В период моего дрочибельного деццтва и юности, в наш город, вместе с видиокасетами содержащими записи документальных фильмов, про межполовую йоблю немецких фрау, и яркими иллюстрированными журналами типа «Умелые руки- пособие ананиста», пришла сексуальная революцыя. Революцыонерами тогда себя ощутили буквально все поголовно. Даже наша квартальная, баба Зоя, ветеран труда и член коммунистической партии с 1926 года, иногда интересовалась, почему ее чорно-белый ящик так хуево показывает ночной канал «Веселые картинки», и писала письма в редакцию, с просьбой перенести показ на более ранее время. Но самым беспесды знаковым событием, обозначившем полную и безоговорочную победу сексуальной свободы личности, было открытие в нашем населенном пункте ниибацо диско-бара «Садко», главным достоинство которого был разнузданный порностриптиз, в самодеятельно исполнении местных проституток. На торжественном открытии этого аццкого гнезда похоти и разврата присутствовал лично мэр города, который дрожащими руками перерезал красную ленточку у входа бывшей пельменной, говорил пламенную речь о важности подобной богадельни для всей просвященной апщественности города, и о своем личном вкладе в ее строительство, а потом долго и проникновенно жал руки и задницы каждой стриптизерше.
На тот момент попасть в этот хитрый диско-бар было так же почетно, как при жизни получить звание Героя Совецкого Союза или анально выипать Саманту Фокс, правда это требовало нехуйственных денежных затрат. А с деньгами, в эту эпоху перемен, песдецкак туго, если не сказать еще хуже. Но однажды, вороне как-то бог…, в общем, мне с корешем Валерой повезло получить на руки существенное количество денежных знаков. Вопрос куда идти в пять часов утра двум таким долбойобам как мы, перед нами не стоял в принципе. «С А Д К О», это слово манило нас, как запретный плод, который как известно был сладок и апасен.
Одевшись по последней моде того времени: кроссовки «рибак» унд майка фирмы «абидас», мы записдили по курсу «следующая станцыя – Садко, провожающим просьба покинуть вагоны». Однако нашему прибытию в храм любви, под сказошным названием «Садко», пачиму-то никто ни обрадовался. Он вообще аказался пуст, примерно как лифчик азиацкой школьницы из веселого кинофильма категории «Х». А уныло шатающиеся бармены и сонные охранники сказали нам, что они скоро закрываюцца. Закрываюцца- в рот ибаюцца… Хуй вам а не мороженное. Мы пришли за развратом и без него уходить не собирались. Усевшись посреди зала, мы ненавязчиво поинтересовались: где шлюхи йобаныврот… и хде танцы сцуконахуй? И поскольку мы были убедительны, и агрессивны, то наши просьбы были услышаны.
Из подсобки вышли три разукрашенные девицы, одну из которых я без труда опознал, как бывшую продавщицу из «Виноводошного» магазина, а по совместительству районную проститутку, по кличке Ольга-Людоедка, километрами атсасывавшую грязные хуи немытых азербайджанцев с вечернего рынка. Ее трансформация в элитную стриптизершу под сценическим именем Клеопатра меня настолько удивила, что порции успокоительного системы – водка обыкновенная, пришлось на порядок увеличить. Девушки, глядя на нас вяло поулыбавшись, сказали, што публики в зале катастрофически мало, и танцевать они соответственно ниразу не будут. Ахуеть такой сюрприз. Но не в наших правилах отступать. Тем более, что деньги способны творить чюдеса, полутше всяких Коперфильдов. За небольшой бонус девчата быстро согласились показать нам пляски с раздеванием и бойко поскакали на сцену. Особенно старалась одна из них, самая молодая, с круглым конопатым ебалом и косыми голубыми глазами. Она, стянув трусы, задорно дрыгала ластами и даже пыталась крутиццо на шесту внизголовой, пока полностью не ебнулась с него, ударившись головой об пол. После чего Валера, под впечатлением от увиденного, сказал, что он должен ее непременно выибать, потомушто она писдатая и ниибет. Затем он подобрал со сцены контуженное тело и усадив ее к нам за стол, предложил выпить водки и продолжить общение в более так сказать интимной обстановке.
На что Ксюша (а ее звали Ксюша) наморщила свой конопатый носик, и сказала, что их заведении закрывается, и что она пьет только шампанское и только в кампании. Не уверен, был ли у нее изначально некомплект, или часть шариков из ее скворешника вылетела при ударе об пол, но она реально попросила шампанского.
Я так еще раз ее внимательно осмотрел, низдоровая она совсем. С каких это хуев она решила, что пьет только шампанское если у не на лбу большими буквами написано — стописятсидьмой километр, село Усть-Зажопинск, второй дом от угла. И национальный напиток там ниразу не Dom Pérignon, а исключительно самогонка бабы Зины, забодяженная на птичьем помете и опилках. Но время для спора было не самое подходящее, поэтом покинув «Садко», и закинув Ксюшу на заднее сиденье Валерыного пепелаца мы поехали за шампанским. Затарившись ящиком шипучего владикавказского напитка, который имеет к шампанскому такое же отношение, как и баночки с анализами в районной поликлинике, мы повезли девушку к ней домой.
Причом домой- находилось на окраине города, в том самом районе, который обычно называют Тьмуебеня, и в который людей заселяют исключительно принудительно, а чтобы они нихуя от туда не съебались, забывают провести в этот сцуко Гарлем общественный транспорт и телефон. Ксюша там снимала жилье. По дороге она нам рассказала, что стриптизершей она устроилась совсем недавно, что она из соседнего села, что учится в ПТУ на повара, и еще что она пишет книгу о своей жизни. А когда мы подъехали, то Ксюша сказала, что приглашает нас к себе, и что она ниибаццо рада нашему знакомству. И тогда Валера опять прошептал, что если он ее не выебит, то на веки потеряет свой покой и душевное равновесие, и посему попросил меня поддержать его в этот трудный момент.
-Валера, может нуегонахуй? Ебнутая она какая-то…, - попробовал я отговорить его от этого ниабдуманного шага. Но Валера сказал, что это дело его чести, и что я должен пойти с ним, потомушто он тоже ее совсем не знает, и нихуя не уверен, что она не пустит его на органы или не продаст в какое-нибудь сексуальнее сцукорабство. На мой взгляд продать Валерув сексуальное рабство было немногим сложней, чем реально выебать в жепу нильского крокодила, но отказать Валере я не мог, так как дружба это песдец святое.
Через полчаса, когда ящик шампанского подходил к своему логическому завершению, а вечер переставал быть томным, слово за слово, хуем по столу, Валера ненавязчиво предложил Ксюше поиграть в Монику и Билла, пытаясь при этом пьяной рукой расчехлить свои штаны. На что Ксюша манерно смутилась, вдумчиво поковырялась в носу и сказала, што она нихуя не такая и што у нее папа агроном, а мама кассир в сельпо. И вообще в их селе до свадьбы ниибуца, а в рот не бирут в принципе никогда, и это пазор на всю семью и мамка заругает. Ачивидно суеверия и невежество все еще обильно процветали в их мезозойской эпохе, и я ниразу не удивлюсь, если выясницца, что каждую весну они приносят в жертву Богам Дождя, какого-нибудь зазевавшегося дачника, сжигая его на стоге сена.
Но Валера не растерявшись сказал, что в городе наоборот, в этом сезоне это самое популярное развлечение, и даже стыдно в ее возрасте не уметь таких нужных вещей. Но вапще ей сказочно повезло, так как она встретила Валеру, а он ее этим делам научит и что характерно совершенно бесплатно. Благодетель хули там. После чего этот имбицил зачем то достал из штанов, свой опухший половой хуй с идиотской улыбкой сказал – угощайся. А Ксюша, недолго думая, пьяно икнула и присосалась к нему как турбопылесос циклонного типа, из чего я сделал вывод, что у нее к этому процессу есть нехуевые задатки. Валера мне глазами показал на Ксюшу- присоединяйся брат, тут места хватит всем, этот боливар вынесет нас двоих. Но поскольку я не любитель подобных культурно-массовых развлечений, то захватив бутылку шампанского, я записдил на двор. Ибал я в рот, смотреть эти виселые картинки.
Сел я в общем на крылечке, расслабился на солнышке, и за малым не проибал подъехавший мотоцикл марки «Урал», на котором приехал Ксюшын жених. Что это были именно Ксюшын жених, было совсем не трудно догадацца, асобенно глядя на вымазанные в навозе сапоги, и провинцыальное лицо заслуженного работника сельского хозяйства, одетое на туловище габаритами с хороший трехстворчатый шкаф. Проведать видно невесту решили, а тут блять с ней этюды тиматического характера.
Но что больше всего меня насторожило, это то что в одной руке у него был букет ромашек, а в другой нихуевый такой плотницкий топор. Хуйивознает, то ли этот долбоеб всегда с ним ходит, может у них обычай такой исторический, или просто прихватил, для солидности, но то что надо экстренно съебывацца читалось большими буквами и нихуя не между строк. Сейчас он зайдет в дом, а там его невеста в позе трепетной лани у пересохшего водопоя жадно отсасывает у Валеры. Ахуеть, случка города и деревни. Да и топор тут совсем не способствует возникновению аттракции.
Короче, когда я забежал в хату, Валера уже пристроился сзади Ксюшы и изображал ипического зверя — тянитолкая, увидев меня он почему то все понял без слов, и вытерев свой хуй об ближайшую занавеску выпрыгнул в окно. Причом как раз вовремя, потомушто следом в дом забежал деревенский гидроцефал, который издав боевой клич кинулся за нами.
Как мы въебывали огородами и скрывались в лесных массивах- это уже маловажные дитали, которые я апущу ибо написал и так дахуя.
Вот так с боями до нас и доходила сексуальная революцыя, и не надо мне тут гаварить, што ана мирная.
© 13k
