У нас на работе кто-то забыл в микроволновке чебурек, это целая детективная история. Вахтер тетя Тома ходит по коридорам, зычный клич летит впереди нее:
— Кто оставил чебурек в микроволновке? Кто оставил чебурек?.. Хозяин чебурека, откликнитесь!
Другой, менее честный человек, давно съел бы чебурек лично, и ни одна косточка не встала бы ему поперек горла. Тетя Тома не такая, она стремится свести заблудший чебурек с чебурековладельцем во что бы то ни стало. В стране двадцать лет как демократия, тетя Тома не для того терпела все невзгоды этого трудного времени, чтобы теперь попирать такие демократические ценности, как частная собственность. Где-то в недрах организации сидит печальный человек, быть может, скучает по пропавшему чебуреку, мучительно пытается вспомнить, где их пути разошлись. Возможно, даже пишет объявление, чтобы расклеить по всему зданию: «Пропал чебурек, окрас коричневый, отзывается на кличку Тузик. Был одет в полиэтиленовый пакет, нашедшему гарантировано вознаграждение».
Тетя Тома взяла на себя миссию найти хозяина и навести его на след пропавшего чебурека. Владелец до сих пор не обнаружился, перед глазами встает печальная картина. Может, человеку стало плохо, его увезла скорая. Может, сейчас врачи откачивают его, а он даже попросить никого не может, чтобы позаботились о его чебуреке. В Японии был песик Хатико, он ждал умершего хозяина 10 лет, каждый день приходил встречать его на станцию, ему потом поставили памятник. Теперь влюбленные назначают рядом с этим памятником свидания. Юный японец пишет своей возлюбленной японке СМСку с иероглифами: «встреча», «вокзал», «собака», и она понимает его с полу-иероглифа. Хатико был очень терпеливым и преданным псом, интересно, сколько продержится чебурек.
По-моему, чебурек лежит в микроволновке уже со вчерашнего дня, по крайней мере, тетя Тома ходит с самого утра. Если чебуреку хватит преданности хотя бы на год-полтора, ему тоже можно будет поставить бронзовый памятник, справа от микроволновки как раз есть свободное место. Чем мы хуже японцев? Тоже будем назначать встречи своим любимым, будем писать им: «Встретимся в десять под чебуреком, люблю, твой зайчик».
У чебурека есть все шансы стать новым Хатико, у нас никто не тронет чужое без спроса. Вот у моей знакомой, Светы, на работе нельзя оставить без присмотра съестные припасы, обязательно найдется кто-нибудь, кто их экспроприирует и съест. Все, что обнаруживается у них в корпоративном холодильнике, по умолчанию считается собственностью нашедшего. Это раньше, в советские времена, нашедший клад счастливчик получал с него двадцать пять процентов, а теперь по закону все можно захапать себе, и если съедобно — сожрать. У них в конторе бывает так: принесешь утром шмат сала, а в обед сунешься в холодильник — там ничего нет, даже шкурок. Только в этот момент и понимаешь, почему Виктор Петрович ходил с утра по кабинетам и спрашивал, нет ли у кого случайно хлебушка.
У нас не так, у нас можно оставить продукт хоть на неделю, никто к нему не притронется. Я помню, кто-то однажды забыл в нашем холодильнике кусочек сыра. Изначально это был простой Российский сыр, самая настоящая шантрапа сырного мира, за какие-то два месяца он преобразился в благородный кусок Рокфора голубых кровей, насквозь проросший плесенью. Я видел такой же кусок в магазине, эта плесень в сыре стоит кучу денег, а у нас в холодильнике целых полкило лежали совершенно бесплатно, и все равно никто не съел. Я нигде больше не видел такого честного коллектива.
Так что если вы через несколько лет услышите, что в Томске появился бронзовый бюст чебурека, то сразу вспомните, что я вам уже об этом рассказывал. Люди будут насмехаться, им будет невдомек, что за этим кроется чертовски трогательная история преданного хлебобулочного. История о том, что под маской непривлекательности может скрываться чуткая душа и верное сердце...
У нас какой-то шум в коридоре, кажется, тетя Тома все же нашла хозяина чебурека. Да, так и есть — эта пара счастливо воссоединилась.
Вообще, я люблю счастливые финалы, но сейчас как-то немного жаль. Теперь у нас в Томске не будет своего памятника Преданности.
Вся надежда на этот пост. Чебурека больше нет с нами, но память о нем останется в этом журнале.
Мы помним.
