Однажды я предложила моему лучшему другу Алешеньке поиграть в доктора. Но Алешенька – долбоеб, поэтому пошел играть в «Что? Где? Когда?».
Вернулся он заполночь в размазанном гриме, мятом смокинге, дохлой бабочке и с усилием втащил в мою малогабаритную квартиру какую-то стометровую картонную хуйню. Ну, может, не стометровую, но уж поверьте.
- У нас появился маленький? – ласково поинтересовалась я.
- А ты все печешь? – огрызнулся универсальной инвективой Алешенька.
Потом я еще немножко поинтересовалась, но у Алешеньки в активной лексике слишком много универсальных инвектив, поэтому часа через полтора мы перешли к сути.
- Я, - гордо расправил накачанные плечи Алешенька, - стал лучшим игроком клуба по версии..., - Алешенька задумался.
- ЮНЕСКО, - предложила я.
- Пусть так, - не стало возражать наше национальное достояние, – А в коробке – мой приз.
Я принялась представлять, как и зачем организаторы элитарного клуба додумались впихивать в стометровую картонную хуйню хрустальную сову, но я все-таки баба, и мое воображение крайне ограничено тремя «К», посему зависло на слове «коробка».
Тем более что на последней были написаны странные слова, например: «mega», «trainer» и «home». Я упорно искала «owl» и «crystal», но не находила. Честное слово, упорно искала, прям как любовь ищут, но любви нет, нет, цвiте терен, цвiте терен, сiла птаха бiлокрила на тополю, блядь, Саша, соберись и расскажи историю про Настоящую Дружбу, интеллект и здоровый образ жизни. Извините.
Так вот.
- Там, - раскололся лучший игрок элитарного клуба по версии ЮНЕСКО, - велотренажер.
- Ура, - искренне всхлипнула я.
Совершенно искренне, надо сказать, всхлипнула, потому как бегать брассом по проспекту Победы меня заебло окончательно еще пару месяцев как. А остальные наши тренажеры, превратившие мою малогабаритную квартиру в филиал ООО«Торквемада&Men’sHealth», видите ли, не дают мне достаточных аэробных нагрузок по версии Алешеньки. Я мысленно покрутила педали, обрадовалась окончательно и поняла, что хрустальная сова – говно, а Алешенька – молодец.
- Давай же соберем этот тренажер, о мой тигрик, - и я разрезала красную ленту, празднично обвивавшую суперприз.
На самом деле, лента была черная, но мы всегда видим то, что хотим видеть, хотя Мироздание отчаянно намекает нам, что не помешало бы задуматься.
- Давай, - согласился Алешенька и ушел снимать смокинг.
А я жадными ручонками разорвала коробку и...
Вот сейчас должна заиграть страшная музыка, иначе вы не поймете.
Давайте тему из «Челюстей». Слышите? Отлично. Читаем дальше.
Я нашла инструкцию.
- Рид зе факинг мануал, - напомнил внутренний голос.
И он был неправ.
Алешенька вернулся без смокинга и долго щурился в поисках меня, пока до него не дошло, что нужно просто пнуть ногой лежащую на полу рыдающую от хохота лужу.
- Сядь, любимый, - срывающимся шепотом приказала я.
А когда я так разговариваю, Алешенька забывает все свои инвективы и садится. У него отлично развит инстинкт самосохранения потому что.
- Ну? – осторожно спросил Алешенька.
- Вот, - ответила я и протянула ему это:
Луж немедленно стало две.
- Ладно, - решительно сказал Алешенька чуть погодя. – Нет ничего невозможного для человека с интеллектом.
- Отлично, - подпрыгнула я, - пойду, борщ сварю. Настоящая дружба – это когда люди дополняют друг друга. Я умею борщ, а ты – интеллект.
Алешенька провожал меня в кухню долгим тяжелым взглядом, призванным символизировать заградотряд. Но бывший муж научил меня бороться с чувством стыда: достаточно просто поверить, что такого чувства нет, и можно идти в кухню, весело насвистывая. Что я и сделала.
Через час готовый борщ томился под крышкой, а я осторожно выглянула в комнату.
Алешенька сидел на полу в окружении полумиллиона бездушных блестяшек и задумчиво сжимал в мускулистой руке половинку педали.
- Как ты, друг? – проникновенно спросила я.
- Все эти призы для элитарных игроков, - задумчиво отозвался друг, – это все для того, чтобы ничтожество знало свое место.
- Борщ готов, - я села рядом, закусила губу и изобразила еблом, что отступать некуда: за нами – Москва.
Леша помялся. Соблазн был слишком велик. Но моим лучшим друзьям малодушие чуждо.
- Шура, - сжал губы главный эрудит нашей с вами современности, - кушать потом, а сейчас я должен сделать хоть что-то, чтобы понять – я могу. Я это могу. Мне важно. Я должен.
- Да, - кивнула я. – понимаю. Это важно. Каждый из нас должен знать «я могу». Иначе зачем жить? Пойду, кофе попью.
Еще через полчаса я заглянула в комнату. Алешенька сидел на полу и сжимал в мускулистой руке аллюминиевую трубу. Его рот был решительно сжат, подбородок вздернут, в голубых глазах читалась решимость.
- Я очень люблю тебя, Алешенька, - ободряюще улыбнулась я. – Ты мой самый лучший друг.
- Tension cable, - возопил Алешенька, простирая ко мне руки, - Да где ж тебя взять-то?
- А я пост про это напишу, - вырвалось у меня.
- Сучка, - отчаянно прошептала звезда зимней серии игр.
Я включила компьютер и запустила Ворд.
Алешенька содрогнулся от бессильной злобы.
Я сжалилась и ушла пить второй кофе.
Светало.
Человек, чьи мудрые слова однажды научили меня жить, сидел на полу и плакал, уткнувшись в что-то похожее на руль, по крайней мере, нам казалось, что оно на руль похоже.
- Прости, - вздохнула я, водружая на колени лаптоп, - это сильнее меня.
- Я, - обижено заявил Алешенька, - между прочим, сделал первый шаг. И прикрутил ему ножки.
Я радостно взвизгнула и усиленно застрочила по клавишам.
- И если, - светски заметил Алешенька десять секунд спустя, - ты там усиленно строчишь в ЖЖ про меня, то ты пропустила самое интересное: одну из них я прикрутил неправильно.
Под утро, когда я перестала ржать, выяснилось, что любимый друг таки запорол мне этот пост, поскольку я планировала структуру: «День второй. День третий». Но уже с первыми лучами осеннего солнца тренажер стоял собранный, а мы с Алешенькой подрались за право первого рассвета.
Ну а то, что осталось сорок лишних деталей, так, может, они запасные.
http://sasha-smilansky.livejournal.com/123903.html
