» самостоятельно вползает в Неву, проходит мост лейтенанта Шмидта... а это совсем не так просто – тяжелому крейсеру в реке своим ходом протискиваться к стоянке и вставать на бочки. Течение сильное, фарватер узкий, места мало, осадка приличная – того и гляди сядешь на мель, подразвернет тебя поперек течения, и – сушите весла и сухари, товарищ командир. И командир, в мокром насквозь кителе, отравленный бессонницей и никотином бесчисленных папирос, заводит-таки крейсер на место! А сверху сигнальщик торжественно поет, что у ступеней Адмиралтейства стоит, судя по вымпелу, катер командующего флотом, и сам командующий, горя наградами и галунами парадной адмиральской формы, наблюдает эволюции своего дубль-флагмана. «Свердлов» замирает точно в предназначенной ему позиции, напротив Адмиралтейства, и начинает постановку на бочки. И тут до всех доходит, что бочек никаких нет. По той же причине – раз нет «Кирова», значит, не нужны ему здесь и бочки, а насчет приказа «Свердлову» на срочный переход – не портовой службы это собачье дело, им об этом знать раньше времени, вроде, и по штату не полагается. Короче – не к чему швартоваться. Командир поминает, что покойница-мама еще в детстве не велела ему приближаться к воде. И, естественно, приказывает отдавать носовые якоря. А это маневр не простой: надо зайти выше по течению, до самого Дворцового моста, стравить якоря и тихо сползать вниз по течению, пока якоря возьмутся за грунт, и чтоб точно угадать место, где они уже будут держать. И из-под командирской фуражки валит пар. А адмиральский катер тем временем, не дожидаясь окончания всех этих пертурбаций, срывается пулей с места, красивой пенной дугой подлетает и притирается к борту, ухарь-баковый придерживает багром, вахтенный горланит: – Адмиральский трап подать! —и адмиральский трап с четкостью опускается до палубы катера. И адмирал со свитой восходит на крейсер, под полагающиеся ему по должности пять свистков и чеканный рапорт дежурного офицера.Адмирал следует на мостик, который командир до окончания постановки на якоря покидать не должен, с удовольствием наблюдает за последними распоряжениями, оценивает распаренный вид командира, благосклонно принимает рапорт и жмет руку:– Молодец! Службу знаешь! Ну что – успел? то-то. Благодарю!

Командир тянется и цветет, и открывает рот, чтоб лихо отрубить: «Служу Советскому Союзу!» Но вместо этих молодецких слов вдруг раздается взрыв отчаянного мата.Адмирал поднимает брови. Командир глюкает кадыком. Свита изображает скульптурную группу «Адмирал Ушаков приказывает казнить турецкого пашу».– Кх-м, – говорит адмирал, заминая неловкость; что ж, соленое слово у лихих моряков, да по запарке – ничего... бывает.– Служу Советскому Союзу, – сообщает, наконец, командир.– Пришлось попотеть? – поощрительно улыбается адмирал.И в ответ опять – залп убийственной брани.Адмирал злобно смотрит на командира. Командир четвертует взглядом старпома. Старпом издает змеиный шип на помполита. У помполита выражение как у палача, да угодившего вдруг на собственную казнь.Матюги сотрясают воздух вновь, но уже тише. А над рассветной Невой, над водной гладью, меж гранитных набережных и стен пустого города, разносится непотребный звук с замечательной отчетливостью. И эхо поигрывает, как на вокзале.Адмирал вертит головой, и все вертят, не понимая и желая выяснить, откуда же исходит это кощунственное безобразие.И обращают внимание, что вниз по течению медленно сплывает какое-то большое белое пятно. А в середине этого пятна иногда появляется маленькая черная точка. И устанавливают такую закономерность, что именно тогда, когда эта точка появляется, возникает очередной букет дикого мата.– Сигнальщик! – срывается с последней гайки в истерику командир. – Вахтенный!!! Шлюпку! Катер! Определить! Утопить!!!Шлепают катер, в него прыгает команда, мчатся туда, а с мостика разглядывают в бинокли и обмениваются замечаниями, пари держат.Катер влетает в это пятно, оказывающееся белой масляной краской. Из краски выныривает голова, разевает пасть и бешено матерится. Булькает, и скрывается обратно.При следующем появлении голову хватают и тянут. И определяют, что голова принадлежит матросу с крейсера. Причем вытягивается из воды матрос с большим трудом, потому что к ноге у него намертво привязано ведро. Вот это ведро, естественно, тащило его течением на дно. А когда ему удавалось на две секунды вынырнуть, он и вопил, требуя спасения в самых кратких энергических выражениях.Оказалось, что матрос сидел за бортом верхом на лапе якоря и срочно докрашивал ее острие в белый цвет. И когда якорь отдали, пошел и он. Забыли матроса предупредить, не до того! красить-то его послал один начальник, а командовал отдачей якоря совсем другой. Ведро же ему надежным узлом привязал за ногу боцман, чтоб, сволочь, не утопил казенное имущество ни при каких обстоятельствах.Командир, пред адмиральским ледяным презрением, из-за такой ерунды обгадилась самая концовка блестящая такой многотрудной операции – хрипом и рыком вздергивает на мостик боцмана:– А тебе, – отмеряет, – твой матрос?! – десять суток гауптвахты!!Несчастный боцман тянется по стойке смирно и не может удержаться от непроизвольного, этого извечного вопля:– За что!.. товарищ командир!На что следует ядовитый ответ:– А за несоблюдение техники безопасности. Потому что, согласно правилам техники безопасности, при работе за бортом матрос должен быть быть к лапе якоря принайтовлен... надежно... шкер-ти-ком!

 
зшщ
16.06.11 16:29

Не, Дмитрий Митрофанов по сравнению с Планктоном - светочь интеллекта!

 
nikolai
16.06.11 16:30

Ну все это проходили и что.
Всему свое время.
Кнут если помнишь, братан, назывался "Искусство программирования", а никакая книга больше не называлась исскуством, так чего ты мечешь бисер. Исскуство осталось невзирая на Билла, а вот программирование изменилось, в нем таперича исскуство не нужно. Как говорится :Start Balr Using братан. Если допущен был к Assembleru.
карту купи.
Dот посмотришь на 8ю винду и совсем плохо тебе станет, потому что, там уже и программисты не нужны, нужны кодировщики HTML грубо говоря .
ВСему свое время, а карту купи....

 
Organizm
16.06.11 16:48

Жаль что ДМ так и не понял, что M$ в большей части ненавидят (да имено ненавидят а не ругают и матюгают) те кто кросплатфоремнный специалист, кто имет опыт и возможность (а зачастую и обязаность) работать в нескольких системах, и ненавидят за разилчные "особенности" продуктов дяди Билла, ненавидят, как запах мочив общественой уборной, который просто есть, и от которого никуда не деться...

 
Планктон
16.06.11 16:53
"зшщ" писал:
Не, Дмитрий Митрофанов по сравнению с Планктоном - светочь интеллекта!
Ты прочитай сначала! Охуенный рассказик!
 
sashka
16.06.11 20:34

Да вот не прав Дмитрий Митрофанов...а я к прогерству (тем более за деньги) имею очень маленькое отношение....
M$ ненавидят именно за "уникальность" и монополию... (а не за баги) ИМХО

 
sashka
16.06.11 20:35
"Egoritch" писал:
Неисключено
дохуя буков у тебя. нечитал.
 
Willy
17.06.11 02:35

В 2000-2001 году Intel+Rambus начали патентную войну против производителей DDR. А Microsoft - против Linux.
В результате сначала встали разработки и продажи новых компьютеров и паралельно разработки и продажи программ для них.
Люди пытались переметнуться на разработку специальных устройств (web-камеры, медиацентры, и т.д), но неопределенность с Linux похерила проекты.
Компании разорились. Целое поколение толковых разработчиков выгнали на улицу. Многие так и не смогли вернуться в профессию.
После Win XP, выпущенный в 2002 года Microsoft успокоился. Семь лет в отсутствии конкуренции пилили Windows 7, который появился лишь в 2009 г.
Ненавижу Microsoft!

 
asd
17.06.11 03:02

неправильно. нелюбовь к майкрософту появилась когда программы для пц начали стоить денег и их стало нужно покупать вместо того, чтоб просто скопировать с дискеты у приятеля.

 
wDog
17.06.11 10:35

майкрософт... виндоуз... слова знакомые, но много умных букафф. вообще ниасилил :-(

 
оболтус
18.06.11 00:43

вилли гейц - тормоз прогресса, жалко что алфавит не запатентовал

 
BOXP
20.06.11 15:35

Все мною пройдено. И DOS и ЕС и библы на ассемблере. Но вот особой ненависти к мелкомягким никогда не испытывал. Просто это то, с чем я работаю, бывают глюки, косяки, и не факт что МС-овские, сам прямотой рук не отличаюсь, но настраивая киску или сервер под убунтой или там фрибздой, кляну их создателей не меньше. Опять же, безотносительно реальности, просто надо же кого-то ругать за собственные кривые ручки :-)
З.Ы. А Clipper и dbase не стоит путать, первое - коммерческая разработка конкретной компании а вторем, ЕМНИП, открытый стандарт.

 


Последние посты:

Глаза в глаза
Сленг меняется каждую пару-тройку лет, мат - вечен
Девушка дня
Итоги дня
Айтишник и деньги
Женщина решила заставить мужа зачать ребенка с ее подругой естественным путем
Беременный срам
Брюнетки
Тихий час
Губастая


Случайные посты:

В твиттере своя атмосфера
Девушка дня
Почему я люблю первое сентября
Вопрос
Ферма, виноватая во всех возможных грехах⁠⁠
В Новосибирске дамочка на прадике эффектно врезалась в машину ДПС
Драка подушками теперь профессиональный вид спорта
Визитка
Парад на Красной площади 9 мая 1985 года
Лето - это рай