Одно время наша техподдержка объясняла проблемы со связью дождём в Вене.
– А что поделаешь? В Вене дождь, – говорила техподдержка и смотрела голубоглазо.
Судя по всему, Вена была самым мокрым городом в мире.
Макондо, а не Вена.
Безжалостный австрийский ливень, габсбургский прихвостень, сбивал несчастные, стремящиеся в заокеанскую даль байты, они плюхались на залитую водой площадь Ам Хоф, где и гибли под пятой какого-нибудь шилькгрубера.
Душераздирающая картина.
Слёзы наворачивались.
До тех пор, пока не выяснилось, что у некоторых голубоглазых альтернативное мышление и нестандартная анатомия в смысле рук.
Вообще-то, что для непонимания не обязательно, чтоб связь осуществлялась через Вену или же один говорил на суахили, а второй на алеутском.
Я и мой сын русскоязычные, однако выражение «чисто убранная комната» вызывает у нас диаметрально противоположные ассоциации.
То бишь одни и те же слова и понятия могут нести совершенно разную смысловую нагрузку.
В прошлую пятницу я зашла на почту.
Вопреки обыкновению, там не клубился рой пенсионных старушек и не гарцевали стада секретарш со стопками заказных писем.
Должно было насторожить, но мне нравится верить в лучшее.
Поздоровалась и сказала: – Мне нужны художественные марки.
Почтовая тётя здороваться в ответ не стала, задумалась и спросила: – Зачем?
Я удивилась её пытливости, но честно ответила, что, мол, хочу отправить несколько открыток в Канаду, и чтоб с красивыми марками. Там, в Канаде, любят, чтоб на открытке красивые марки.
– Вы что, филателист? – осведомилась тётя и глянула на меня с отвращением. То ли в детстве ей настучали кляссером по голове, то ли моя возможная принадлежность к филателистам бросала тень на саму идею филателизма.
– Нет, – сказала я, – мне нужны марки, чтоб наклеить их на открытки.
Тётя опять зависла на минуту, потом вышла из ступора: – У вас открытки пропали?
Тут в ступор впала я: – Какие открытки?
– Вы ж сказали – которые в Канаду.
– Я ещё их не отправила!
– Слушайте, что вы от меня хотите?! – возмутилась тётя. – Вы их ещё не отправили, а уже жалуетесь на пропажу!
– Я отправлю их, когда куплю у вас марки! Художественные!
– Зачем?
Я почувствовала себя древним вавилонянином, осознавшим, что там, наверху, кое-кто неудачно пошутил.
– У вас марки есть?!
Тётя уставилась в монитор, ответа в нём не нашла и тревожным шёпотом произнесла: – Что-то я понять не могу, чего вам надо. Подождите, сейчас позвоню.
У меня мелькнула мысль, а не по 03 ли она звонит.
И кому окажут психиатрическую помощь – мне или ей. Или обеих зафиксируют.
Из недр почты появилась вторая тётя, глянула на первую вопросительно, та аж глаза закатила, намекая на сложности общения со мной.
– Мне! Нужны! Почтовые! Марки! Художественные! – выкрикнула я, стараясь заглушить шорох съезжающей крыши. И подумала, что ежели сейчас вторая тётя тоже спросит «Зачем?», то скорую вызывать не буду, поеду сдамся сама, только домой заскочу, попрощаюсь.
Однако обе тёти переглянулись, и первая сказала: – Женщина, что вы тут раскричались? Я не глухая! Сказали бы сразу – марки. Я что – догадываться должна, мысли читать?
И добавила, обращаясь к тёте №2: – Народ у нас – не соскучишься!
