Вчера, чих-пых туда-сюда, пошли со шкетом в стоматологию.
Это вот в рамках прохождения медкомиссии перед школой.
Зубы перед школой проверить, это первое дело. Без хороших зубов в школе делать нечего, все знают.
У шкета зубы очень хорошие (тьфутьфутьфу). В отличие от папы. Ну, он и кофе по ночам литрами не хрючит, и не курит по три пачки. Так что его зубы вызывают здоровую зависть. У меня таких даже в его возрасте не было. И дырок.
Самое главное, конечно, - дырок.
Дырки между зубами это у него от мамы. Зубы хорошие от деда Вити, а дырки от мамы. (От меня - две макушки, кто понимает)
Даже не знаю, что для пацана важнее. У меня в детстве дырок не было, и я всегда завидовал тем у кого есть. Дыркой хорошо цыкать и смачно длинно сплёвывать. Делая презрительное лицо. Особенно когда больно. Получается весьма мужественно. Так-то, как ни крепись, если больно - морда всё равно кислая. А если есть дырка, цыкнул, сплюнул презрительно, и сразу вид другой. Бравый, дураковатый, и залихвацкий. Людей с таким выражением лица уважали всегда, во все времена и в любой компании.
Шкет цыкать и сплёвывать пока не умеет, ну так он и в школу ещё не ходит. Пойдёт - научат. На то она и школа.
Ну вот, идём в стоматологию, и шкет так интересуется, куда-чо-зачем.
Я объясняю.
Проверят зубы, всё ли там в порядке. Если в порядке - дадут справку. Если не в порядке - выведут за поликлинику и расстреляют.
Смеётся. Спрашивает - а как проверят? Как проверять-то будут?
Я говорю - дадут специальную медную проволоку. Если перекусишь, значит всё в порядке. Нет - собирай вещи.
Смеётся опять. Но уже так, не очень уверенно. Чувствуется, смех-смехом, а в уме прикидывает, сможет перекусить или нет?
Это такой тест на чувство юмора. Потому что не дай бог чувство юмора ему от бабки досталось. Тогда расстрелять за поликлиникой - это самый гуманный вариант. Потому что жить с таким чувством юмора, - только мучиться.
Про чувство юмора его бабки, Татьяны Ивановны, я уже рассказывал. И возможно не раз. Потому что ну это можно книгу писать. Оооочень толстую. Раньше, когда мне перед поездкой к тёще рот скотчем ещё не заклеивали, я на это дело как-то внимания не обращал. И бывало шутил. Ну да, есть такой пердимонокль, мои шутки не всегда и не все понимают (почему-то). Но с Таттьяной Ивановной я всегда старался шутить в щадящем режиме, как-то лицом даже стараясь выделить, что вот сейчас я как раз как бы шучу. Пока мне не сказали, что Татьяна Ивановна это человек, у которого чувство юмора отсутствует как таковое. Как аппендицит допустим. Вот аппендицит, он либо есть, либо нет. Вот так чувство юмора у Татьяны Ивановны. Как ты лицо не делай, его нет, и всё. Без промежуточных вариантов.
Через незнание этого простого факта по первости случались всякие неприятности, и даже бывали жертвы.
Вот к примеру Джек.
Была у Татьяны Ивановны такая собака, овчарка Джек. Тоже без чувства юмора, кстати. Потом подох, к счастью. Почему к счастью? Потому что если есть на небесах собачачий рай, то Джек туда попал прямым ходом, без лимита и вне очереди. Для этага ему достаточно было просто сказать, - я от Татьяны Ивановны. И всё.
Короче, пришел как-то с рыбалки, сижу на кухне обедаю.
Дома трое, я, Татьяна Ивановна, и Джек.
Я значит обедаю, Татьяна Ивановна у плиты, а Джек в прихожей. Тоже кушает, за компанию. Не столько голодный, сколько боится, как бы я тарелки не поменял. Потому что еда у нас в принципе одна и та же, но мяса у него в тарелке значительно больше. Почему-то. Причем всегда!
Ну вот, сидим, едим, и Джек при этом ещё так иногда почесывается. И видно Татьяне Ивановне за это его некультурное поведение во время приёма пищи, за почесывания эти, стало неловко.
И она говорит.
- Ой, что уж я только не делала с этими блохами. И одно лекарство покупала, и другое... Ничего не помогает! Чешется и чешется.
Я говорю.
- Татьяна Ивановна, да побойтесь бога! Какие лекарства?! Это ж всё надувалово форменное!
- Да? А как же?...
- Да просто! Берёте пылесос...
- Ой, да ладно! - машет рукой Татьяна Ивановна, и так на всякий случай хихикает. Вот как шкет как раз намедни, когда я про проволоку сказал.
- Ну, смейтесь, смейтесь. И носите деньги шарлатанам. Вы видели, что бы Сёма чесался?
- Нет... Не видела!
- Вот! А шерсть-то ведь у Семёна не чета вашему кабыздоху. А?
Татьяна Ивановна делает заинтересованное лицо. Семёну она доверяет значительно больше чем мне. И небеспочвенно. Чувство юмора у них примерно вровень потому что, понятно совершенно.
- Ну-ну?... - говорит с надеждой она.
Тут я понимаю, что крючок уже за губой, можно подсекать и спокойно вываживать. И я, дохлёбывая суп, неспеша, с чувством собственного достоинства и соответствующими паузами, делюсь секретами собаководства.
- Ну что? Пылесос на полную мощность и вперед. Утром, вечером, и после прогулки. Вот тут и вот тут особенно тщательно. Три дня - и ни одной блохи. Главное - мешок от пылесборника после каждой процедуры не забывайте чистить. Только вы когда мешок будете вытряхивать, вы его сразу не трясите, а дайте полежать. Что б блохи повыскакивали. А то они на вас все перепрыгнут, и вы их обратно принесёте.
Хорошо что мы на следующий день уехали, и дальнейшее я знаю только из рассказов деда. Рассказывая, дед пересыпал эмоциональную речь матюками как пельмени перцем. Так что я уж своими словами.
Поначалу Джек огрызался и пытался укусить. Сперва щётку, потом хозяйку. Но против Татьяны Ивановны с пылесосом даже бенгальский тигр - козявочка. Загнанный в угол Джек скулил, визжал, и писался. За работающим на предельной мощности аппаратом ничего этого слышно не было. Дед на время экзекуции просто затыкал уши и громко матерясь убегал в гараж. Закончилось это всё внезапно на третий день. Оставшись дома один, Джек проник в спальню, где под кроватью хранилось орудие пыток, и... От шланга не осталось ничего. От шнура только вилка. Покорёженные останки щёток валялись по всей комнате. Пылесос как таковой больше не существовал. А Джек ещё неделю срал пластмассовыми ошмётками. Странно, но и блохи у него тем не менее пропали тоже! Видимо кровь собачачья от пыток пылесосом испортилась настолько, что уже стала непригодна в пищу.
Поймите меня правильно, я такой развязки никак не ожидал. Дело в том что флегматичный Сёма на пылесос реагировал совсем по другому. Едва заслышав жужжание он разваливался на ковре и оттопыривал брюхо, переворачиваясь под щёткой как шашлык на шампуре. Ему эта процедура весьма нравилась. Что бы пропылесосить комнату его приходилось пиздюлями удалять на кухню. Так что никакога злога умысла я не имел. Шутка и шутка. Кто ж знал, что Джек окажется таким нервным пестицыдом?
Пылесос мы им конечно потом откупили, не вопрос. Но шрам в душе Татьяны Ивановны, как говорится, остался на всю жизнь.
Теперь, надеюсь, вы хоть чуть-чуть понимаете, почему меня так волнует наличие чувства юмора у ребёнка? При такой-то наследственности.
Дошли до клиники.
В кабинете две бабули. Ну, дамы явно пенсионного возраста, врач и медсестра.
Понятно, молодёжь-то вся разбежалась по платным клиникам. Интересно, эти доработают, кто останется?
Сдал я им шкета, говорю.
- Можно я это... в коридоре подожду?
- А что так?
- Да у меня это...
- Что "ЭТО"? - сурово глядя поверх очков, спрашивает одна, оторвавшись от заполнения карточки.
- Это... как его... абстинентный синдром! - говорю я с умным видом первый попавшийся на язык медицинский термин. - Мутит меня короче от ваших машинок.
- А! - уважительно глядя и мягчея лицом понимающе кивает та. - Абстинентный, это понятно. Это конечно! Посидите в коридоре тогда. Вам может таблеточку? Чувствуете-то себя как?
Люди с абстинентным синдромом, я давно заметил, особенно которые знают и могут членораздельно произнести этот термин, почему-то пользуются у медработников пожилого возраста пониманием и сочувствием.
- Нет, спасибо! - говорю я и шмыгаю за дверь.
Через семь минут мне вернули шкета в целости и сохранности, и даже со всеми зубами.
- Вы чему, папаша, ребёнка учите! - закричала на меня доктор, держа шкета за плечо.
- А что такое? - удивился я.
- Какая ещё к чёртовой ...ри медная проволока?
- Я пошутил. - сказал я смирно, сделав виноватое лицо.
- "Пошутиил" он! Знаем мы таких шутников! Приводит папаша ребёночка, а у него все резцы сколоты. Спрашиваем - что такое? А он - А! Это я папке пиво открываю, когда мы футбол смотрим!
- Я пиво не пью. - говорю.
- Глядите мне! - грозит доктор пальцем. - Зубы у мальчика очень хорошие, такие зубы надо беречь.
- Спасибо, будем беречь.
Когда мы миновали охранника, бросили в пепельницу бахилы, и вышли наконец на свежий воздух, я взял шкета за шкирку, хорошенько встряхнул, и с угрозой спросил.
- Ты зачем, свинья мелкая, бабушке-доктору про проволоку сказал, а?
Шкет ничего не ответил, а морда его расплылась в широкой довольной улыбке, и в проёме между двух резцов показалась аккуратная дырочка.
- Цыкать тебе надо научиться.
- Цыкать - это как?
- Дома покажу. Только матери не говори.
- Не скажу.
Не скажет. Сказал "не скажу", и не скажет. Да он и так бы не сказал. Из него лишнего слова не выдавишь. От кого ему досталась скрытная натура, я до конца ещё не выяснил. Возможно, от покойной прабабушки Нины. Будем разбираться, время есть.
Ракетчик
